Незаконнорожденная - Кэтрин Уэбб

Капитан Саттон буквально высился над женой, хотя вовсе не был богатырского роста. Миссис Саттон едва доставала ему до плеча, а ее тонкий стан и маленькие руки были совсем как у девочки. Капитан не выглядел красавцем. Нос был слишком большим и загибался крючком, уши не прилегали к черепу, а расходились в разные стороны, но голос и выражение лица казались, как и у его жены, такими искренними и доброжелательными, что было трудно не почувствовать к нему расположения.

Когда все друг другу представились и обменялись вежливыми фразами о здоровье, семье и недавних событиях, мужчины отправились играть в понтун[43], в то время как дамы уселись в свободные кресла, стоящие у стены. Миссис Саттон раскрыла расписной веер и принялась им обмахиваться, причем держа его под таким углом, чтобы ветерок овевал и Рейчел.

– Вы часто тут бываете, миссис Уикс? – спросила она.

– Сегодня я здесь впервые после свадьбы, а до нее, по правде сказать, не посещала балы тринадцать лет, – ответила Рейчел. – Когда-то, совсем молодой девушкой, я жила в Бате с моей семьей. Но затем мы уехали, и я больше сюда не возвращалась, пока не вышла за мистера Уикса.

– Так, значит, этот прекрасный город вам уже знаком, – улыбнулась миссис Саттон. – Я слышала, некоторые утверждают, будто Бат нынче вышел из моды и наводнен инвалидами, вдовами и старыми девами! Пусть подобные критиканы и сидят дома, вот что я на это скажу. Мы прожили здесь двадцать лет, и я бы не променяла Бат ни на какое другое место. Да и моя дочь не знает другого дома.

– А сколько лет вашей дочери?

– Ей исполнилось девять. Ее зовут Кассандра, и она служит величайшей усладой для меня и ее отца.

Тут миссис Саттон рассмеялась над собственной велеречивостью, а Рейчел поспешила скрыть удивление тем обстоятельством, что их дочь настолько юная, хотя сама ее собеседница была далеко не первой молодости.

– Какое у нее красивое имя, – заметила Рейчел.

– Да она и сама очень красивая. К счастью, от меня она унаследовала лишь фигуру, а от моего мужа ей и вовсе ничего не досталось, – улыбнулась миссис Саттон. – Ваши радости материнства, миссис Уикс, еще впереди, и я вам завидую.

– Конечно, вы правы… я, разумеется, жду их с нетерпением, – смущенно пробормотала Рейчел, не желая сознаться даже самой себе, что не представляет, как сможет растить ребенка в тесном, темном домишке на Эббигейт-стрит, где малышу придется делить спальню с родителями. Однако в миссис Саттон чувствовалось нечто ободряющее, и потому она продолжила: – Торговля у мистера Уикса идет в гору, и мы надеемся вскоре переселиться в более просторное жилье. Тогда можно будет позаботиться и о прибавлении семейства.

– Да, в первое время после замужества бывает нелегко. Когда я вышла за капитана Саттона, мы с ним жили всего в одной комнате в пансионе рядом с казармами его полка. Матрас был таким тонким, что приходилось поверх него класть нашу одежду! Признаюсь, моя семья была не в восторге от сделанного мной выбора. Но я, по крайней мере, вышла замуж не за мешок с деньгами! К счастью, наши дела с тех пор поправились. Теперь у нас апартаменты на Гини-лейн[44], и вы обязательно должны у нас побывать. Вы знаете, где это?

– Думаю, что да. Недалеко от Парагон-билдингз?[45]

– Совершенно верно. А кстати, успели вы возобновить какие-нибудь старые знакомства после того, как вернулись в Бат?

– Нет, я… я была совсем юной, когда отсюда уехала, и не слишком часто бывала в обществе… Но я только что встретила Броммелов, – добавила Рейчел, однако миссис Саттон не была с ними знакома. – А в последнее время я завязала только одно знакомство. С миссис Аллейн, патронессой мужа, она покупает у него вина. У нее замечательный дом в Лэнсдаунском Полумесяце.

Миссис Саттон в удивлении приложила руку ко рту.

– О! Конечно же, я знаю миссис Аллейн, – проговорила она. – Мой муж вместе с ее сыном, Джонатаном Аллейном, воевал с французами. – В голосе миссис Саттон появилась грусть, и Рейчел поняла, что ее новой знакомой известно о несчастье, приключившемся с Джонатаном Аллейном. – Его мать, – продолжила миссис Саттон, – когда-то слыла первой красавицей Бата. Насколько я понимаю, она все еще не утратила красоты, хотя мне, увы, не доводилось ее видеть уже довольно много лет.

– Она больше не выезжает?

– Иногда выезжает, но редко. И больше не посещает публичные балы. Думаю, она предпочитает более тихие вечера и круг близких друзей.

– Пока я встречалась с ней всего два раза.

– Значит… вы знаете, что у нее большие неприятности, – осторожно заметила миссис Саттон.

– В последний раз я также встретилась с ее сыном, мистером Джонатаном Аллейном, – сказала Рейчел.

При этих словах миссис Саттон широко раскрыла глаза и схватила собеседницу за руку.

– Правда? Вы его видели? И как он?

– Он… явно очень болен, – отозвалась Рейчел.

К ее удивлению, в глазах миссис Саттон сверкнули слезы, и она промокнула их одетыми в перчатку кончиками пальцев.

– Простите. Я плачу по любому, даже самому малозначительному поводу. Спросите кого угодно. Дело в том, что его история… самая трагическая из всех, какие только можно представить.

– И вы знаете, что его мучает? – спросила Рейчел, не справившись с любопытством.

– Разумеется. Благодаря тесной дружбе мужа с майором Аллейном во время войны… Возможно, не следует об этом рассказывать… Не мне вводить вас в курс дела. Наверное, если вы продолжите поддерживать связь с миссис Аллейн, она не скажет мне за это спасибо.

– Кажется, его нынешнее состояние нельзя полностью приписывать обстоятельствам, связанным с Элис? – предположила Рейчел; где-то на задворках сознания внутренний голос призвал ее слушать внимательнее.

– Так вы, оказывается, в курсе этой истории? Вы знаете об Элис Беквит?

– О, совсем немногое. Только то, о чем рассказал мне муж, а затем мистер Аллейн о ней… упомянул. Думаю, он был по-настоящему влюблен в мисс Беквит.

– Истинно так. Он любил ее так сильно, как мужчина может любить женщину. Его любовь была такой крепкой, как ничья другая. На пути к их свадьбе стояло какое-то препятствие, и в чем оно заключалось, я не знаю. Но они все-таки обручились и были полны решимости пожениться. Джонатан поступил в армию и в тысяча восемьсот первом году отправился вместе с моим мужем воевать с французами в Португалию, а потом и в Испанию. В начале тысяча восемьсот девятого они вернулись в Англию и находились на постое в Брайтоне[46], когда Джонатан получил от мисс Беквит сообщение, что она разрывает помолвку. Мой муж рассказывал, с какой скорбью воспринял мистер Аллейн этот удар. Он взял в полку отпуск и немедленно поспешил домой, но узнал, что мисс Беквит уехала с новым своим кавалером и, видимо, вступила с ним в брак. Мистер Аллейн больше никогда ее не видел и не получил от нее ни единой весточки после того письма, которое она прислала ему в Брайтон.

– Но… куда она уехала? И что с ней стало?

– Никто не знает. Она и ее новый спутник хорошо спрятались. Дед мистера Аллейна, иными словами, отец миссис Аллейн, был официальным опекуном Элис Беквит. Так что ее позор стал позором и для всей семьи.

– Значит, одно это событие и привело к тому, что… здоровье мистера Аллейна настолько ухудшилось?

– Не совсем. Но это, конечно, главная причина. Он ждал вестей от мисс Беквит так долго, сколько это было возможно, но безрезультатно. Затем он снова отправился на войну и не ступал на английскую землю до тех пор, пока его не ранили во время штурма крепости Бадахос[47] в тысяча восемьсот двенадцатом году. После этого он уже не сражался. И вернулся он… совсем другим человеком. Тем, кто знал его прежде, трудно было поверить, что можно измениться настолько сильно. – Миссис Саттон печально покачала головой. – Знаю, у меня слишком длинный язык. Но вы должны знать, когда придете к ним снова, как настрадалась эта семья. И помните, что Джонатан Аллейн имел самую нежную душу, которую мне когда-либо доводилось встречать. До той войны.

– Нежную? Вы не шутите? – проговорила Рейчел, вспомнив ярость и бешенство в глазах того, о ком шла речь. Ее рука невольно потянулась к шее, на которой совсем недавно были синяки, оставленные пальцами мистера Аллейна. Два совершенно разных образа никак не складывались у нее в голове в одно целое.

– О да. Он был приятный, добрый мальчик. Вернее, юноша. Возможно, чересчур задумчивый и немного склонный к самобичеванию, но светлый, любящий и наполненный радостью. Когда я вспоминаю, каким он предстал передо мной, когда я видела его в последнюю нашу встречу… ах, у меня разрывается сердце!

– Когда вы встречались в последний раз?

– Наверное, прошло уже года четыре. Мы тогда взяли с собой дочь, чтобы она с ним познакомилась. Я думала… думала, он, увидев ребенка, вспомнит, что в мире еще есть добро. Но мистер Аллейн велел нам уезжать и больше не возвращаться. – Она вздохнула. – К моему стыду, мы его послушались. Кассандру так расстроила встреча с ним. Ее напугало, как он с нами говорил. Я его, конечно, простила, но мне больше не хочется, чтобы дочь опять оказалась в таком положении. Я надеялась… надеялась, он поймет, что у него еще есть время начать новую жизнь. Жениться и завести детей. Еще не поздно. Хотя майор выглядит старше своих лет, он еще достаточно молод, чтобы все изменить.