Парящий дракон - Ольга Крючкова

Оками, начальник замковой стражи, поклонился.

– Да, мой господин!

– Ты лично отвечаешь за пленного! У меня – только один враг! – воскликнул Нобунага.

– Тоётоми Хидэёси! – продолжил мысль господина Хисикава-старший.

– Да! Вторжение в мои земли неизбежно!

Самураи переглянулись, понимая, что грядёт жестокая битва, возможно даже последняя в их жизни.

– Умрём достойно! – воскликнул Моронобу.

Даймё внимательно посмотрел на самурая, мужа своей младшей дочери.

– Да… Смерть на поле боя – честь для самурая. Но твоя цель – жизнь Хитоми и наследника.

Моронобу поклонился, ибо даймё был прав – Хитоми в тяжести и вот-вот должна разрешиться от бремени. Но почему господин уверен, что родится непременно наследник?..

Приказ даймё стражники выполнили: ниндзя, так и не пришедшего в чувство, раздели, связали по рукам и ногам, затем окатили холодной водой. Тот открыл глаза, помотал головой, она ещё болела от меткого удара камнем, и сел.

Стражники с интересом взирали на пленного – ни каждый день удаётся изловить ниндзя. До сего дня в клане Ода о таких случаях слышно не было.

Ниндзя выглядел, как простой крестьянин: круглолицый, с удивлённым выражением лица – одень в простое домотканое кимоно и штаны, и вполне можно отправлять на рисовое поле. Словом, не отличишь… Но внешность обманчива – перед стражниками на земле сидел воин, пусть даже голый и мокрый – это был опытный ниндзя…

– Бросить его в темницу! – приказал Оками. – Не смыкать глаз! Господин допросит его в час Змеи.

Стражники поклонились, подняли пленного с земли и препроводили в замковую тюрьму.

Нобунага в час Змеи спустился в холодное сумрачное помещение узилища. Он прекрасно знал, кто нанял убийцу и был уверен, что ниндзя ничего не скажет даже под пытками. Но всё же… даймё намеривался учинить допрос, пусть даже формальный.

Навстречу господину вышел Оками.

– Ниндзя в темнице, мой господин.

Нобунага подошёл к двери.

– Открывай!

Оками снял со стены масленый факел, открыл дверь темницы и осветил тесное помещение без окон. На полу, скрючившись, лежал голый окровавленный пленник.

Нобунага издал рык зверя, которого лишили заслуженной добычи.

– Я же приказал охранять его!

У Оками похолодело внутри.

– Мы выполнили всё в точности, мой господин. Пленник раздет и связан.

Оками наклонился над пленником: его рот был приоткрыт, из него текла густая кровь…

– Он откусил себе язык и захлебнулся в собственной крови, – констатировал начальник стражи. – Я подвёл вас, мой господин. Позвольте мне искупить свою вину… Умоляю, не наказывайте моих сыновей!

Оками рухнул перед Нобунагой на колени.

– Хорошо. Ты верно служил мне. Я не покараю твою семью. Даю время до часа Овна. Надеюсь, ты достойно приготовишься к смерти…

– Благодарю вас, мой господин…

С наступлением часа Овна Оками простился с семьёй, облачился в белое ритуальное кимоно, обвязал волосы атласной белой лентой, обмотал кинжал белой рисовой бумагой и сел на колени перед своим старшим сыном, которому недавно исполнилось четырнадцать лет.

Юноша держал катану отца.

– Запомни, сын, ту милость, которую оказал нам господин Нобунага. Верно служи ему и клану, – наставлял отец своего отпрыска в последний раз.

– Да отец. Я не посрамлю наш род.

Оками поклонился старшему сыну, затем жене и детям, которые сидели на татами чуть поодаль.

– Приступай, – приказал Оками.

Юноша извлёк катану из ножен: клинок, отливавший красным цветом, благодаря искусной технике сякубо[83] выглядел символично. Он глубоко вздохнул, ибо лишить жизни отца было нелегко, пусть даже тот запятнал себя в глазах даймё. Оками вонзил кинжал себе в живот. Юноша взмахнул мечом – клинок обагрился ярко-красной кровью, её капли скатывались с отполированного металла, тонкой струйкой сбегая на белый татами.

Голова Оками отлетела и упала прямо к ногам жены. Она закрыла глаза и начала молиться Аматэрасу. Младшие девочки тихо заплакали… Честь рода была спасена…

Известие о том, что покушение на Нобунагу потерпело неудачу, вызвало крайнее недовольство сёгуна. Он призвал своих советников.

– Кто говорил мне, что следует послать ниндзя? – возмущался он. Советники тряслись от страха, уже не надеясь выйти живыми из покоев Тоётоми.

– Я, мой господин… – еле слышно вымолвил Первый советник.

– Я помню! И что же?! Наёмники убиты какими-то мнимыми наложницами!

– Позвольте, господин… – робко начал Второй советник.

– Я тебя слушаю…

– Эти наложницы – в действительности ниндзя, которые много веков служат роду Яшмовой госпожи…

– Ах, вот как! Значит, ниндзя вдовствующей императрицы более искусны, чем мои?! – взревел сёгун.

Советники замерли, не зная, что ответить.

Тоётоми извлёк из-за пояса кинжал и направил блестящий клинок прямо на Первого советника.

– Говори, или я отрежу тебе уши!

Первый советник тотчас согнулся в поклоне.

– Умоляю вас, господин! Пощадите! У меня – жена, дети, наложницы!

– Прекрасно, жена станет жить с безухим болваном, а наложницы найдут себе другого господина! Говорят, они красивы… Детям же всё равно – с ушами ты или без…

Первый советник сжался от страха – перед его глазами поблёскивала сталь кинжала.

– Господин! Господин! – снова взмолился он. – Надо уничтожить клан Нобунаги раз и навсегда!

Сёгун поиграл оружием и убрал его обратно за пояс.

– Разумное предложение. И как же? Война?

– Да, мой господин, – пролепетал Первый советник.

– Да, мой господин, – закивали Второй и Третий советники, словно китайские болванчики.

– Я не хотел этого, Аматэрасу тому свидетель. Недаром я породнился с Одой Нобунагой. Но этот человек просто не выносим! Он считает, что ему всё дозволено! Он осмеливается присылать мне жалкие налоги с извинениями! Итак, я приказываю осадить Адзути. Поход возглавит мой военачальник Акэти Мицухидэ[84]. Уж он-то сумеет сокрушить любой неприступный замок!

Через неделю три тысячи воинов под предводительством Акэти Мицухидэ выступили из Исиямы в направлении Адзути, при полном вооружении и с учётом передвижения осадных метательных орудий[85] переход должен занять около трёх дней.

Не успело войско сёгуна приблизиться к Адзути на расстояние ри, как на дозорных башнях вспыхнули сигнальные костры, их тотчас заметили на Трёх стрелах и доложили Нобунаге о приближении неприятеля.

Даймё приказал затвориться в замке, ибо силы были слишком не равны, а также послать за подкреплением к клану Ходзё и своим вассалам.