Невеста с огоньком, или Герцог с дымком (СИ) - Княжина Елена

– Там кто-то ползет, – я взволнованно дернула сира Нетфорда за рукав и указала на Погибший сад. – Кто-то розовый!

Проследив взглядом за моей рукой, герцог тряхнул головой.

– Там ничего нет.

– Но я видела. Вот этими глазами, – прошептала я с укором. – Просто та т-тварь мгновение назад зап-ползла в кусты…

Дварфова пропасть, мне же не десять лет! И я не тренирую свое пылкое воображение на раздражительной леди Беатрис! К чему эта недоверчивая хмурость?

– Ладно, идемте.

Сухой кивок, военный разворот… и вот уже сир Нетфорд размашисто топает вниз к воротам. А я едва за ним поспеваю, путаясь в тяжелых зимних юбках и объемном плаще.

– Мне же нельзя выходить? – робко напомнила, когда он вытащил засов, запирающий небольшую дверцу в воротах.

– Днем и в моем сопровождении можно.

Герцог незаметным движением отстегнул рукоять от ремня и отставил руку в сторону. Словно собирался через секунду замахнуться и порубить воздух перед собой невидимым лезвием.

Тут дорожки никто чистить не додумался, так что сапоги мигом увязли в пушистом снеге и набились им изнутри. Нетфорд моих страданий не заметил – он упрямо прокладывал путь к Погибшему саду, внимательно осматриваясь по сторонам. Напряженный силуэт двигался медленно, грациозно, как крадущийся к жертве хищник.

Из-за деревьев раздался стон, и герцог тряхнул рукоятью. Она тут же разгорелась, выплюнула из себя острый голубой луч. Полупрозрачное лезвие, сотканное то ли из льда, то ли из изменчивого светло-синего пламени, было длинным и широким.

– Ваше оружие, оно…

На знакомой рукояти болтался новый оберег: три розовые шерстяные косички и несколько засохших цветков нимфейры. Догадываюсь, что не сам владыка Предела балуется вязанием долгими зимними вечерами… Хотя Гракс его разберет!

– Не трогайте, – осек герцог и завел руку за спину. – Меч острый.

– И его не было секунду назад, – напомнила мужчине, пытаясь разглядеть пылающее голубое лезвие за его плащом.

– Это оружие работает только здесь. На Эквенорской земле, – пробурчал Нетфорд, двигаясь дальше. – Его питает сердце рода. Тише… Там действительно кто-то есть.

За кустами слышалась возня и жалобное поскуливание. Несколько осторожных шагов спустя мы вышли к черному алтарю. Камень был еще теплым, словно мы только утром с него слезли.

В обожженных канавках не лежал снег. Черные проталины напоминали лужицы мрака, но это была всего лишь земля Погибшего сада.

Я невольно опустила лицо, скрывая наплывшее на щеки смущение. Воспоминания были свежи, как вот эти пушистые хлопья. Взгляд упал на пальцы герцога, с силой сжимавшего рукоять. Кожа на его руке совсем побелела, но вряд ли от холода. Хоть и стоило бы надеть перчатки.

Я уже видела черную вязь на тыльной стороне его ладони – чем-то похожую на мою серебряную. С чуть иными загогулинами и с совсем другим смыслом.

Пилар говорила, это темный цвет – знак вдовства. И пока татуировка не рассеется, ни боги, ни магия рода не примут новый союз. Обычно на то, чтобы стерлись следы, уходит год. Но, как обычно в Ташере, сроки плавают и не имеют четкого «расписания».

– Фр-фрру-у… – из-за угла алтаря высунулась продолговатая голова, покрытая слипшейся бледно-розовой шерстью.

– Бедная малышка!

Она пыталась ползти, но что-то лишило молодую гхарру сил. На ней не было явных ран, однако темные пятна намекали на отравление мраком. Существо совсем окоченело, на копыта наросли кристаллы льда, в больших грустных глазах застыл холод.

– Надо прекратить ее страдания.

– Что? Нет! – я закрыла собой замороженную жертву Мертвого леса.

Сир Эверхар ошибся. Не всякой самке гхарра дано убежать от судьбы.

– Что слышали, ланта Эллайна, – герцог сдвинул меня в сторону и аккуратно приложил голубое лезвие к пульсирующей розовой шее.

– Вы истинный сын Севера! У вас действительно ледяное сердце.

– Надеюсь, вы не будете столь наивны, чтобы попробовать его растопить? – Нетфорд передернул плечами, ненадолго отстранив меч от гхарры.

– Упаси Гракс. Нам с вами совершенно необязательно быть друзьями, – я порывисто закатала рукава плаща и опустилась к бедной самочке. – Даже несмотря на… и именно потому что… В общем, необязательно! Да почему она такая розовая?

– Это создание дивного леса. Ныне мертвого… когда-то чудесного.

Неудовлетворенная скупым ответом, я сдвинула брови у переносицы и поглядела на герцога строже.

– Что-то вроде магических мутаций, Эллайна. Знакомые всем существа тут обретали удивительные формы, – выдал он с тяжелым вздохом. – Поначалу эти «мутации» были невероятными. Несущими красоту и вдохновение. Но после древнего разрыва материи, который северянам не удалось залатать даже при помощи приезжих магов, лес отравило мраком. И мутации стали случаться иными… Вы видели их на картинах в замковой галерее.

Я пыталась на днях читать о ташерском лете и зиме. О том, почему мрак пробуждается с наступлением холодов. О том, что после третьей Великой ночи материя становится особо тонкой, и щиты, выставленные древними магами вокруг разлома, начинают пропускать тьму с изнанки…

– Летом они еще появляются, эти чудесные виды. Очень редко, но бывает. Они почти сразу угасают, магия в них нежизнеспособна, – Нетфорд присел рядом со мной и погладил гхарру по холке. – Ребенком я видел настоящего единорога, но тот скрылся в лесу и больше не выходил. Верите ли, ланта Экарте, я, как истинный глупец, до сих пор надеюсь на новую встречу.

– Когда охотитесь? Жаждете и его пленить? – уточнила я с вызовом.

Ох уж эти северные варвары!

– На таких не охотится ни один ташерец. Мутировавшие виды у нас считаются священными, ланта Экарте, – герцог потер лоб, стряхивая с него насыпавшуюся снежную крошку. – Но и обычные звери все чаще отравлены мраком. Отряды таких не берут: их нельзя употреблять в пищу. Отвернитесь. Живее!

У моего уха снова сверкнул ледяной клинок, и я невольно зажмурилась.

– Не убивайте! – взмолилась я, не открывая глаз. – Я попробую ее согреть. Вы же говорили, что мрак изнанки боится моего огня.

– Не стоит. Вы пока дурно управляетесь с даром, – Нетфорд настойчиво развернул меня лицом к алтарю. – Может, когда-нибудь, спустя годы тренировок…

– Если бездействовать, она совсем окоченеет.

– Вы ее поджарите, Эллайна! Поверьте, быстрая смерть – лучшее, что мы можем ей подарить.

– Знаете, я наелась этих ваших традиций! – прошипела, задирая лицо к Нетфорду. – Особенно тех, что призывают не уважать и игнорировать южанок. Не верить в них, не помогать им ни в чем, не позволять ступать по «священной» земле… И использовать исключительно для производства огненного потомства!

– Причем тут неуважение? – герцог занес сияющее лезвие над пульсирующей жилкой, спрятанной в слипшейся розовой шерсти. – Я не меньше вашего огорчен тем, что дивные существа некогда волшебного леса угасают таким вот образом. Но этого не исправить. Ничего уже, Гракс раздери, не исправить!

– А я попробую, – упрямо прошептала, растирая искры между ладоней. – В детстве мама учила, как согреть, не навредив. Я забыла ее уроки, но сегодня утром они мне приснились.

– И у вас когда-то получалось? – с сомнением протянул Нетфорд.

– Ни разу, дварфова пропасть… Ни единого, – прошептала я, жмурясь до искорок перед глазами.

Они затанцевали, заплясали на ресницах, не опаляя свою хозяйку. Согретый внутренним огоньком ветер закружил их в воздухе, соединил в лепестки. И цветок, чуть кривоватый, но все же о положенных семи лепестках, осторожно раскрылся на моей ладони.

Я ощущала непривычную поддержку чужого ветра. Меня словно качало на плотном воздушном потоке, позволяя расслабиться и сконцентрироваться на даре.

– Вы правы: ваша стихия, она… как бы объяснить… – пробормотала я сумбурно, с удивлением наблюдая, как раскрывается огненный цветок. – С ней легче.С вамилегче.

– Эллайна… – прохрипел Нетфорд, нервно вгоняя ледяной меч в сугроб рядом с гхаррой. По самую рукоять.