Полуночный трубадур - Анри Рюэллан

— Я сам это выбрал, и я…

— Пункт 314, свод правил…

— Мне плевать на пункт 314! И больше не перебивай меня, этого достаточно…

— Для гуманоида невыносимо, когда отказываются использовать его по прямому назначению с привлечением всех его способностей…

— Во имя милосердия господнего, я прошу вас…

— Я повторяю, пункт 314…

— Вы…

— Расскажите мне об Арабелле.

Я посмотрел на нее остолбенело.

— Нет, что это вы себе позволяете? Какое право вы имеете так говорить со мной?

Она с достоинством и важностью встала, чтобы высказать:

— Это покушение на законы роботехники, господин Кларк.

— Хуже! Злоупотребление человеческим разумом!

— Нет. Это всего лишь эмоциональный взрыв и больше ничего.

— Если бы вы были Арабеллой…

— У нее никогда не нашлось бы мужества так с вами разговаривать.

— Нет, конечно же, нет.

— Этого я и боялась. Человеческим женщинам не хватает практичности и находчивости.

— У них, слава богу, есть иные качества, которые украшают их; они обладают массой достоинств.

— К несчастью, вы их любите за их недостатки.

— Безусловно, у Арабеллы есть свои недостатки, — но они — человеческие.

— Даже то, что она не знала о вашей любви?

— Может быть…

— Вы долго ее знали?

— О, да…

— Где вы с ней познакомились?

— На берегах Гудзона, воскресным утром.

— Весной? Летом?

— 28 мая. Она стояла на понтонном мосту. Ее длинные волосы развевались на ветру.

— Ее платье?

— Нет, на ней были шорты и блузка с глубоким вырезом. Я подошел к ней, предложил сигарету. В это время…

— Господин Кларк… — Она взглянула на меня так, будто очнулась от долгого сна. — Господин Кларк…

— Она мне улыбнулась ласково, и, я ее спросил…

— Господин Кларк…

Я почувствовал, как рука моей спутницы вцепилась в мое плечо с такой силой, что я вскинул голову с тревогой и беспокойством:

— Что происходит?

— Слушайте!

Она указала куда-то в небо через большое открытое окно.

— Так вы ничего не слышите?

— Что там такое, в конце концов?

— Какой-то странный шум… Шум мотора… Да! Я в этом совершенно уверена.

Ее сообщение произвело на меня впечатление ведра вылитой прямо на голову воды. Одним прыжком я оказался на улице, не смея даже поверить… Но я все еще ничего не слышал. Она присоединилась ко мне и, предугадывая мой вопрос, поспешила сказать:

— Я вас уверяю, что отчетливо слышала шум.

Мы бросились на середину поляны, торопясь изо всех сил и сверля небо взглядами. Мной овладела надежда. Мой бог, если бы это оказалось правдой! Маленькие сверхчувствительные звукоуловители гуманоида действительно могли зарегистрировать шум мотора… В этом случае парни старины Джо уже были бы здесь, тщательно исследуя поверхность Рока с бортов своих маленьких вертолетов. Мы бегом пересекли лесок, чтобы взобраться на вершину скалистого холма, и оттуда внимательно, но тщетно вглядывались в небо, голубое, чистое и безмятежное небо, где в направлении севера начали расти большие кучевые облака. Я же так ничего и не слышу…Да и не вижу тоже. Ничего похожего на вертолет, ни одной черной точки на горизонте. В это мгновение небо вдалеке, словно удар кнута, располосовала молния. Услышав раскаты грома, я улыбнулся и повернулся к своей подруге. Итак, всего лишь ложная тревога. Действительно, нужно обладать очень тонким слухом, чтобы отличить раскаты грома от рева реактивного самолета на таком расстоянии.

— Я была совершенно уверена… — извинилась псевдо-Арабелла, удрученно взмахнув рукой.

— Неважно.

Спускаясь с этой верхотуры, я, с грехом пополам, помогаю сойти вниз Арабелле, но она вдруг подскальзывается и падает, растянувшись на камнях во весь рост. Большим прыжком я бросаюсь к ней. Черт возьми! Сломана правая лодыжка. Нога, перекрученная самым невероятным образом, свободно висит. Я неподвижно стою и ругаюсь, как последний солдафон:

— Это моя вина… Ваши лодыжки очень хрупкие… Мне следовало бы быть более осторожным и внимательным.

На ее лице появилась самая очаровательная улыбка.

— Ничего серьезного, уверяю вас.

— Да, конечно, я это легко починю.

— Но вам придется меня нести — я доставляю вам одни хлопоты и неприятности.

— Но здесь недалеко… и — мы никуда не торопимся.

Я поднимаю ее, и она обхватывает мою шею обнаженными руками. Ее тело такое теплое, что я изумляюсь. А она смотрит на меня, забавляясь моими усилиями и молчанием, как маленькая капризная девочка, которая отказывается идти по лужам и просится на руки. Как и Арабелла, когда я помогал ей спрыгнуть с понтона! Она точно так же сжалась в моих руках, такая маленькая, а я, я нес ее на руках по воде до самого катера. Именно так все оно и началось между нами в то воскресное утро 28 мая.

— А, старые воспоминания? — мурлычет моя ноша, не отрывая от меня своих больших зеленых глаз.

Всегда эти старые воспоминания… Я кладу ее на траву, чтобы немного перевести дух. Она подползает ко мне и касается моей руки:

— Так вы говорили, что это произошло на берегу Гудзона? — Она помолчала немного и продолжила: — Кстати, о чем вы ее спрашивали?

7

Итак, дело сделано — колодец выкопан. Теперь у нас сколько угодно воды. Закончены утомительные каждодневные хождения туда-обратно между хижиной и ручьем, протекающим по краю поляны. Я тяну за цепь и вытаскиваю первое ведро, до краев наполненное чистой и прозрачной водой. Я испускаю крик радости, кричу во весь голос и мчусь к хижине, чтобы объявить эту чудесную новость, но хижина оказывается пустой. “Ба! Что происходит? Где же Арабелла?” Я в беспокойстве выбегаю наружу и оглядываю окрестности. Я кричу во все горло:

— Арабелла! Арабелла!

Я ничего не понимаю… Еще сегодня утром… И вдруг, совершенно неожиданно, я замечаю ее. Она выходит из ракеты, делая руками какие-то знаки. И пока она выбиралась из шлюзовой камеры на солнце, я стоял на месте, неподвижный и ошарашенный. Завороженный и очарованный. Я смотрел, как она, словно во сне, продвигается вперед с ленивой, но чувственной грацией. На ней маленькие шорты и белая блузка с глубоким вырезом. Ее длинные светлые волосы рассыпаны в беспорядке по плечам. Боже, как же ты красива, мой ангел!

— Привет, Джон, надеюсь, я не очень поздно?

Я качаю головой слева направо и справа налево. Сквозь лифчик из тонких кружев видна грудь. Где, черт возьми, она выкопала эту ткань?

— Колодец готов, Арабелла. Теперь у нас много воды.

Она начала хлопать в ладоши и скакать на одной ножке, как маленькая озорная девчушка.

— О, Джон! Это чудесно… Это чудесно…

Она бросается мне на шею, и я сжимаю ее в объятиях. Мы вместе смеемся и плачем.

— Арабелла, нам нужно это отметить. Что хорошего ты приготовила?

— Сюрприз… Ты увидишь.

Боже… гамбургеры, мороженое с персиком и много взбитых сливок для каждого. Моя любимая еда! Но, черт возьми, откуда она могла…

Она смеется.

— Я откопала кое-какие консервы. Мы сохраним их для особо торжественных случаев. Ну, садись же. Я умираю с голода.

Я присаживаюсь за стол и пробую все блюда.

— Ммм… Чертовски вкусно, ты знаешь.

Она продолжает звонко смеяться.

— Арррабелла… Арррабелла… Вкусно… вкусно… вкусно…

Я в изумлении смотрю на нее, но она показывает мне на окно. На подоконнике на длинных ногах стоит большая птица и наблюдает за нами маленькими глазками-бусинками, расположенными по краям огромного, как у тукана, клюва.

— Арррабелла… Вкусно… вкусно…

Нет, а откуда она взялась, эта птица с голосом попугая, скрипящим и скрежещущим, как ржавый блок? Я встаю, чтобы взять свой карабин, но Арабелла удерживает меня:

— Зачем? Это всего лишь маленькое безвредное существо.

— Но у него такой раздражающий голос!

— Он все равно не знает, что говорит. Смотри.

Птица улетела, и, когда мы вышли из хижины, Арабелла показала мне на каминную трубу. В гнезде, которое я с трудом замечаю, птица присоединяется к своей подруге, и они оба щелкают клювами, переговариваясь. Довольно любопытная компания, которую я здесь раньше не видел. Да, раньше их здесь не было.

— Они прилетели сегодня утром. Они как аисты, а аисты приносят счастье.

Я возвращаю ей улыбку, затем пожимаю плечами:

— Ты рассуждаешь, как твоя мать.

— Моя мать?.. А, ну да, действительно… Джон… ты прав… Ладно, не будем портить вечер подобным мелочами.

Я закончил есть свое мороженое и откинулся на спинку стула. Арабелла права, вечер действительно чудесный. Я окидываю взглядом ее тонкие стройные ноги, смотрю на ее грудь и плечи и погружаюсь в ее большие зеленые глаза. Потом я спрашиваю тихо и нежно: