Парящий дракон - Ольга Крючкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тоётоми Тория и Хидэёси взирали на Хитоми с нескрываемым удовольствием. Молодой муж ещё более страстно желал жену, а сёгун…поймал себя на мысли, что хотел бы иметь такую же молодую прелестную наложницу.
* * *Любовные игры молодых супругов постепенно приобретали самые непредсказуемые формы. Хитоми нравилось увлекать мужа ночью в пруд и заниматься любовью прямо в воде. Однажды осенью госпожа Хитоми увлекла супруга в излюбленное место препровождения, несмотря на то, что вода была уже прохладной, дабы по обыкновению предаться плотским наслаждениям.
Тория тотчас же почувствовал: вода слишком холодна – уже не лето, но жена так настаивала на занятиях любовью, всячески распаляя своего мужа различными позами, что он не мог устоять перед соблазном.
Пресытившись любовными ласками и играми, продрогшие супруги, отправились в свои покои. Господин Тория, хоть и сменил промокшие одежды, на утро почувствовал недомогание, а к вечеру у него занялся жар.
Госпожа Хитоми выказывала искреннюю обеспокоенность по поводу болезни любимого супруга, стараясь не отходить от его ложа. Но в душе она ликовала. Тории было невдомёк, что перед тем, как предаться плотским наслаждениям в холодной воде, она выпила чашку горячего сакэ, тем самым поступив предусмотрительно, рассчитывая в скором времени стать вдовой… О, долгожданная свобода! Мнимой Хитоми вовсе не хотелось до конца своих дней седлать мужа на супружеском ложе, словно жеребца, и удовлетворять его прихоти в самых изощрённых позах.
Придворные лекари сёгуна оказались бессильны перед болезнью, вскоре Тория начал кашлять кровью. Все обитатели Исиямы понимали: госпожа Хитоми вскоре станет вдовой.
Госпожа Манами почти не покидала своих покоев, она была безутешна, её надежды рухнули. Сначала она обвиняла невестку в болезни сына, дело дошло до откровенной вражды, покуда не вмешался сам Тоётоми. Сёгун прекрасно знал о том, что Тория порой бывает непредсказуемым, поэтому ему мало верилось в дурные намерения невестки. Скорее, он придерживался мнения, что сын страдал чрезмерной развращённостью и склонностью к различного рода любовным фантазиям Удивительно как вообще Хитоми нашла к нему подход?!
Не прошло и одной луны, как в конце осени госпожу Хитоми постигла тяжёлая утрата, она стала почтенной вдовой, но не пожелала вернуться в Адзути к отцу. Тоётоми одобрил намерение невестки остаться в Исияме, ибо считал её членом клана и сам имел определённые намерения…
* * *Спустя год, когда истёк срок положенного траура, Хитоми испросила аудиенции у сёгуна.
Она тщательно подготовилась к встрече: высокая причёска, украшенная шпильками, усыпанными множеством сверкающих драгоценных камней, а также кимоно цвета утренней зари[78] расшитое причудливым узором из серебряной тесьмы, подчёркивало её скромность и беззащитность. Вдова постояла около зеркала, удовлетворившись тем, что вполне соотвествует задуманному образу, взяла свиток и направилась в покои Тоётоми.
Когда фусуме отворились, молодая вдова опустилась на колени прямо в коридоре, подчёркивая тем самым покорность воле своего свёкра.
– Хитоми, прошу тебя… – сёгун улыбнулся, пригласив невестку войти. Молодая вдова засеменила по татами и села напротив Тоётоми. – Мы давно не виделись, ты так редко прокидала свои покои… Твои чувства и печаль известны всем в Исияме…
– О, мой господин! – воскликнула невестка. – Боль утраты всегда будет в моём сердце!
Сёгун пристально смотрел на Хитоми, находя её ещё более красивой и желанной, с тех пор как впервые увидел её… Его посетили отнюдь не подобающие мысли – всё-таки перед ним вдова его сына, впрочем, это не имело значения… Теперь молодая прелестница свободна, и Тоётоми, как вполне ещё сильный мужчина, невольно ощутил желание.
– Я пришла к вам, господин Тоётоми, чтобы просить о милости, – робко начала вдова.
– Тебе плохо в Адзути? Ты чем-то недовольна?
– Нет, нет, – поспешила заверить Хитоми, – всё прекрасно! У меня достаточно нарядов, три служанки весьма предупредительны к моим желаниям, паланкин всегда к моим услугам, если я желаю посетить святилище Хонгу…
– Но что же тогда тревожит тебя? – удивился сёгун.
– Срок положенного траура истек, и хоть я и скорблю о смерти мужа, всё же остаюсь женщиной…
– Ты хочешь завести любовника?! Разве на то надлежит испросить моего дозволения?
– Господин! – воскликнула Хитоми и поклонилась, коснувшись лбом пола. – Я в затруднительном положении, ваш верный слуга господин Ятамаси предложил мне стать его наложницей. Я право в смятении…
Сёгун хмыкнул.
– Ятамаси старше меня почти на десять лет, он благополучно пережил двух жён! – в негодовании воскликнул Тоётоми. – Негоже столь молодой женщине, как ты, греть кости этого старика. Да ещё и быть у него в наложницах! Неслыханная дерзость! Так или иначе, ты теперь принадлежишь к моему роду, и я не позволю, чтобы вдова моего сына стала наложницей у стареющего вельможи!
Хитоми терпеливо внимала негодованию Тоётоми и, наконец, спросила:
– Вы против?
– Да! Этот мужчина – не для тебя!
Хитоми потупила взор.
– Ах, господин! Но тот мужчина, которого я желаю по-настоящему, женат и совершенно не обращает на меня внимания…
Тоётоми рассмеялся.
– Открой мне секрет, кто же это слепец, что не видит твою красоту и свежесть?!
Хитоми замялась.
– Я… я не могу этого сделать…
– Отчего же? – удивился сёгун. – Скажи мне: кто в Исияме или в сёгунате пренебрёг тобой? Я тотчас велю ему пасть к твоим ногам!
– Ах, господин Тоётоми, всё не так просто… – смущённо пролепетала прекрасная вдова.
Сёгун с удивлением воззрился на свою невестку.
– Неужели ты так влюблена в этого слепца?
– Да… С первого взгляда, как прибыла в Исияму… – с готовностью подтвердила та.
Тоётоми задумался, пытаясь вспомнить: кто встречал юную невесту по прибытии в Исияму? – получалось, что несколько самураев… И кто же из них так задел сердце Хитоми?
– Напрасно ты не хочешь назвать его имени. Я помогу тебе.
– Вот… – Хитоми протянула сёгуну свиток.
– Что это? – поинтересовался сёгун, разворачивая послание.
– Здесь имя того, кого я страстно желаю…
Тоётоми увидел изящные иероглифы, выполненные в каллиграфическом стиле, и прочитал:
– В помраченье любви сквозь сон мне привиделся милый, если б знать я могла, что пришел он лишь в сновиденье, никогда бы не просыпалась![79]
Он оторвал взор от свитка и воскликнул:
– Прекрасные стихи! И кто же их автор?
– Я… – призналась Хитоми.
– Да, но я не вижу здесь имени твоего возлюбленного!
