Личная рана - Николас Блейк

- Суду?! Я не дам подонку ускользнуть от меня таким образом.

- Фларри, ты пьян,- успокаивающе произнес я.- Ты передумаешь, когда повстречаешься с ним лицом к лицу. Неужели ты хотел бы болтаться на виселице?

- Я хочу придушить этого парня собственными руками. А ради чего еще мне жить, когда Гарри больше нет?- Его слезящиеся глаза посмотрели на меня.- Как ты думаешь, что я за человек?

- Я считаю тебя ленивым и добродушным человеком, питающим романтическую тягу к насилию. Но жестокость противна твоей натуре, поэтому ты погружаешься в нее с закрытыми глазами. На самом деле ты добросердечен и обижаешься на себя за это; тебе хотелось бы простить убийцу, поэтому ты превращаешь свое сердце в камень.

Во время этой тирады Фларри пялился на меня с возрастающим изумлением.

- Прекрати, ради бога! Никогда в жизни не слышал подобного заумного бреда! Доминик, это ты пьян. Я ни слова не запомнил из твоей возвышенной речи.

- И я тоже, потому что ты бросил тень сомнения на все сказанное,ответил я, подумав.- Но скажи мне, я действительно пьян, иначе не осмелился бы спросить, почему ты не задушил меня, когда... когда я раскрыл тебе мою тайну?

- Какую тайну?- не понял хозяин дома.

- Когда я рассказал, что мы виделись с Гарриет в ночь убийства,пояснил я.

В комнате воцарилась тишина. Казалось, Фларри собирается с мыслями.

- Значит, я зря тебя не задушил?- произнес он наконец.- Но я не такой дурак, как многие думают. Я уверен, что ни один преступник не решился бы на подобное признание, зная, что окажется в моей власти. Ведь ты мог бы и промолчать об этом, верно?

- Но...

- Погоди немного. Однажды, в тяжелые времена, мне пришлось допрашивать одного ирландца. Его подозревали в предательстве двоих его друзей, выданных карателям. Он устроил великолепную сцену показной скорби по своим друзьям, которых замучили и расстреляли. Но все его слова звучали фальшиво. Я нутром чувствовал, что это поддельные слезы. А твои были настоящими. Ты искренне раскаивался в том, что оставил ее одну.- После этого прочувствованного монолога бывший боевик хмыкнул, добавив: - Теперь я говорю как отец Бреснихан. Да к черту все это! Это дьявольски унылые поминки. Мы должны затянуть песню. Ты знаешь "Парней из Уэксфорда"?

Я напел столько мелодий, сколько мог вспомнить. Фларри отбивал такт кулаком по столу и хрипло подтягивал мне. Я исполнил "Арфа, которая однажды...", а потом, к собственному удивлению, начал петь "Она шла по ярмарке", повергнув Фларри в слезы. В какой-то момент, наверное, входил Шеймус, потому что я помню его поддерживающим мешковатую фигуру Фларри и громко ревущим какую-то революционную песню.

Наконец Фларри рухнул в кресло.

- Так-то лучше,- заявил он.- Вот это похоже на дело. У него славный голос, правда, Шеймус?

- Правда,- согласился ирландец.

- Никаких мерзких похоронных воплей. Ты когда-нибудь слышал причитания по покойнику, Доминик?- заинтересовался мой друг.

- Нет,- пожал я плечами.

- Чертовски неприятный шум, словно стая волков воет на луну,- мрачно пояснил муж Гарри.- Так, что кости стынут.

- А ты когда-нибудь слышал вой волков, Фларри?- спросил О'Донован.

- Я слышу его, когда приходит бейлиф,- буркнул собеседник.

- Что напоминает мне...

- Оставь свои воспоминания при себе, Шеймус!- натужно рассмеялся хозяин дома.- Мне не нужны вытянутые лица на поминках. Лучше выпей! Знаете, ребята, сегодня я первый раз как следует нализался после смерти Гарри. За это надо выпить.

С трудом занявшись подсчетами, я выяснил, что прошло уже четыре дня со смерти Гарриет. Они показались мне вечностью.

- Мы все ее любили. За Гарри! Упокой, господи, ее душу!- поднял стакан Лисон.

Мы торжественно выпили.

- А теперь выпьем за Доминика,- продолжал он.- Пусть дьяволы утащат в ад крышу того дома, где нас с тобой плохо примут!

- А теперь за Шеймуса,- поддержал я.- Шеймус, я дарую тебе свою шляпу с широкими полями! Я не могу выразиться лучше.

- Я с удовольствием ее принимаю, мистер Эйр,- улыбнулся ирландец.

- Пожалуйста,- улыбнулся я в ответ.

- Эту ужасную старую покрышку?- заорал Фларри.- Неужели это все, что ты можешь ему предложить? Она годится только для похорон какого-нибудь нищего бездельника.

- Что напоминает мне...- вступил в разговор О'Донован.

- Молчи, Шеймус!- приказал бывший повстанец.

- Нет. Дай человеку сказать,- бессвязно пробормотал я.- Ему есть что поведать нам в данный момент. Пообщаться, я бы сказал.

- Я не обнаружил ни следа пьяницы, которого, по словам миссис Кевин, она встретила. Никто в городе его в глаза не видал,- проинформировал нас ирландец.

- А почему жители должны были его видеть? Они все уже отправились в постель к этому времени,- произнес хозяин дома.

- Мне стоит последовать их примеру.- Я посмотрел на свои наручные часы.

Стрелки показывали почти час ночи. Я попытался встать, но упал на стол.

- Доминик, ты пьян,- заявил Лисон.

- Вас проводить домой, мистер Эйр?- сочувственно спросил управляющий.

- Никуда ты не пойдешь!- завопил Фларри, а затем объявил О'Доновану: Он останется тут на ночь.

- Но Фларри...- робко возразил я.

- Я не принимаю дурацких отказов. Ты меня слышишь?- продолжал буянить старый солдат.

Шеймус подмигнул мне:

- Командир не принимает никаких отказов.

- Тогда согласен,- сдался я.- Спасибо, Фларри.

- Так-то лучше,- ухмыльнулся он.- Для западного британца просто великолепно. Давай напьемся сейчас и посрамим дьявола.

Было почти два часа ночи, когда мы легли. Фларри проводил меня в маленькую спальню рядом со своей.

- С этой кроватью что-то не так, мой мальчик,- заявил он, изумленно пялясь на полосатый матрац.- В чем дело?

Я безуспешно пытался остановить вращение комнаты.

- На ней нет постельного белья.

- О господи! Оно у тебя будет!- воскликнул хозяин дома и вывалился из спальни.

Он вернулся с охапкой простыней и одеял в руках. Мы, шатаясь, кое-как застелили постель.

Тебе еще что-нибудь нужно?- поинтересовался великан.

Я усиленно шевелил мозгами.

- Да, пижама.

Фларри принес мне свою.

- Теперь спокойной ночи,- произнес он.- И спасибо, что составил мне компанию. Желаю хорошенько выспаться!

Но сон мой не был спокойным. Недосушенные простыни - плохое снотворное. Ворочаясь на кровати, я чувствовал, как сырость пробирает меня до костей. Наконец я сбросил простыни и завернулся в одеяло. Но выпитое спиртное подействовало на меня возбуждающе. Я лежал с открытыми глазами, сначала опасаясь, как бы на меня не упали вращающиеся стены, а потом вспоминая о часах, проведенных с Гарриет, о загадке ее смерти, о странной личности Фларри и его непредсказуемом поведении. Неужели я лежу в постели совсем рядом с комнатой убийцы? Конечно нет. Внешняя простота этого человека обманула меня, бывший повстанец не был ни наивным, ни мягкосердечным. Флоренс Лисон обладал интуицией первоклассного военачальника и беспощадностью партизана. Но одно не вызывало никаких сомнений - его любовь к Гарриет была выше ревности.

В незанавешенном проеме окна посветлело. Неужели? Я зажег свечу и посмотрел на часы: только без пяти три. Я подошел к окну. Сначала мне показалось, что горит отдаленная роща в поместье. Потом разглядел пламя, просвечивающее сквозь кроны деревьев. И в это мгновение я услышал топот бегущего по дорожке человека. Какой-то крестьянин перепрыгнул через перелаз в сад, крича:

- Коттедж "Джойс" горит! Вызывайте пожарных!

Я бросился в комнату Фларри, который громко храпел. Но от прикосновения моей руки (я вспомнил об этом позднее) он тут же проснулся.

- Вызывай пожарных, Фларри! Мой дом горит!

Мой друг одолел половину лестницы, пока я собирался с мыслями. Крестьянин барабанил в парадную дверь. Впустив его, я узнал своего соседа, живущего в сотне ярдов от дороги, ведущей к моему обиталищу. Он так запыхался, что сперва не мог вымолвить ни слова. Я услышал голос Фларри, говорящего по телефону в зале. Потом хозяин дома вернулся к нам.

- Они уже выехали,- коротко сообщил он.- Привет, Майкл. Доминик, набрось на себя что-нибудь.

И только в этот момент я заметил, что сам он был полностью одет.

Глава 12

Несколько минут спустя, запыхавшиеся от бега, мы были у моего жилища. Немногочисленные соседи неподвижно стояли на тропе, восхищенно глазея на пламя. Крытая тростником и соломой крыша весело вспыхивала, время от времени выплевывая тлеющие лохмотья, плавно спускавшиеся нам на головы. Стекла в верхних окнах растрескались от жара, две маленькие комнатки наверху, должно быть, накалились докрасна.

- Не стойте с разинутыми ртами! Делайте что-нибудь!- ревел Фларри.Несите лестницу и ведра!

- Что толку-то, мистер Фларри!- ответил какой-то зевака.- Определенно все сейчас взорвется. Когда мы подошли, огонь бушевал, как в топке.

Я бросился к двери, отпер ее ключом и вошел. Дым внизу ослепил меня, жара была адская, но я ощупью пробрался к столу, схватил пишущую машинку, рукопись и дневник и, шатаясь, выбрался наружу. Буквально через несколько секунд верхний этаж с грохотом рухнул. Дым и искры вырвались из открытой двери, и пылающий факел выстрелил на тридцать футов вверх над крышей. Я отпер дверцу своего автомобиля, и несколько добровольцев помогли мне откатить его на безопасное расстояние.