Том 1. Стихотворения 1892-1909 - Валерий Брюсов

1900–1901

Ревель, Москва

Urbi et Orbi (1901–1903)

К.Д. Бальмонту, другу и брату

Вступления

«По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах…»

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах,в садах я бродил,И в явственной думе грядущее видя, за жизнью,за сущим следил.Я песни слагал вам о счастьи, о страсти, о высях,границах, путях,О прежних столицах, о будущей власти,о всем распростертом во прах.Спокойные башни, и белые стены,и пена раздробленных рек,В восторге всегдашнем, дрожали, внимали стихам,прозвучавшим навек.И девы и юноши встали, встречая, венчая меня,как царя,И, теням подобно, лилась по ступенямпотоком широким заря.Довольно, довольно! я вас покидаю! берите и сны и слова!Я к новому раю спешу, убегаю, мечта неизменно жива!Я создал, и отдал, и поднял я молот,чтоб снова сначала ковать.Я счастлив и силен, свободен и молод, творю,чтобы кинуть опять!

Апрель 1901

Лестница

Всё каменней ступени,Всё круче, круче всход.Желанье достиженийЕще влечет вперед.

Но думы безнадежнейПод пылью долгих лет.Уверенности прежнейВ душе упорной — нет.

Помедлив на мгновенье,Бросаю взгляд назад:Как белой цепи звенья —Ступеней острых ряд.

Ужель в былом ступалаНа все нога моя?Давно ушло начало,В безбрежности края,

И лестница все круче…Не оступлюсь ли я,Чтоб стать звездой падучейНа небе бытия?

Январь 1902

Последнее желанье

Где я последнее желаньеОсуществлю и утолю?Найду ль немыслимое знанье,Которое, таясь, люблю?

Приду ли в скит уединенный,Горящий главами в лесу,И в келью бред неутоленныйК ночной лампаде понесу?

Иль в городе, где стены давят,В часы безумных баррикад,Когда Мечта и Буйство правят,Я слиться с жизнью буду рад?

Иль, навсегда приветив книги,Веков мечтами упоен,Я вам отдамся, — миги! миги! —Бездонный, многозвенный сон?

Я разных ратей был союзник,Носил чужие знамена,И вот опять, как алчный узник,Смотрю на волю из окна.

Январь 1902

У себя

Так все понятно и знакомо,Ко всем изгибам глаз привык;Да, не ошибся я, я — дома:Цветы обоев, цепи книг…

Я старый пепел, не тревожу, —Здесь был огонь и вот остыл.Как змей на сброшенную кожу,Смотрю на то, чем прежде был.

Пусть много гимнов не допетоИ не исчерпано блаженств,Но чую блеск иного света,Возможность новых совершенств!

Меня зовет к безвестным высямВ горах поющая весна,А эта груда женских писемИ нежива, и холодна!

Лучей зрачки горят на росах,Как серебром все залито…Ты ждешь меня у двери, посох!Иду! иду! со мной — никто!

1901

Побег

И если, страстный, в час заветный,

Заслышу я мой трубный звук…

Мой трубный зов, ты мной заслышанСквозь утомленный, сладкий сон!Альков, таинственен и пышен,Нас облегал со всех сторон.

И в этой мгле прошли — не знаю, —Быть может, годы и века.И я был странно близок раю,И жизнь шумела, далека.

Но вздрогнул я, и вдруг воспрянул,И разорвал кольцо из рук.Как молния, мне в сердце глянулПобедно возраставший звук.

И сон, который был так долог,Вдруг кратким стал, как всё во сне.Я распахнул тяжелый пологИ потонул в палящем дне.

В последний раз взглянул я свышеВ мое высокое окно:Увидел солнце, небо, крышиИ города морское дно.

И странно мне открылась новой,В тот полный и мгновенный миг,Вся жизнь толпы многоголовой,Заботы вспененный родник.

И я — в слезах, что снова, сноваДуше открылся мир другой,Бегу от пышного алькова,Безумный, вольный и нагой!

Август — октябрь 1901

Работа

Здравствуй, тяжкая работа,Плуг, лопата и кирка!Освежают капли пота,Ноет сладостно рука!

Прочь венки, дары царевны,Упадай порфира с плеч!Здравствуй, жизни повседневнойГрубо кованная речь!

Я хочу изведать тайныЖизни мудрой и простой.Все пути необычайны,Путь труда, как путь иной.

В час, когда устанет телоИ ночлегом будет хлев, —Мне под кровлей закоптелойЧто приснится за напев?

Что восстанут за вопросы,Опьянят что за словаВ час, когда под наши косыЛяжет влажная трава?

А когда, и в дождь и в холод,Зазвенит кирка моя,Буду ль верить, что я молод,Буду ль знать, что силен я?

Июль 1901

Мечтание

О, неужели день придет,И я в слезах и умиленьиУвижу этот небосводКак верный круг уединенья.

Пойду в поля, пойду в лесаИ буду там везде один я,И будут только небесаДрузьями счастья и унынья!

Мне ненавистна комнат тишь,Мне тяжело входить под кровлю.Люблю простор, люблю камыш,Орла, летящего на ловлю.

Хочу дождя, хочу ветров,И каждый день — менять жилище!Упасть бессильным в тяжкий ров,Среди слепцов бродить, как нищий.

Меж ними, где навис забор,Я разделю их братский ужин,А ночью встретит вольный взорЛишь глубину да сеть жемчужин.

Случайный гость в толпе любой,Я буду дорог, хоть и странен,Смешон невольной похвальбой,Но вечной бодростью желанен.

И женщина — подруга дня —Ко мне прильнет, дрожа, ревнуя,Не за стихи любя меня,А за безумство поцелуя!

1900–1901

Искатель

О прекрасная пустыня!

Прими мя в свою густыню.

Пришел я в крайние пустыни,Брожу в лесах, где нет путей,И долго мне не быть отнынеСреди ликующих людей!

За мной — последняя просека,В грозящей чаще нет следа.В напевы птиц зов человекаЗдесь не врывался никогда.

Что я увижу? Что узнаю?Как примут тишину мечты?Как будут радоваться маю,Встречая странные цветы?

Быть может, на тропах звериных,В зеленых тайнах одичав,Навек останусь я в лощинахВпивать дыханье жгучих трав.

Быть может, заблудясь, устану,Умру в траве под шелест змей,И долго через ту полянуНе перевьется след ничей.

А может, верен путь, и вскореНастанет невозможный час,И минет лес — и глянет мореВ глаза мне миллионом глаз,

30 сентября 1902

Нить Ариадны

Вперяю взор, бессильно жадный:Везде кругом сырая мгла.Каким путем нить АриадныМеня до бездны довела?

Я помню сходы и проходы,И зал круги, и лестниц винт,Из мира солнца и свободыВступил я, дерзкий, в лабиринт.

В руках я нес клубок царевны,Я шел и пел; тянулась нить.Я счастлив был, что жар полдневныйВ подземной тьме могу избыть.

И, видев странные чертогиИ посмотрев на чудеса,Я повернул на полдороге,Чтоб выйти вновь под небеса,

Чтоб после тайн безлюдной ночиМеня ласкала синева,Чтоб целовать подругу в очи,Прочтя заветные слова…

И долго я бежал по нитиИ ждал: пахнет весна и свет.Но воздух был все ядовитейИ гуще тьма… Вдруг нити — нет.

И я один в беззвучном зале.Мой факел пальцы мне обжег.Завесой сумерки упали.В бездонном мраке нет дорог.

Я, путешественник случайный,На подвиг трудный обречен.Мстит лабиринт! Святые тайныНе выдает пришельцам он.

28 октября 1902