Вторжение - Антон Карелин

История трагическая, захватывающая и тяжелая, в которой оказались переплетены судьбы совершенно разных существ и в которой погибла среди прочих старшая фламиника друидского Братства, Лина Белен, называемая Светлой... Ллейну тогда было четырнадцать, и десятилетняя девчонка, увидев его впервые, влюбилась без памяти, потому что решила, что встретила Бога, спустившегося на смертную землю, в омраченный лес, чтобы спасти ее от смерти, приникшей холодными губами к сердцу и пившей ее кровь. Смерть действительно отступила, изгнанная светом, что принес с собою юный эльф. Но он оказался таким холодным, недоступным, спрятавшим свое сердце так глубоко, что девочка не сумела пленить его и даже не смогла по-настоящему понять.

В те времена он любил лишь двоих: свою мать и, кажется, своего отца. Но старшая фламиника Братства погибла, спасая Омраченный Лес, вступив в битву с Черным Поветрием. И только прямое вмешательство истинного Божества, светом своим и мощью встретившего Призрачную Смерть, спасло затененные земли.

Да, в леса Хельтавара вступил сам Император Эйрканн. Только что сочетавшийся браком с юной Золой, позже принесшей ему двоих столь прекрасных детей, он сокрушил вызванное Отверженными зло и, призвав Главу Конклава с Хранителем, предал их в руки высшему суду. Результатом которого стало Отвержение.

Но мать светловолосого Ллейна было уже не вернуть: изначально далекая и от Братства, и от обычных людей, она слишком близка была одиночеству, ее душа оказалась слишком тесно слитой с живой природой, — Тейо приняло ее. И юноша-эльф, отстраненный, независимый, погруженный в себя, холодный, остался совсем один.

Он был уже тогда очень умен, — хотя и медлителен, как все юные эльфы, — и Вайра, моложе его на четыре года, часто думала и действовала гораздо быстрее и разумнее его, но ей никогда не удавалось находить решения настолько идеальные и многогранные. Одним своим появлением разрешающие множество вопросов и проблем...

Отверженная вздохнула, глядя на тропинку и слушая, как шуршат под ногами малые веточки и жухлые листья. Ей было грустно. И, возможно, впервые с момента смерти матери и отца, потеряв теперь даже жуткого зануду Хромого, даже бессловесное, неодушевленное, пустое и затягивающее, словно в Бездну, с детства привычное Призрачное Пространство, сотворенное в древности и ставшее доступным за столетие с лишним ее жизни и исследований его, она была столь совершенно одинока, сколь шедший на расстоянии вытянутой руки молчаливый эльф.

А Ллейн, ровно ступающий вперед, по-прежнему молчал, как и все эти годы назад. Он, как и прежде, предпочитал оставаться целостным альтернативе быть любимым. И Вайра уже давно не любила его. Даже когда против воли вспоминала о ночи у тела Лины Велен, в лесу, над которым смыкалась непроглядная, последняя для них Тьма, — о первой и последней ночи, проведенной с ним вдвоем [10].

— Что ж вы сразу не сказали, господин эльф, что вы эльф? — немного сконфуженно поинтересовался Рябой, который, судя по всему, был уже немного пьян. — Да и вы, госпожа Инэльда, могли бы сразу... э-э-э, снять плащ. И представиться. Тогда бы мы говорили по-другому. И у девочки тогда ничего... э-э-э, не замерзло бы.

— Бирс, ты начинаешь пьянеть, — холодно заметил капитан Грант, — думаю, тебе пора спать.

— Слушаюсь, — ответил Рябой, с некоторым трудом поднимаясь на ноги и невзначай опираясь на Гертово плечо. — Во сколько сказать, чтоб завтра будили?

— Ни во сколько. Я решу потом. Иди спи.

— Есть, сэр. Так точно. Уже сплю. Мать-перемать.

Он поклонился, немного качнувшись вперед, и, ухватив руку Герта, подставленную в последний момент, устоял на ногах. Поправил расстегнутый ворот нижней рубахи (доспехи и снаряжение сразу же по приходу в лагерь принял и отнес в его палатку юноша-оружевой [11]), и, довольно четко, словно в строю, развернувшись, вы шел из поляницы. У самого входа посмотрев назад и еще раз помахав даме рукой.

— Он устал, господа, — спокойно объяснил капитан, разливая по оловянным кружкам горячий чай. — Бессменное патрулирование уже шесть дней. Нужно было дать человеку выпить, сами понимаете. Теперь отоспится, и завтра к утру будет как новенький.

— Тогда нужно послать кого-нибудь, чтобы отогнали от него этих чертовых сук, — я от всего сердца извиняюсь, леди Инэльда! — иного звания в нашем отряде они не заслуживают. — Тин, полурослик-псионик, почесав волосатой лапой густую темную шерсть на груди под распахнутой рубашкой, немного подумал, затем, извиняясь, совершил легкий и в общем-то довольно грациозный импровизированный поклон, не вставая со скамьи.

— Черт с ними, — пожал плечами капитан, — пусть... удовольствуется покоем, пока есть такая возможность. Итак, господа, предлагаю тост за тишину и покой. За то, чего так не хватает в столь напряженное время всем нам.

— Принимаем, — согласился Тин, широко зевнув, — тишина, покой... и сон — штуки полезные.

— За покой прекрасных дам.

— Благодарю вас, рыцарь Герт. И вас, капитан. О вас, Тинталь, как вы понимаете, и речи не идет.

— Благодарю, леди. Всех леди всегда благодарю. Непременно.

— Господин эльф, вы всем довольны?

— Спасибо. Всем. Я не пью и не ем, потому что уже сыт. И хотел бы поговорить о делах. Сэр Грант, надеюсь, вы великодушно простите мое нетерпение.

— Понимаю. Конечно, вы все очень устали, а я вас тут еще более уморил своей пародией на светскую беседу, — квадратное лицо массивного во всех отношениях капитана Гранта приняло выражение серьезное, как и подобало столь зрелому военному, командующему одним из лучших малых пограничных отрядов Га- ральда, наиболее мощного и могущественного из Великих Княжеств Севера.

— Итак, о делах, — отодвигая от себя все, кроме кружки, даже пепельницу, снимая и откладывая в сторону матерчатую салфетку, продолжил он. — Думаю, сэра Витсона нам тревожить не следует. Пусть выспится и накопит побольше сил. Завтра, вполне возможно, они всем нам будут очень кстати.

— Есть дело специально для мага? — тут же спросила Вайра, внимательно глядя на капитана, откидываясь назад и устраиваясь поудобнее в презентованном капитаном кресле, крытом парой недавно выделанных, еще пахнущих кисло и прогоркло медвежьих шкур.

Тинталь, проследив ее взгляд, попытался уловить эманации, о существовании и природе которых подозревал, но снова ничего не почувствовал, а потому лишь с прискорбием вздохнул, кривя раскрасневшуюся блиноподобную рожу, продолжая маленькими глоточками цедить крепкий капитанский чай.

Эльф промолчал, незаметно разглядывая дварфа, сидящего в самом углу и попеременно рассматривающего две небольшие карты, который до сих пор не сказал никому ни слова. Судя по всему, он имел здесь некоторую свободу, — быть может, входил в отряд как неофициальный наемник и был сам себе хозяином — б дозволенных капитаном рамках. Весьма уважаемым, судя по всему.