Будет револьвер — будем путешествовать (сборник) - Ричард Пратер

— Это не просто подстроенная победа, толстяк. Это убийство.

— Убийство, черта с два! Малыш потерпел неудачу, вот и все. Каждый терпит неудачу время от времени.

Я не стал слушать дальше. На столике было расставлено несколько тарелок с едой и несколько стаканов с ликером. Я поднял конец стола и обрушил все это на брюхо Хэммонда. Он попытался уклониться, но не смог, и все это оказалось на его модном костюме. Верзила слева от меня замахнулся, но меня больше беспокоил Рат. Его правая рука нырнула под пиджак, но прежде чем он успел вытащить то, что хотел, я ударил его ребром ладони в правое плечо. Он взвыл от боли, как бешеный, растопырив от боли пальцы, но в это время Хэммонд крикнул:

— Стойте! Рат! Келли! Прекратите. Сейчас же!

Я подумал, что начнется настоящая драка, но, очевидно, это не входило в намерения Хэммонда. Рат заколебался, но потом послушно сел. Келли последовал его примеру.

Хэммонд злобно смотрел на меня, его глаза превратились в узкие щелочки.

— Вы пожалеете об этом, Скотт, — сказал он. — Вы еще чертовски об этом пожалеете, слышите?

Он оглядел стол и дернул головой, потом медленно поднялся на ноги. Все четверо удалились. Ничего больше не произошло. Это удивило меня, но я не стал об этом думать. Я вернулся к своему месту.

Полчаса спустя, после того, как Вира, как в тумане, поговорила с врачами и еще раз посмотрела на Пита, мы уехали. Она держалась до того момента, как мы дошли до машины Пита. Как только мы тронулись, она упала на заднее сиденье, сжимая пальцами подушки и сотрясаясь от рыданий. Поскольку она не хотела ехать домой, мы отвезли ее к ее матери. Потом мы с Еленой поймали такси, доехали до ее квартиры, и я проводил ее до дверей.

Прощаясь со мной, она сказала:

— Шелл, будь осторожен. Я знаю, что это трудно, но ходи с оглядкой. Может, в другой раз мы с тобой будем счастливее.

— Конечно, Елена. Буду держать с тобой связь.

Она приблизилась ко мне, легко коснулась прохладными губами моих губ и вошла к себе.

Снова сев в такси, я велел водителю ехать по направлению к Прадо. У меня была масса дел, но прежде всего я хотел добраться до Хэммонда и Рата, хотя и не знал, как это осуществить. На стороне Хэммонда была могущественная протекция и власть, к тому же, нельзя обвинить человека в убийстве — и даже в мошенничестве на бегах — лишь на том основании, что он покупает билеты на проигравших лошадей. Я все еще обдумывал, как изобличить Хэммонда, как вдруг водитель закричал и ухватился руками за руль с таким видом, будто это был спасательный круг. Большая машина «паккард», вынырнув откуда-то сбоку, внезапно перерезала нам путь. Таксист вывернул руль вправо до отказа и так резко нажал на тормоза, что я чуть не перелетел на переднее сидение. Машину занесло, и она повернулась поперек дороги, почти врезалась в «паккард» и, содрогаясь, остановилась.

Мы были все еще далеко от города, в лесистой местности. Деревья росли справа от дороги, по которой почти не было движения. Из боковой дверцы «паккарда» выскочил один из бандитов Хэммонда и направился к нам, держа в руке пистолет. За ним появились еще трое типов.

Я не стал тратить время на их опознание. Распахнув дверцу, я выскочил из такси и бросился к опушке, раздался выстрел, и мимо меня пролетела пуля. Один из них что-то крикнул мне, он был не более чем в десяти футах сзади меня. Я понял, что у меня нет никаких шансов добраться до опушки раньше. Я остановился.

Я услышал шаги и хотел было обернуться, но не успел. Возможно, это была рукоятка пистолета. Но что бы это ни было, удар был сильный, и он обрушился прямо на мой череп. Когда я пришел в себя, меня волокли за руки, и при первом моем движении они остановились и бросили меня наземь. Кто-то велел мне встать, и через минуту мне это удалось. Мы находились среди деревьев, и мою компанию составляли Келли, другой верзила и Рат. Рат стоял передо мной и смотрел, как двое других схватили меня за руки, прижали спиной к стволу дерева и завели руки назад. И тогда за меня принялся Рат.

Он действовал весьма методически, видимо, испытывая при этом садистское удовольствие. Сначала он оглядел меня и сказал:

— Конечно, вы сегодня сваляли дурака, Скотт. Конечно, вы довели босса до бешенства. Нам бы следовало всадить в вас пулю, но слишком много людей видели вашу ссору. Все же мы собираемся проучить вас, чтобы вы от нас отстали. — Он усмехнулся. — После чего, думаю, вы сочтете за лучшее сесть в самолет и вернуться в Штаты.

Когда он кончил свою речь, он меня ударил. Он ударил меня в живот, но я ожидал удара, да и Рат не обладал особенной силой, так что первый раз мне было не особенно больно. Но десятый удар в одно и то же место — это уже не шутка. Один раз, пока у меня были еще силы, я попытался ударить его в пикантнее место, но он успел увернуться. Тогда он взял у одного из парней, которые держали меня, пистолет и дважды ударил меня по лицу. Внезапно ноги перестали меня держать, и я обвис, так что руки, казалось, вот-вот вырвутся из суставов. Лицо Рата залоснилось от пота, из уголка рта потекла слюна. Он все еще улыбался — такое он испытывал наслаждение. С каждым ударом дыхание как будто вырывалось у меня изо рта, все вокруг плыло, и наконец сам Рат превратился в мутное движущееся пятно, которое означало боль.

Я почувствовал, что удары прекратились. Чья-то рука разорвала на мне рубашку, и я попытался поднять голову. Рат несколько раз шлепнул меня по щекам и потом сказал:

— Смотрите, Скотт.

Мои глаза постепенно сфокусировались на ноже в его руке. Я увидел, как его острие уткнулось мне в грудь.

— Видите, как легко вас убить? — сказал Рат. Его голос звучал напряженно и возбужденно, как у человека, лежащего в постели с женщиной. — Видите? — повторил он. Он слегка нажал на рукоятку, и я почувствовал, что кончик ножа вонзился мне в тело.

Я чуть не взвыл от боли, стараясь уклониться от этого лезвия, прижимаясь к стволу и втягивая грудь. Рат засмеялся, вытащил нож и поднес его к моим глазам, чтобы я увидел окровавленный его кончик.

— Так что убирайся из Мексики, Скотт. Или в следующий раз я всажу его в тебя по самую рукоятку.

Он провел острием ножа по моей груди, оцарапав кожу — не глубоко, но больно. Двое, державшие меня, отпустили, и я упал лицом вниз, не в состоянии держаться на ногах. Моя щека вдавилась в грязь, и я увидел, как ботинок Рата оторвался от земли и вонзился мне в бок, потом на мою голову обрушился еще один удар, и вокруг меня сомкнулась темнота.

Должно быть, я пролежал там довольно долго, потому что, когда я выплыл из небытия, уже смеркалось. При первом движении я вскрикнул от боли. Потом я с трудом поднялся и поплелся. Я долго искал дорогу. Пройдя несколько футов, я останавливался и отдыхал. Наконец я вышел на шоссе и поймал такси.

— Отвезите меня к врачу, — попросил я.

Доктор Домингес наклеил последнюю полоску пластыря мне на грудь и сказал:

— Ну вот. Хотя внутренних повреждений у вас, видимо, нет, все же я предпочел бы отправить вас в больницу.

— Я уже говорил вам, что у меня нет времени. — К этому времени у меня в голове все прояснилось, просто все адски болело. — Тем более, что нет никаких внутренних кровоизлияний и повреждений, доктор.

— По крайней мере, вам нужно лечь в постель и отдохнуть.

Я не мог объяснить ему, что в моих мыслях не было места ни для боли, ни для постели. Жирное лицо Хэммонда, тощее Рата и белое мертвое лицо Пита Рамиреса заполняли мой ум. Я просто не мог думать ни о чем другом, даже если бы захотел. Но я не хотел.

Прежде, чем доктор Домингес за меня взялся, я отдал ему резинку, которая все еще была у меня в кармане, и рассказал о своих подозрениях. Ответ был готов через полчаса после того, как он наложил на меня последнюю повязку.

— Да, мистер Скотт, — сказал он, — сюда подсыпали наркотик. Именно подсыпали, самым примитивным способом: кто-то проделал маленькое углубление и наполнил его порошком...

— Это могло вызвать смерть?

Он нахмурился.

— Может быть. Трудно сказать. По крайней мере, это могло вызвать сонливость и рассеянность. Но откуда у вас эта резинка?

— Артур Хэммонд дал ее жокею, который сегодня погиб.

Он даже слегка позеленел.

— А-а, нет, вы, должно быть, ошибаетесь. О мистере Хэммонде все самого хорошего мнения.

Упоминание имени Хзммонда явно его испугало. Он добавил более спокойным профессиональным тоном:

— Это все, что я могу для вас сделать.

Так же было ясно, что он хочет избавиться от меня. Я заплатил ему, попросил его вызвать для меня такси и уехал.

Я стоял перед ночным клубом «Рио Роза», чувствуя в груди и в животе все ту же боль. Доктор дал мне шприц, наполненный морфием, но я держал его в кармане, позже он может мне понадобиться больше, чем сейчас. От врача я поехал прямо в отель Прадо и захватил свой револьвер, а потом отправился на поиски хотя бы одного из четырех подонков. И вот теперь, три часа спустя, моей единственной слабой надеждой был этот ночной клуб — это все, что мне удалось узнать. Я сверился с телефонной книгой, никакого Хэммонда. Человек, несомненно имеющий много врагов, не станет публично рекламировать свой адрес. Я попробовал все возможности, какие у меня были в Мехико-Сити, но это мне мало помогло. Его адрес оставался для меня тайной. Почти все, что я узнал о нем, сводилось к одному: множество людей боялись Хэммонда и его бандитов, а также его приятеля Вальдеса. Но я узнал, что Джимми Рат два месяца тому назад снимал квартиру для девушки, которую звали Хатита и которая теперь танцевала здесь. Я вошел в клуб.