Выбираю любовь - Барбара Картленд

«А что, если она в меня влюбится по-настоящему? Это бы очень осложнило все дело», – молнией промелькнуло у него в голове. Но Рейберн тут же успокоил себя – зачем заранее расстраиваться? Об этом можно будет подумать позднее – если, конечно, такая проблема и в самом деле возникнет.

– Может быть, пойдем посмотрим картины, что висят в соседней комнате? – предложил он.

– А я и не знала, что там есть картины, – простодушно призналась Виола.

– Ну как же так! Быть в гостях у графа Кроксдейла и не увидеть его знаменитой коллекции живописи – это никуда не годится. Стыдитесь! – шутливо поддразнил ее Рейберн.

Тогда, разумеется, мне обязательно надо ее посмотреть, – с готовностью отозвалась Виола. – Но только вы должны стать моим экскурсоводом. К сожалению, я слабо разбираюсь в живописи хотя искусство очень интересует меня…

Рейберн протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и в этот момент рядом с ним возник граф.

– Моя сестра очень просит вас, Лайл, быть ее партнером в партии в бридж, – сказал он. – Как вы знаете, она играет лучше всех в нашей семье и считает таким же выдающимся игроком вас.

– Леди Эмили, безусловно, мне льстит – улыбнулся Рейберн, понимая, какие цели преследует хозяин дома. – Кроме того, я уже обещал Виоле показать ваши знаменитые картины так что не будете ли вы так любезны передать вашей сестре мои извинения?

– А вот показать свою коллекцию картин больше приличествует мне как ее хозяину, – возразил граф. – Жаль, что я сам не додумался до этого раньше! Надеюсь, вы простите? – добавил он, обращаясь к Виоле.

– Но мы можем пойти и все вместе, – предложил компромисс Рейберн. – В глубине души я считаю себя знатоком искусства, а ваша коллекция, как я уже имел удовольствие сообщить Виоле, славится на всю страну!

Граф поморщился.

– Мне кажется, было бы жестоко оставлять мою сестру без партнера! – продолжал настаивать он.

Рейберн понял, что его загнали в угол, откуда не так просто было выбраться.

В самом деле, не устраивать же публичную сцену! Оставалось только надеяться, что у Виолы хватит сообразительности придумать какой-нибудь благовидный предлог – например, сказать, что она устала и раздумала смотреть картины.

Но стоило Рейберну отойти, как Виола оказалась не в силах противостоять натиску графа. Взяв девушку за руку, он повел ее в галерею, непосредственно примыкавшую к гостиной, где накануне играли в карты король и миссис Кеппел.

– Все картины, которые висят в этой комнате, – начал граф, – принадлежат кисти голландских живописцев. Я горжусь тем, что у меня есть изумительные работы Кейпа и ван дер Хейдена. А на прошлой неделе мне посчастливилось купить картину, прекраснее которой я в жизни не видел!

С этими словами он закрыл дверь, а Виола, предвкушая удовольствие, подошла взглянуть поближе на знаменитые шедевры. Все они были размещены на стенах весьма искусно и великолепно освещены.

– Я люблю творения голландцев, – сказала она.

– А я люблю вас, дорогая Виола! – страстно произнес граф. – Вы прекраснее любой картины в моей коллекции, и я, как и раньше, – даже сильнее, чем раньше! – хочу, чтобы вы принадлежали мне!..

– Вы не должны так говорить…

– Вы не можете помешать мне высказать свои чувства, – возразил граф. – А что касается вас, Виола, то я чувствую себя так, будто у меня украли бесценное сокровище, сокровище, которое я уже начал считать своим…

Он хотел подойти поближе, но Виола в испуге отпрянула.

Поспешно отвернувшись, она попыталась сосредоточить свое внимание на картине, но поняла, что не может, – слишком сильно колотилось от страха ее сердце.

– Позвольте мне показать вам и другие мои приобретения – может быть, они больше придутся вам по вкусу, – предложил граф.

Виола обрадовалась – значит, он больше не будет стоять так близко! – и, ничего не подозревая, последовала за графом через картинную галерею в следующую гостиную.

Эта комната была отделана в голубовато-серебристых тонах, а картины, украшавшие ее стены, принадлежали кисти французских мастеров – прекрасный пейзаж кисти Буше и несколько великолепных работ Фрагонара. Виола пожалела, что с нею нет Рейберна, – он наверняка получил бы большое удовольствие.

Но когда граф закрыл дверь и в эту комнату, Виола поняла – увы, слишком поздно! – что ей не следовало заходить сюда.

В галерее ее отделяла от Рейберна всего одна дверь, и если бы она закричала, он бы наверняка ее услышал. Здесь же, в этой уединенной комнатке, удаленной от большой гостиной, которой явно очень редко пользовались, надежды на спасение было мало…

Виола, занервничав, ускорила шаг и таким образом оказалась даже дальше от двери, чем граф.

– Вы прекраснее любой из моих картин, – хрипло произнес он.

От его тона Виоле стало не по себе. Страх снова овладел ею.

– По-моему, нам пора возвращаться, – пролепетала она, запинаясь. – Рейберн наверняка не захочет…

– Меня не интересует, чего захочет или не захочет Рейберн, – меня интересуете только вы! Послушайте, Виола…

Она не шевельнулась, даже не повернула головы.

– Посмотрите на меня, – попросил граф, – я хочу видеть ваше лицо!

Виола решила, что не пристало ей, взрослой девушке, отворачиваться, словно капризному ребенку, и она, хоть и с опаской, взглянула в глаза графу.

Однако выражение его лица заставило ее содрогнуться.

– Вы должны принадлежать мне! – страстно произнес граф. – Я давно собирался сделать вас своей женой, а Рейберну вы и не нужны вовсе! Он просто хочет использовать вас, чтобы улизнуть от коготков Элоизы Давенпорт, – ведь теперь, когда ее муж умер, красавица-вдова наверняка захочет, чтобы Рейберн на ней женился!..

Он произносил слова резко, почти грубо. Заметив, что Виола удивлена его словами, граф Кроксдейл продолжал:

– Знайте же, что Лайл сделал вам предложение лишь затем, чтобы ускользнуть от выполнения своих обязательств перед женщиной, с которой он, как вы, вероятно, выразились бы, «жил в грехе» в течение последних шести месяцев. Вы не нужны ему, Виола, и он не любит вас так, как люблю я!..

Приблизившись к ней, он настойчиво добавил:

– Выходите за меня замуж, дорогая Виола, и я сделаю вас счастливой! Со мной вы познаете настоящую любовь! Разве этот молодой повеса Лайл что-нибудь в ней понимает?

Буквально выкрикнув последние слова, граф схватил Виолу в объятия и попытался поцеловать в губы.

Однако стоило ему коснуться ее щеки, как она очнулась. До этого Виола, слушая неприятные для нее слова графа, словно была погружена в какой-то странный гипнотический сон, теперь же девушка пришла в себя и начала яростно сопротивляться.