Сердце феникса - Елена Белова

Можно — пару часиков помучиться…

Молчание. Он что, забыл про нее? Феникс раздраженно шевельнула клинком, напоминая о себе.

— Ты чего молчишь? Хочешь, чтобы я тебя прикончила?

Демон что-то прохрипел, и до Лины дошло, что с захватом она слегка переборщила.

Ладно, слегка приотпустим. На пару сантиметров…

— Ну?

Бреннис, уже сменивший цвет лица на багровый, со всхлипом втянул воздух в освобожденное горло. И закашлялся, с трудом выдавливая ответ. Точнее — вопрос:

— А… ты разве… не за этим… пришла?….

— Зачем?!

— Прикончить… меня…

— Что-о-о?!

Ошеломленная Лина только и смогла, что поинтересоваться:

— С чего ты так решил?

Пожилой демон уже чуть более ровно проговорил:

— Ты же сама предупреждала… Прошлый раз.

— Бреннис… Тебе к психиатру не пора? Подсказать адресок?

— Что?

— А то! — обозлилась жертва неудачного покушения, услышав из уст демона любимый вопрос ее подопечного, — Сегодня по календарю день психов, что ли?

Нет, это и правда слишком для одного дня! Сначала чокнутый подопечный в весе пера, который жалеет ударить феникса, потом ненормальные заложницы, которые упорно не желают бояться, а теперь, полюбуйтесь, спятивший демон! Для коллекции… Неудивительно, что у нее самой крыша едет.

— Я предупреждала, чтоб ты был поосторожней! Чтоб не болтал, с кем попало!

Демон вдруг как-то обмяк.

— Значит, я плохо расслышал…

— И плохо подумал! — фыркнула Лина. — Лезть в драку с фениксом, в твоем возрасте! А я еще думала, что от чтения умнеют!

— А зачем ты тогда пришла? — оскорбился полупридушенный хозяин библиотеки.

— За детскими книжками.

Изумленное молчание.

— «Вини-Пух», «Роня — дочь разбойника», «Пеппи длинный чулок» — по памяти отбарабанила она список, составленный Алексеем. И хмыкнула.

Звучит абсолютно дико. Под стать ситуации.

Феникс-убийца, придушив демона, который только что предпринял попытку ее прикончить, грозно нависает над ним и требует… детские книжки! Лина осознала комизм ситуации и попыталась сдержать смешок, прозвучавший очень не… не по-киллерски, словом. (Вот Алексей не видит!) И вспышка ее злости бесследно растворилась. Ничего же не случилось!

Бреннис, кажется, был другого мнения. Похоже, он решил, что она попросту издевается.

— Умнее ничего не придумала?

— Зачем? Это же ты у нас умный! А теперь подумай своими учеными мозгами и ответь: не надоело на коленях стоять? Если отпущу — будешь на меня кидаться?

Книжный демон помолчал.

— Нет, — наконец проговорил он, — не буду.

Лина плавно разжала руки и отодвинулась. Ну, посмотрим…

Бреннис встал не сразу. Неуверенно оглянувшись, нашел взглядом кресло, оперся на подлокотник и буквально упал на вытертое кожаное сиденье.

Девушка только головой покачала. Пожилому демону эта стычка явно стоила слишком много сил, и это если еще о нервах не вспоминать!

Стоп-стоп, она что, теперь уже и демонов жалеет?! Ну… А вот недаром говорят, с кем поведешься, от того и… Алекс, а милосердие твое, оказывается, заразная штука! Если так дальше пойдет… Лина отогнала возникшую перед глазами страшноватую картинку, где она жалеет Вадима с его милой сестрицей. Бр-р-р! Так можно и до самопожертвования докатиться….

— А зачем ты все-таки пришла? — прервал ее размышления Бреннис, — Ведь не за книжками же.

— Ты будешь смеяться, но именно за ними.

Книжный демон в задумчивости переплел пальцы.

— Был тут у меня недавно один… Сплетник мелкий, но слух принес любопытный. Якобы Алексей Соловьев во время заключения потерял рассудок. Это и правда так?

— Правда.

Демон поджал губы:

— Жаль юношу. Вот почему ты в прошлый раз справочник по психическим болезням брала…

— Ага.

— Пора бы вернуть, кстати.

Бреннис неисправим! Подавив смешок, Лина выразительно кивнула на рассыпанные по полу «материалы». Демон перевел взгляд…. И возлеветировал над креслом не хуже ангела:

— Мои книги!..

Собирая папки и книжки, он негодующе бормотал что-то о фениксах, небрежности и кое-чьей безголовости… Лина не вслушивалась, дав ему возможность спустить пар.

— А это что? — ахнул книжный демон, поднимая с пола только что упомянутый справочник, — Она же порвана! Посмотри, переплет пополам… Чем ты ее, ножом полоснула?

— Стрелой, — хмыкнула феникс.

Демон смутился. Опустил глаза, сгрузил собранное на один из столов и повернулся к полкам.

— Сейчас детские принесу.

Пропадал он в недрах подземной библиотеки довольно долго.

Наконец вернулся, с целой охапкой разноцветных книжек. Лина вообще-то только три просила…

— Вот. Это для твоего… как это… объекта?

— Ага, — феникс врала без зазрения совести. Рассказать, что к подопечному вернулся разум? Ха!

— Думаешь, поможет?

— Врачи так посоветовали.

Пожилой демон неловко пожал плечами:

— Ну, я на всякий случай побольше положил. Надеюсь, пригодится. А как тебе песня?

— Какая песня? — не поняла Лина. — А-а… Чуть не забыла. Держи, вот твое сокровище.

И положила на стол кристалл-голограмму.

— Сделала себе копию?

Лина пожала плечами. Демон удивленно всмотрелся в ее равнодушное лицо.

— Подожди, ты что, даже не слушала?

— Мне не до этого, Бреннис. Ладно, спасибо за помощь, за мной должок.

Она потянулась к новой охапке книжных сокровищ, но демон-библиофил остановил ее руку:

— Подожди. Сядь. Хоть раз послушай…

Удивленная девушка прикинула расклад дел на сегодня, но все же присела. За лишние пять минут малявки Алексея не съедят, ведь правда? Правда? Будем надеяться…

Бреннис установил кристалл, и провел над ним ладонью, активируя записанную информацию. Голограмму явно делал любитель. Кристалл охватил огненный вихрь, эффектно развернулся, и среди языков угасающего огня возникла панорама огромного зала. Мягкий свет сотен светильников и тысячи серьезных лиц. Лина никогда не видела столько людей сразу… И уже не увидит — сейчас люди не собираются вместе.

Затем надвинулось изображение сцены в перекрестье прожекторных лучей, и девушка удивленно изогнула бровь при виде своего будущего подопечного во всем черном.

Затем до нее дошло, что это снято лет пять назад, до начала «новой эры». И тогда черная одежда еще не считалась знаком принадлежности к силам зла, а просто знаком траура. Только гитара в руках была не черной, а светлой, цвета свежего меда.

Юноша стоял прямо, уверенно и серьезно глядя в затихший зал.

— Мы никогда не будем слишком взрослыми для любви к матери… — прозвучал его негромкий, удивительно чистый голос. — Я знаю, что ты меня сейчас слышишь, мама. Это песня для тебя. Я не успел спеть ее тогда. Пою ее сейчас.