Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - Брюс Холсингер

Атик не ответил.

– Может, его некому отвезти? Мы могли бы его взять с собой.

– Он не поедет.

– Почему?

– Он в этом не силен, awicha.

Они дошли до машины. Чайнья вскарабкалась на сиденье и завела мотор. Дала пикапу прокашляться, а потом отпустила тормоз и аккуратно поехала вдоль ряда припаркованных автомобилей.

– Это тест по математике?

В машине, наедине, они говорили только на кечуа. Силее это не нравилось, но и что с того.

– По всему сразу, – ответил школьник.

– То есть?

– Цифры. Фигуры. Слова. Все сразу.

Пикап затарахтел, выезжая на шоссе.

– Ну, ты в любом случае получишь А, – сказала бабушка. В Перу ученикам ставили цифры, а здесь почему-то буквы. – Мой wawa всегда получает А.

– Здесь дело не в оценке.

– Вот как?

– Здесь можно перейти в другую школу. – Атик склонился над контейнером, который он поставил на колени. Откусил куриного мяса. – В Кристале будет новая школа, – невнятно сказал он, пережевывая кусок. – Учителя все время о ней говорят. Если сдашь экзамен, можешь туда попасть.

Чайнья ушам своим не поверила:

– Мотаться в школу за шестьдесят километров?

– Тьяго сказал, туда будет ходить автобус.

– А он откуда знает?

– В интернете посмотрел.

– А как же Кайлер?

Мальчик коротко хохотнул, и крошечный кусочек хлеба вылетел у него изо рта.

– Он в жизни не пройдет.

Чайнья снова стала смотреть на дорогу. Пока внук ел, она рассказала ему одну историю. Когда она жила в Уануко, ей нравился один мальчик. Это было еще до знакомства с jatunpapa Атика. Отец этого мальчика был шахтером на добыче цинковой руды, а сын хотел работать в сфере туризма. Ради этого он даже поехал учиться в Лиму. Он был таким холеным, таких только по телевизору увидишь. Но в деревню он вернулся, совсем переменившись внутри. Вел себя как хозяин рудника, заносчивый и жестокий. Чайнью он почти не замечал, а если и смотрел на нее, то свысока, будто с вершины Гагамачай.

– Ты учишься в хорошей школе, Атикча, – сказала она, – учителя тебя любят. Послушай. Не надо быть как тот молодой человек, новоиспеченный житель столицы.

Мальчик хрустел капустой, словно кролик.

– Это не такая школа. Не туристическая, ничего такого.

– А что же это за школа? – спросила бабушка. – Какие дети будут туда ходить?

Он еще похрустел в задумчивости. Наконец проглотил и ответил:

– Дети из Кристала, – сказал он по-английски.

20. Бек

«Регистрация на тестирование Когнав». Распечатка с этой надписью свисала со столика, принесенного из столовой начальной школы Доннелли в вестибюль. Шрифтом помельче были напечатаны три знака, указывавшие, где кому встать, в зависимости от начальной буквы фамилии. От А до Й, от К до У, от Ф до Я. Под знаком А до Й было всего четыре человека, так что Бек прикинул, что их черед подойдет минуты через две. Тем временем Эйдан, хромая, проковылял к стенду с кубками, табличками и другими реликвиями, отражающими историю школы Доннелли. Чарли последовал за братом.

Бек посмотрел на близнецов и тут же перевел взгляд обратно на памятные вещи. Близнецы разглядывали разворот газеты в рамке, высоко повешенный на стене вестибюля. Это был прошлогодний весенний номер «Кристальского реестра».

Крупная шапка на всю полосу: «ЭМСИ ЭММОЧКИ!» Под этим заголовком помещалось огромное цветное фото Эммы Квинн и Эммы Зеллар: они склонили друг к другу головы со смешными хвостиками и больше всего были похожи на сиамских близнецов. Прижимая к губам микрофоны, девчонки вели шоу талантов в конце учебного года. Бек вспомнил, что Азра рассказывала, как отвезла на это шоу близнецов, потому что они хотели увидеть своих подружек на сцене. Когда Азра вернула близнецов отцу, она была вся в слезах, а Бек не мог понять почему. А на следующее утро – «Бум!» Эммы оказались на первой полосе городской газеты.

Милые девчонки. Бек знал их с грудничкового возраста, с шести-семи месяцев. Последний раз он видел их на Дне благодарения, и тогда девчонки уже выглядели старше, чем на фотографии в газете, выпущенной всего за несколько месяцев до этого.

Время. Вот дерьмо.

– Сэр, как фамилия вашего ребенка?

Перед исхудалой учительницей стоял ящик с папками.

– У меня двое, – сообщил Бек. – Чарли и Эйдан Ансворты-Шодюри.

– Ничего себе, как длинно!

Бек молча уставился на собеседницу.

– Класс?

– Да классные ребята, как и их папа.

Женщина не улыбнулась.

– Пятый класс. Они ходят в Школу Святой Бригитты, – добавил Бек, хотя его не просили.

Мамаша, стоявшая в соседней очереди, резко обернулась и смерила Бека надменным взглядом. Тот ухмыльнулся и проигнорировал ее. Многим родителям здесь казалось, что если ты водишь своих детей в частную школу, то ты хуже педофила. Учительница подвинула к Беку тонкую стопку распечаток для заполнения. По три на каждого близнеца. Стандартный набор: согласие на обработку личных данных, соглашение о конфиденциальности и о сообщении результатов экзамена. Ни одну из этих бумажек Бек не потрудился прочесть. Просто черкнул подпись и вписал свой электронный адрес.

– Так когда будет известно, зачислены они или нет? – спросил Бек, возвращая распечатки.

Учительница скрепила листки вместе и засунула обратно в соответствующие папки.

– О, это только первый отсев, – ответила она.

– Да?

– Это только Когнав. Тест для оценки когнитивных навыков – это первый этап отбора.

– Так по его результатам не будут зачислять?

– Сэр, процесс отбора будет длиться несколько недель. – Она чуть наклонилась вбок и посмотрела на растущую позади Бека очередь. – Когда придут результаты, будет проводиться оценка портфолио, может быть, собеседования. А теперь, будьте добры, проходите…

– Собеседования? Но ведь Кристальская академия – государственная школа. При приеме в государственные школы не проводят собеседований.

– Это все будет подробно разъяснено на ознакомительных мероприятиях.

– Чушь собачья, – фыркнул Бек.

Учительница посмотрела на него так, будто он только что вытащил пистолет. Чарли довольно улыбался, а Эйдан, ссутулившийся на своих костылях, широко раскрыл глаза. Ему было стыдно за отца. Бек оглядел небольшую толпу кристальских буржуев.

Развернулся и пошел к стенду с трофеями.

– Идемте, парни. Нам здесь делать нечего.

– Здорово! – Чарли сиял, будто только что избежал тюремного заключения. – А можно нам мороженого?

– Обязательно!

– Папа, – позвал Эйдан.

Бек его не слушал. Он всем корпусом нажал на дверь и вышел к круговому проезду перед школой.

– Папа!

Бек мысленно репетировал, что он скажет Азре. Он вытащил телефон. Вспомнил, что его бывшая жена на каком-то концерте в Денвере. Все равно написал ей «911».

– ПАПА!

Бек остановился. Эйдан стоял на краю тротуара. Руки его свисали с костылей.

Он был насуплен и зол.

– Что такое?

Эйдан перенес вес на здоровую ногу.

– Я буду сдавать этот экзамен.

– Ты серьезно?

– Под умного косишь? – пробормотал Чарли.

Но на этот раз Эйдан пропустил его слова мимо ушей.

– Мама сказала, если я хочу, то могу сдавать.

Бек смотрел на сыновей, изумляясь тому, насколько они разные. У Чарли каждая эмоция была на лбу написана, и он без колебаний высказывал любую пришедшую в голову мысль. Эйдан был более молчаливый, он держал дистанцию между собой и миром, выжидал, как будто сознательно принял решение не говорить о