Голоса над рекой - Александр Яковлев

Оля проговорила часа два. Кончила, изнемогши. А солдаты ревут: «Миленькая, девонька, еще! Еще давай!» «Не могу!» — говорит Оля. — Я вам все сказки рассказала, не знаю больше…» А они: «Да ты снова эти же говори, снова эти!»

Оля снова стала говорить и еще два часа проговорила…

Мелькали папироски, слышалось громкое сопение, нередко кто-то взрыдывал…

Расстались мы друзьями.

Провожали нас на нашу ветку всем ледником, вещи несли… А как прощались, как плакали!..

А Оля… она такая сказительница была, еще довоенная, она столько сказок знала, но с той поры больше их НИКОГДА не рассказывала. НИ-КОГ-ДА. ЗАБЫЛА. Все до одной, до последней… Навеки забыла.

«То есть меня уже не так легко было удивить, хотя дед был в таком потрясении от Таганки! Помнишь его рассказ и слезы? Но то ведь дед… Ну, ладно… да и ты сама тоже… ты была в потрясении от одного чтения «Зорей», только! Но ты такая же, как дед, у вас все это по-другому… не знаю, как назвать. К тому же ты ведь не видишь себя со стороны и все воспринимаешь как нечто новое…

Ты в этих девочках себя не видишь так, как я. Я уверена в этом. Поэтому мое потрясение спектаклем как бы «смягченное», смягченное именно из-за тебя, понимаешь?** Но, конечно, ПОТРЯСЕНИЕ, еще бы, но все же смягченное, хотя говорить ТАК о ТАКОМ спектакле — грех. Но… это же условно мы говорим, мы ведь все прекрасно понимаем! Просто я с тобой всю жизнь (!) прожила и потрясаюсь, наверное, лет с 12… Ну и вот. А… ладно…

Кропоткинской ехали медленно из-за большого движения в это время, и я видела не только Чертольский, но и твою аптеку, твою булочную (лотков, конечно, возле нее сейчас нет!), твой край Гоголевского, твое метро… Весь, весь твой рабат!

Мамочка! На могилу Сережи поеду, очевидно, в следующий выходной с Женей Мельниковым и Сашей Аллилуевым. Во вторник еду на Пироговку и к клинике, где тебя оперировали. Обнимаю, крепко тебя целую, целую всех!

Ваша Коза. (Прозвище дочери с детства)

P.S.

1. Я все забываю тебе написать, что на курсах мы сейчас занимаемся «Словом о полку Игореве» в переводе Шкляревского. Очень хорошо и совсем не трудно. Мне очень понравилось высказывание Шкляревского о так называемых «темных местах» «Слова»; он — за тайну. Т. е. он считает, что «темные» места так и должны оставаться темными, ну, как нора или дупло, т. к. если все их «высветлить», то обеднеет лес, улетят совы, уйдут все лисы и бобры!.. Почитай этот перевод в «Юности» N 6, очень прошу!

2. Купила замечательные шторы (материал!) для вашей спальни и кабинета. Клава сошьет!

3. Срочно сообщи, нужен ли интерферон (срок годности до февраля-марта).

4. 21 октября иду на вечер (в нашем литмузее), посвященный 80-летию со дня рождения М.Светлова. Ведущий — Паперный, будет М.Алигер. Все напишу подробно.

5. На лекциях в литмузее (потрясающих! Ты не представляешь, что такое этот музей!) опять ругают Ю.Кузнецова за безнравственность. Вот. А ты его еще любишь!.. Но я тут как-то осмелела (в смысле обнаглела!) и высказала твое мнение о Кузнецовском Пушкине.*** Сказала это твое: Пушкин «больше расплескал» не потому, что Кузнецов считает Гомера, Софокла и Данте гениальнее, а потому, считает он, что у Пушкина как раз т а к много всего, что ему и «глотка» хватит, — вот и не жаль «расплескать», он, Пушкин, не придает этому расплескиванию значения, — он не «алчет»…

Наш руководитель, очень эрудированный и умный, сказал; «Любопытно», но я не стала «развивать» т тему и скромненько умолкла… К счастью, почти без перерыва началась другая лекция, а то непременно начали бы в N-раз «трясти» «череп отца»…

…Ох уж этот череп!Я пил из черепа отцаЗа правду на земле,За сказку русского лицаИ верный путь во мгле.Вставали солнце и лунаИ чокались со мной.И повторял я имена,Забытые землей.

Казалось бы, действительно, что может быть безнравственней: пить из черепа отца?

Но.

При всей эпатажности формулы первой строфы, при том, что вся она метафора, эпатажная метафора, парадоксальность состоит в том, что метафора эта отражает вполне прямой смысл, однако иной, нежели тот, за который поэта «ругают».

Таким образом, там и там — смысл прямой, но знаки противоположные.

Присмотримся.

Отрицательный знак — то, за что ругают поэта — стихотворение как оно есть, как выглядит черным по белому, противоположный — или как я понимаю стихотворение — объясню.

Черепа наших отцов разбросаны по всей стране, по всей земле — «от тайги до британских морей»… На местах всех ГУЛАГов, с двумя дырами в затылках (но не обязательно — смерть в лагере можно и колыбельной «набаюкать»…), на местах всех боев, да и мало ли еще на каких местах… (Мы ведь «БЕЗДНУ ПЕРЕШЛИ»…)

(Стихотворение «Память»)

Так что не так уж и невозможно действительно схватить ненароком даже череп своего родного отца!

Самое нестерпимое: «разбрасывание черепов» ПРОДОЛЖАЕТСЯ!..

А раз так запросто, так легко и лихо это происходит, раз человек совсем (ну совсем!) ничего не стоит, так почему бы и не выпить из его черепа??

Только вот… за что?

А «ЗА ПРАВДУ НА ЗЕМЛЕ»! — раз, ЗА «ВЕРНЫЙ ПУТЬ ВО МГЛЕ»! — два, «ЗА СКАЗКУ РУССКОГО ЛИЦА»! — три.

И, конечно, Солнце и Луна ВСТАНУТ и чокнутся с тобой. Еще бы! За такое! За самое!!

7 июля 1919 года во Дворце Искусств Цветаева читала перед Луначарским свою «Фортуну» («Так отчетливо я никогда не читала: (…), так ответственно я никогда не читала (…) Монолог дворянина в лицо комиссару — вот это жизнь!»), которую выбрала специально из-за слов в конце: «ТАК ВАМ И НАДО ЗА ТРОЙНУЮ ЛОЖЬ «СВОБОДЫ, РАВЕНСТВА и БРАТСТВА!»

Не правда ли, у Кузнецова, по сути, речь идет все о той же «ТРОЙНОЙ ЛЖИ»: ПРАВДЫ НА ЗЕМЛЕ, ВЕРНОГО ПУТИ, СКАЗКИ РУССКОГО ЛИЦА??

Пару слов о последнем — о «сказке русского лица». На примере удивительного стихотворения Ю.Кузнецова «Атомная сказка».

…Вышел Иванушка в поле, запустил наугад стрелу и пошел по ее направлению.

Попал в болото к лягушке.

Вскрыл Иванушка «белое царское тело» лягушки, пропустил через него «электрический ток» и с наслаждением наблюдал, как она «в долгих муках умирала».

(«В КАЖДОЙ ЖИЛКЕ СТУЧАЛИ ВЕКА»).

Кончается стихотворение так:

И улыбка познанья игралаНа счастливом лице дурака.

Такова СКАЗКА русского лица. По КУЗНЕЦОВУ. Что еще надо?

«Я пил из черепа»… — стихотворение-перевертыш, «Перевертень» — по названию еще одного стихотворения Кузнецова, в котором «насмешка такова»: «опрокидывается душа и смысл», «извращаются слова и дела»…

Вот так стихи Кузнецова, словно протягивая друг другу руки, цепляясь одно за другое, образуют своеобразную вязь ни на кого не похожей поэзии, в которой почти все — перевертни.

«Отец!» — кричу. — Ты не принес нам счастья!.. — Мать в ужасе мне закрывает рот», — ярчайший пример перевертеня Кузнецова, — наиболее известные всем строки…

…И с горечью поэт повторяет «имена, забытые землей»…

6. Мамочка, знаешь, Москва ежедневно опускается и поднимается на 40 см, как корабль во время морского прилива. Это из-за земных приливов (сроду о таких не слыхала!), приводящих в движение всю поверхность земли.

7. Слова: «И дольше века длится день», оказывается, Пастернака!

И дольше века длится день,И не кончается обьятье…

Если ты знала это и не сказала мне — нет тебе прощенья!!

Ах, Ваше Собачество!

Я видела настоящие эдельвейсы! Представь, они вроде наших «кошачьих лапок» — мелкие и довольно невзрачные. Кто бы мог подумать! ВедьЭ-ДЕЛЬ-ВЕЙ-СЫ!! Их Лида Графова из Монголии привезла.

И последнее. Вчера, когда была у Лиды, и мы вначале стояли возле их писательского дома, возле резных, очень красивых чугунных ворот и разговаривали (был чудесный солнечный день), она мне показала сына Бабеля. Но пока я повернулась, увидела лишь спину худого, сутулого человека с зонтиком в руке. Но все равно!..

Лида такая же красивая, и этот ее голос!.. Главное же, конечно, она по-прежнему в чужом горе. Всем помогает.

Господи! Мамочка! Никак не могу сегодня с тобой расстаться!

Я не согласна с толкованием здесь катаевского «Вертера» — официальном и в домах.

Мне кажется, что сам Катаев никакого секрета из этой вещи не делал и все абсолютно сказал словами Пастернака о «мучениках догмата».

Почему-то думают совсем о другом»…

В Ташкенте, на кафедре биологии, я вначале просто ухаживал за кроликами — кормил их отходами из нашей студенческой столовой, очистками всякими: капустным листом, морковкой… Вскоре профессор взял меня к себе лаборантом, и я с еще двумя подрабатывающими у него студентами стал тоже ставить опыты на кроликах: прививать им Броун-Пирсовский штамм — вид злокачественной опухоли кроликов. В сосуды ушей. Попадать в них нелегко, но у меня получалось.