Филарет – Патриарх Московский - Михаил Васильевич Шелест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Царь посмотрел на него и сплюнул.
— Что мне от твоего: «Прости?!». Чтоб вам всем пусто было! Работнички!
— Да я-то причём, государь? — возопил глава ямчужного стола. — Он ведь сам преставился, фрязин-то. По зиме ещё заболел горлом. Потом поправился. Свои порошки пил. А тут, перед приездом твоим, хрипеть стал и сгорел за два дня. Лекарей-то у нас нет, а попы к ворожеям и травознатцам обращаться не дают. Епитимьей грозят.
— И этого отравили! — сказал царь, матюгнулся, снова в сердцах сплюнул и решительно зашагал дальше. Я же уверенно направился к ямчужной избе. Или пороховой? Пока ещё не разобрался.
Здание оказалось запертым на висячие замки. Оно имело два двухдверных входа: один через невысокое крыльцо, другой в нижний этаж. Оба этажа имели хоть и узкие, но стеклянные и вполне себе прозрачные бесцветные окна. Я попытался, однако что-то разглядеть через них у меня не получилось. Подёргав замки и поняв тщетность попыток попасть вовнутрь, я побежал во дворец. Надо было кормить царицу.
Сервировав блюда и позволив слугам забрать разносы, я направился вслед за ними и, естественно, в царицыной трапезной увидел Ивана Васильевича. Царица сидела по левую руку от царя, царевич по правую. Когда царь отсутствовал, его кресло пустовало.
Кроме моего «лечебного меню» на столе присутствовали и другие «яства». Для разнообразия. Рис я варил на разных бульонах и взварах, добавлял ягоды и сухофрукты, даже смешивал с другими крупами, например с гречкой, и к нему привыкнуть было невозможно. Я мог приготовить его минимум двумястами разными способами. Так же, как и другие крупы. С отварными говядиной и курицей я тоже «изгалялся» разным образом, делая из них и жаркое, и котлеты, и… Да чего только нельзя сделать с хорошими продуктами. А главное — соусы. Их я наварил несметное множество и забил ими почти все свои холодильные шкафы.
Царь и царица обедали чинно. Царевич то и дело подмигивал мне и строил крепости из каши. Я, как обычно, сидел в уголке и наблюдал за царицей. В её симптоматике за семь дней ничего не изменилось, да и не могло измениться, однако контроль за руками у царицы улучшился. И всё благодаря китайской гимнастике.
Судя по всему, царь с царицей провели эту ночь вместе и к обоюдному удовлетворению. Это я понял по то и дело бросаемых Анастасией взглядов на Ивана Васильевича и лёгкой улыбке на её устах во время приёма пищи. Царь же, наоборот, был строг, но настроение у него не испортилось, даже после общения с членами правительства. Он тоже, но значительно реже, бросал на царицу свой взор и его лицо в этот момент становилось мягче.
После трапезы царь откинулся на спинку кресла и, тихонько рыгнув в полотенце и перекрестив рот, сказал:
— Удивляться я уже перестаю, Фёдор. Думал, что царица нахваливает тебя, чтобы утешить меня, но теперь сам вижу, что и в приготовлении яств ты зело горазд. Но боюсь, что ты сожжёшь дворец своей печью. Да и заставишь ты свою камору вскорости сундуками со льдом, кои текут, и вода с них протекает сквозь пол вниз на первый ярус. Надо тебе перебираться в отдельный терем.
Я молча слушал.
— Что скажешь? Согласен?
— Согласен, государь. Не дело поганить царские палаты готовкой еды, но у меня не было другого выхода. Надо было для царицы готовить особую еду. Объяснять твоим поварам, как надо варить, было некогда, да и тягостно. Не воспринимали они меня за ровню. Отказывать не отказывали, но делали вид, что не понимают. Теперь, увидев, что моя еда не хуже их, сами пришли и спросили, как я готовлю. Думаю, что сейчас они и сами справятся. Так что, варить еду я в твоих палатах прекращу.
— А сыр? — усмехнулся царь.
Я развёл руками. Сыр (обычный) сегодня присутствовал на царском обеденном столе, удивив и царицу, и царевича своим вкусом и твёрдостью.
— Сыр варить надо и для этого нужны большие печи, чаны, холодильник и склады. Если строить под сыроварню дом, то я нарисую чертёж.
— Нарисуй-нарисуй, — сказал, улыбаясь царь. — А пока перебирайся в ямчужную избу. Всё равно мы мастера-алхимика не скоро найдём. Да и найдём ли когда? Ключи у судьи Гаврилы возьми. Истопники и прислуга там есть.
— Там жил кто-то?
— Жил мастер-ямчужник, да отравили его. Помер. А подручный сбежал. Так что, ты один там хозяйничать будешь. В подвале тот алхимик разные зелья варил. Соль, что Строгановы возят, переваривал в ямчугу.
— Простую соль переваривает в ямчугу? — удивился я.
— Не простую. На простой соли сверху лежит тот же ямчуг, что в ямах собирают да амбарах варят, но плохой. Его с поташем смешивают, тогда он порох добрый даёт, а так, ежели смешать с серой и углем, мокнет быстро.
Вот оно что, подумал я, припоминая подсказки «демона». Они тут натриевую селитру переделывают в калиевую! Очень интересно! Не знал, что так на Руси делали порох! Читал только про способ получения селитры из отхожих ям.
— Ты там осторожно. Не перепутай «белую соль» с обычной. В еду не брось. Сильно худого не будет. С нею хорошо капусту квасить, стоит и не закисает долго, а для еды она дрянь.
— Я могу, государь, сейчас пойти посмотреть терем свой?
— Иди, смотри, только ключи возьми. Гаврила Кузьмич на первом ярусе обитает. Я говорил ему.
— Могу уйти? А то он отдыхать заляжет.
— А ты, значит, не заляжешь? — хмыкнул царь.
— Дел много, — скривился я. — Если сейчас залечь, можно до вечерних колоколов проспать.
— Ну-ну, — усмехнулся Иван Васильевич. — Устои рушишь? Ступай!
Он махнул на меня рукой.
— Спасибо, за обед, Фёдор.
— На здоровье, государь, — сказал я и, поклонившись, вышел.
Гаврила Кузмич видел, как меня по отечески обнимал государь, а потому отнёсся ко мне очень благожелательно. Он, конечно, очень важничал передо мной и дул свои полные щёки, раскрасневшиеся от обильного разговения, но отдал ключи с искренней радостью и со словами: «Владейте, Фёдор Никитич».
Кремль вымер и я позволил себе добежать до своего нового дома, перепрыгивая ямы и бугры, не встретив ни одного встречного-поперечного. Только возле самой избы я притормозил. Обойдя вокруг, я посчитал шаги: по фасаду шестьдесят четыре, по торцу — пятьдесят восемь.
С волнением открыв замок первого этажа и войдя во внутрь, я прошёл по небольшому коридору с двумя дверями по обе стороны. Открыв правую я увидел проходную комнату, а
