Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

Должно быть, ему привезли болванку с Украины не только для протеза…

В Сергиевом Посаде деревенский мужичок, пролежавший всю дорогу на верхней полке, внезапно слез, прихватил свой рюкзачок и вышел. И едва поезд тронулся, как Мавр велел тестю надевать деревянную ногу. Притыкин всю дорогу доводил протез до ума, что-то подрезал, подстрагивал и примерял, но так и не закончил: деревянное ложе давило культю, к тому же ступню следовало обуть в ботинок — не ходить же босым по Москве! — и зять кое-как уговорил его потерпеть до первого магазина, а пока натянуть тапочек и привязать его шнурком.

Он все выполнил, однако остался недоволен и, прилаживая деревяшку, заворчал по-стариковски, мол, не позволю смеяться над собой, а также командовать. И вообще, он вор «в законе», а генерал — фраер или, в лучшем случае, — мужик.

Хорошо, что к Москве они остались в купе одни. Мавр помог надеть тестю протез и, попросив его показать инструменты, выбрал среди множества резцов и приспособлений нечто вроде мощной вилки с ручкой. С ней он сходил в тамбур и скоро вернувшись, оставил в кармане.

Тесть ничего не сказал, но посмотрел криво.

Когда поезд подползал к станции и пассажиры с вещами вышли из купе, Мавр приказал ему незаметно пробираться в рабочий тамбур и там ждать. Тот вытаращил глаза и капризно сложил губы. Мавр склонился к уху, прошептал:

— Требую безоговорочного подчинения.

— Почему?

— Потому что я генерал.

— А я вор «в законе»! То же самое, что генерал!

— Фраеришка ты, если сам лезешь ментам в руки.

Притыкин скрипнул зубами и, сверкая взором, отправился куда послали, благо, что тамбур был рядом. Спустя минуту за ним вышел и Мавр, велел постоять на стреме, а сам попробовал дверь, замок которой он расковырял раньше, — открывалась.

— Мы что как нелюди-то? — тесть немного отошел, но еще злился. — Нас же в Архангельске отпустили и даже проводили…

— А сейчас встретят, — высматривая людей на перроне, проговорил Мавр. — И под белы рученьки. Вон они стоят, красавчики… А мы в другую сторону!

Он распахнул дверь и осторожно выглянул — на соседних путях стояла электричка и между составами оказался молодой парень в пухлой куртке и лыжной шапочке. Он был в пяти метрах и потому сразу увидел открывшуюся дверь: для этой цели его и поставили сюда. Опасаясь вагонных колес, он догнал вагон, уцепился за поручень и потянул рацию из нагрудного кармана. Поезд еще катился, все гремело, скрипели тормоза — Мавр свалился на него сверху, сшиб на узкую полосу земли между путями и придавил. Склонился к уху и через мгновение вскочил — парень остался лежать среди путей, раскинув руки, куртка на нем лопнула, и ветер от состава выдувал пух. Мавр бросился к двери, из которой торчала деревянная нога Притыкина.

Вагон уже стоял, когда он спустил тестя с вещами на землю и поволок между составами по ходу поезда.

— Ты что?.. Что с ним сделал? — озираясь на ходу, спросил вор «в законе». — Замочил?

Мавр протащил его до короткой железной лестницы, там застегнул шинель, оправился и с достоинством поднялся на перрон. Походил взад-вперед, озирая потоки пассажиров, после чего вернулся и подал руку Притыкину — тот уже стоял на ступеньке и искал опору для деревяшки, намереваясь выбраться самостоятельно. Не давая ему передохнуть, Мавр потянул за собой, и через минуту они уже сидели в электричке.

Тесть пялился в окно, стараясь рассмотреть парня между путями, но видел лишь несущийся по воздуху пух.

— Зачем так-то? — снова спросил. — Ну ты и зверь…

— Через полчаса встанет, — отмахнулся Мавр, держа под наблюдением вагон. — Все будет, как во сне. В ушах позвенит дня три и все.

— После такой вилки?

— Вилкой я замок открывал.

— Покажи?

Он достал из кармана шинели инструмент и незаметно передал тестю. Притыкин надел очки и внимательно осмотрел лезвие — крови не нашел.

— А что на нем одежда порвалась?

— Пуховик лопнул. Китайское производство…

Тесть все равно не поверил, и когда электричка тронулась, смотрел за окно и как мальчишка плющил нос.

Электричкой они уехали до Лосиноостровской, там благополучно выгрузились и взяли машину. Тесть заворчал, косясь на водителя:

— Сам говоришь, денег нет, а на такси катаемся.

— Негоже генералу в городском транспорте трястись, — отпарировал Мавр. — Не царское это дело.

— Представляю, какой ты генерал, — минуты через две только прошептал Притыкин и умолк на всю дорогу.

Ехали больше часа, бог весть какими путями минуя пробки, и наконец остановились перед блочными пятиэтажками в районе улицы Беговой. Мавр вышел, огляделся, для верности прогулялся по дворам.

— Слушай, ты москвич? — склонился к пожилому водителю.

— Разумеется, а что?

— Тут дом стоял, двухэтажный, с пилястрами… Дворянский.

— Весь старый район снесли еще при Хрущеве! — засмеялся тот. — Сейчас эти собираются сносить! Давно не был?

— Давненько, — обронил Мавр и приказал тестю выгружаться.

Через минуту они остались с вещами на тротуаре.

— У тебя что, здесь хата была? — Притыкин собирался капризничать.

— Была да сплыла… Ловим машину и едем дальше!

— Можно было и на той… Сейчас опять цену заломят.

— Сегодня вечером у нас денег будет каких хочешь, — пообещал Мавр. — Марки, фунты, доллары и даже наши деревянные. Только бы квартиру свою найти.

Тесть уже не хотел скрывать своего молчаливого возмущения, как обиженная девица, спрятал глаза под лохматые брови и прикусил губу.

На другом такси они уехали в противоположную сторону Москвы, в Сокольники, там долго катались по улицам, несколько раз оказывались на набережной Яузы, и наконец разгрузились возле какого-то завода.

— Здесь он, родимый, здесь! — радовался Мавр, нагружая на себя сумки тестя. — Сейчас придем, помоемся в ванне с дорожки, переоденемся…

Покрутившись дворами и переулками, он завел Притыкина в подъезд красного кирпичного дома и помог взгромоздиться на четвертый этаж.

— Вот она, квартирка, — Мавр достал связку. — А ты говорил…

И разочарованно замер у новой стальной двери: не было да и быть не могло ни одного подходящего ключа… И все равно он несколько раз надавил кнопку звонка и встал перед глазком.

Открыла толстая женщина в домашнем халате, увидев пожилых людей, сняла с лица маску угрозы и хамства.

— Слушаю вас…

— В этой квартире когда-то жил Михаил Степанович, — мягко прогудел Мавр. — Жив он, или…

— О, когда это было!..

— А вы давно здесь?

— Да уж лет двадцать, — в голосе ее вновь появилась настороженность. — От завода получали, как освободилась…