Невеста с огоньком, или Герцог с дымком (СИ) - Княжина Елена

– Еще немного, немного, пожалуйста, – шептала, перекладывая хрупкое пламя на розовую самочку.

Черные пятна с шипением поползли в разные стороны от источника мягкого тепла. Лед талой водой закапал с подрагивающих копыт.

Невероятная розовая гхарра (да не бывает таких настоящих!) встрепенулась, заерзала, невпопад шевеля всеми четырьмя ногами. Будто пыталась бежать из положения лежа.

И она еще убежит от своей судьбы. Вот увидите, сир Эверхар, вот увидите!

– Не смотрите на меня так, ваша светлость, – я качнула головой, и на нос свалился огненный завиток. – С вашим сердцем так не получится.

– Я знаю, ланта Экарте, – прохрипел Нетфорд, помогая мне подняться со снега.

Едва обретя почву под сапогами, я тут же заскользила обратно. Чуть не шлепнулась в черную канавку, окружавшую алтарный камень.

– До чего вы неуклюжи, – герцог придержал меня за локоть, наблюдая, как я делаю осторожные шаги с подтаявшего снега.

– Я впервые гуляю по этим вашим ташерским сугробам. В жизни! – напомнила ему, недовольно шипя.

Рядом с Нетфордом эмоции внутри устраивали форменный балаган. В животе искрило, в голову лезли нелепости, грудь распирало огнем. То привычным гневным, то вдруг стыдным и порочным.

И снег под ногами раздражал не меньше, чем его светлость! Я правда не понимала, как с ним обходиться. Сапоги разъезжались в разные стороны, коленки подгибались, тряслись…

– Варх Всемогущий! – пискнула я, все же устремляясь задом в сугроб.

Больно! Снег вовсе не такой мягкий, каким выглядит издалека.

– Да что вы… – герцог, все еще цеплявшийся за мой локоть, устремился следом. И приземление у него вышло более мягким. – Бездна…

Нетфорд навис надо мной, придирчиво разглядывая разрумянившиеся щеки. Словно искал на них следы слез или еще чего.

– Слезьте немедленно, ваша светлость, – велела ему сдавленно. – Нас могут увидеть и подумать что-то дурное.

Сегодня из-за тонких черных стволов Погибшего сада хотя бы не торчал женский силуэт в плаще. Но я бы не удивилась, узнай, что за нами наблюдают с какой-то из сторожевых башен. В Ташере зимой не так много развлечений, особенно у воинов. Тренировки да сплетни, сплетни да тренировки…

– Правда? Увидеть и подумать? – сир Нетфорд резко встал, отряхнул штаны от налипших снежных комьев. – Да весь Ташер в курсе, что Эйдана едва не смертельно ранило на охоте.

– И что? – я уселась на сугробе, не торопясь поднимать с него ударившуюся часть тела.

– И что! – расфыркался владыка Предела и рывком поставил меня на ноги. – И что ваш огонь по праву старшего брата принимал я.

– Не нужно об этом…

– Нужно. Всякий, кто не слаб умом, понимает, какая это пытка – ощущать единение стихий. Но лишь тот, кто хоть раз сам делился магией на брачном алтаре, знает, как на самом деле все паршиво… Да, ланта Эллайна?

– Я никаких неудобств не ощущаю, – пробурчала, пряча взгляд в снежном сугробе.

Если уж целителю не рассказала о крюке, что упрямо волочет меня через все стены не к тому Эквенору… То «не тому Эквенору» точно не признаюсь!

– Тот, кто познал… Тот понимает, как трудно сопротивляться, когда тебя каждым порывом швыряет в сторону огнячужойжены, – процедил он, неистово стирая снежинку с моей раскрасневшейся щеки. – Будь у меня чуть больше разума, я бы попросил у богов никогда не видеть вас и не слышать, Эллайна.

– Так последуйте примеру брата и делайте вид, что я прозрачная, как вот эта ледышка! – я подняла сверкавший у ног кусок сосульки и швырнула в герцогскую грудь.

Раззадоренный предвкушением драки, он буквально ветром налетел на меня. Будто Нетфорда толкнуло порывом, сбило с ног ураганом! И принесло ровно к моим губам.

Темный, вязкий поцелуй затянул меня, что болотная трясина. Во рту стало жарко, как в самый душный эшерский полдень. И этот вкус… Терпкой горечи и талого снега, осенней листвы, мерзлой земли и пряного шоколада… Он растекся по языку болью предательства.

Шею сжимала горячая ладонь. В висках случало, расколачивая голову на половинки. Это. Не тот. Эквенор.

Не тот!

– Что вы… т-творите? – я вцепилась пальцами в напряженные плечи. То ли чтобы отстранить мужчину, то ли чтобы снова не свалиться в снег.

Потревоженная самка гхарра испуганно подскочила, перемахнула алтарный камень. И розовым пятном унеслась в сторону храма, длинными прыжками преодолевая высокие сугробы.

– Прошу прощения, ланта Экарте. Не только вам не удается контролировать свою стихию, – повинился герцог, нервно вытряхивая снег из моего капюшона. – Это Эйдана должно было трясти от желания прикоснуться к своей жене. На моем месте должен был быть брат.

Дыхание все еще перехватывало, ловило в капкан из накрепко сжатых пальцев. Грудь распирало в тесном плаще.

В мутной черноте герцогского взгляда можно было тонуть и тонуть, не достигая дна. Серые радужки поглотила тьма его зрачков.

– Но на нем, на этом месте, вы, – сглотнула судорожно остатки чужого вкуса.

Тот должен был ощущаться как яд, как самая смертельная отрава, но казался сладким сиропом. Хотелось жадно облизывать губы. Преступно наслаждаться чувственным воспоминанием.

– Так сложилось. Не беспокойтесь, огненная ланта, всякое бремя можно нести достойно. Этого больше не повторится, – Нетфорд кивнул на огни у приоткрытых ворот. – Обещаю. Идите.

В крепость я добиралась на ватных ногах. Чувствовала лопатками и затылком, что меня провожают взглядом. Следят за тем, чтобы я была в безопасности, чтобы никакая лесная тварь не прервала мой путь.

Ноги заплетались, скользили, пятки хлюпали в промокших сапожках, но я больше не боялась упасть. Потому, наверное, и не падала.

Глава 17

Очередное ташерское утро не принесло никаких новостей. Поленившись приводить себя в порядок – для кого, для чего? – я попросила Фенору принести завтрак прямо в покои. Во мне не обнаружилось желания слушать идеи Хари насчет свадебных торжеств.

Накинув на плотную сорочку длинный халат, оставшийся у меня еще с Эшера, я уселась в широкое кресло и подогнула ноги. Лениво пересчитала макушки заснеженных гор, затем цап в летящей стае. Обмакнула в пряный чай кусочек твердого печенья, слизнула сладкое тесто и снова макнула в чашку…

Леди Беатрис называла подобное настроение, когда опускаются руки и хочется пустым взглядом глядеть в окно, сезонной хандрой. В Эшере я над ней тайком посмеивалась, но сейчас впала ровно в такое уныние. Когда внутренний холод можно согреть лишь пряным чаем и сладостями.

По стеклу ползли морозные узоры, забирая себе все больше и больше пространства. И казалось, что внутри меня тоже все заковывается в тонкую ледяную корку.

– Охотничий отряд опять вернулся без добычи, – бубнила прислужница.

– Значит, завтра пойдут опять… – вздохнула я равнодушно.

– Говорят, вся дичь в лесу отравлена мраком, – качала она седой головой.

– Значит, обойдемся запасами. Отменим глупые гуляния и протянем до весны.

– Без гуляний народ дичает в каменных стенах. Я заплету вас, ланта Эллайна? – предложила Фенора и помахала перед моим невидящим взором серебряным гребнем.

– Не нужно. Я не планирую сегодня выходить, – промычала уныло, облизывая обмякшее печенье.

– Позвольте хоть расчесать!

– Нет.

Наполнив комнату ворчливым пыхтением, пожилая прислужница ушла. И я продолжила глазеть на узоры, птиц и белые горы. Все что угодно, лишь бы не опускать веки и не отдаваться снам.

Потому что в темноте ко мне приходил вкус герцогского поцелуя. Рот тут же заполняло терпкостью, язык машинально облизывал губу, а в животе образовывался крошечный вихрь… И огонь в стенной чаше вдруг начинал пылатьнепристойно ярко.

Итак, цапы! Одна, вторая, третья… десятая, пятнадцатая… Птицы будто щекотали друг друга кончиками крыльев, делая полет более приятным.

Дернув за поясок, я ослабила в талии халат. Растерла пальцами затекшую шею. Вчера в Погибшем саду я на какую-то секунду почувствовала себя желанной. Нужной, ценной. Какой и положено быть чьей-то молодой жене.