Некрещеная Русь. Не верь учебникам истории! - Андрей Буровский

Но ту же самую тонну груза можно положить даже в не очень большую лодку; в ладью войдет несколько тонн. Ладье не нужно делать дорогу, ее не нужно кормить и оберегать от волков. По течению вода сама несет лодку, даже ночью.

Водные пути и города на водных путях были особенно важны для Руси. Тем более в те времена реки были полноводнее, мощнее и глубже. Между речными системами Балтийского, Черного и Каспийского морей делались волоки – такие места на водоразделах, где между реками разных систем наименьшее расстояние. Русь – равнинная страна, водоразделы не были гористыми, без скал и резких подъемов.

Грузы на волоках переносили на себе или перевозили на быках, на лошадях. Ладьи же перетаскивали, подкладывая под днище обрубки бревен, чтоб перекатывались. Десятки сильных мужчин вцеплялись в борта, наваливались, и… Не один день адского труда требовался даже на самых маленьких волоках.

Много волоков было на Руси, и много современных городов в своих названиях несут это слово. Самые известные из них – Волок Ламский, нынешний Волоколамск, Вышний Волочек и Вологда («Волок да волок…»).

На волоках вставали большие торговые города – например, Берестье, современный Брест, лежит на волоке из бассейна Западного Буга в бассейн Днепра.

Путь из варяг в греки

Водных путей, которые связывали Русь со всем миром, было много. Но главный, самый важный из всех водный путь, это знаменитый «путь из варяг в греки», от берегов Балтики к Черному морю.

В летописях он описан очень подробно: «Путь из варяг в греки и из грек по Днепру, и верх Днепра до Ловоти, по Ловоти внити в Ильмень-озеро великое, из него же озера потечет Волхов и втечет в озеро великое Нево и того озера внидеть устье в море Варяжское, и по тому морю идти до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царьгорода прити в Понт море в неже втечет Днепр река».

Летописец описывает: «верх Днепра до Ловоти». Так, все просто, понятно. А были между Днепром и Ловатью чуть ли не самые большие, самые длинные в мире волоки. Сворачивали в реку Хмость, приток Днепра, потом 22 км тащили ладьи и несли грузы до Каспли – притока Западной Двины. Проплыв по Каспле, выходили в Западную Двину. По этой реке можно было попасть прямо в Рижский залив. Но если плыть не «в балты», а «в варяги», то надо свернуть вверх по течению Западной Двины, и через сорок километров будет новый волок, чуть меньше старого – 18 км – до реки Куньи, притока Ловати. Как только ладья отразится в водах Куньи, все хорошо – с этого места можно только плыть, волоки кончились. Так же все хорошо для плывущего с севера на юг: как только ладья заплясала на волнах Хмости – худшее позади.

Проходить волоки было неимоверно тяжело; за лето старались перебраться через волоки, чтобы осенью доплыть до Киева. Если не удавалось пройти волоки быстро, или зима падала ранняя – зимовали на волоках.

На «путь из варяг в греки» словно нанизаны крупные славянские города: Ладога, Новгород, Старая Русса, Смоленск, Любеч, Киев.

Наверное, это обилие городов на водных путях и волоках вызвали к жизни и скандинавское название Руси – Гардарики, Страна Городов. Пусть в городах жил ничтожный процент населения, сами города лепились к речным системам, к крупным рекам. Пусть шаг в сторону от рек и городов, на малые речки – и не будет никаких городов, одна сельская и лесная Русь на сотни верст.

Но иноземец-то сталкивался именно с городами. В первую очередь с ожерельем прекрасных торговых городов, тянувшихся вдоль «пути из варяг в греки», по другим речным системам и волокам. В других странах самые прекрасные города окружали жалкие деревни. На Руси деревни оставались скрыты в притоках крупных рек, за приречными лесами, неведомо где. Иноземец видел торговые города как бы отделенными от села.

В эту городскую Русь из деревень везли все, чем богата и сельская Русь, и Русь непролазных лесов. Города представляли Русь в целом. Русь оборачивалась для путешественника, купца, даже для наемника Страной Городов.

Другой вопрос, что это скандинавы были в восхищении от огромных шумных городов Руси… Нам бы эти города показались крохотными скучными деревушками, живущими однообразной сонной жизнью. Событий крайне мало. Людей мало, все они знают друг друга. Развлечений практически нет. Большинство людей очень много работают, в основном это физический труд. Чтобы сделать самые элементарные вещи, необходимо потратить невероятное количество примитивнейшего ручного труда. Вся жизнь всех женщин без остатка уходит на простейшее домашнее хозяйство. Вся жизнь 99 % мужчин – на тяжелейший ручной труд.

Но помимо этого труда, делать особенно и нечего. Интернета нет. Телевизора нет. Радио нет. Газет нет. Книг тоже нет. Вечерами быстро ложатся спать – освещается изба лучиной, то есть сосновой смолистой щепкой. Свечи – только у самых богатых. К тому же завтра с первым светом опять начнется нескончаемый труд.

Никто никуда не торопится… Вне работы руками делать нечего. Зимой Русь замирает, покрытая пышным красивым одеялом снегов… Чем заняться вечерами? Ведь человек не может день за днем спать по 14 или 16 часов. Можно пить пиво… Водки, кстати, тоже еще не придумали. Можно рассказывать сказки. Можно разговаривать, по сто раз повторяя одно и то же. Можно просто сидеть, глядя в пространство. Это все.

Некрещеная Русь была бы невыносимо скучным местом для людей даже XIX века… Не говоря о XXI столетии.

Погосты

В V–VI вв. славянские племена широко расселились на территориях Верхнего Поднестровья и Полесья. Сжигая покойников, после трупосожжения остатки костра, пепел и пережжены кости, они ссыпали в глиняную урну. Урну хоронили в общем могильнике; иногда вместе с прахом умершего оставляли горшки с ритуальной пищей и одиночные бронзовые предметы, хотя чаще всего не клали и этого.

Место сожжений того времени исследовали на Житомирщине: костер диаметром 8 м, расположенный на небольшом холме возле реки Гнилопять. Все погребения подобного типа на данной территории были без сопутствующего инвентаря. Лишь некоторые из них сверху накрыты перевернутым сосудом.

Начиная с VI–VII вв. на всей территории расселения славян на смену грунтовым погребениям приходят курганные. Сам обряд остался прежним, лишь урны теперь не закапывали просто в землю, а насыпали над ними небольшие округлые курганы высотой до 1 м и диаметром до 12 м. Все курганные погребения до IX в. были коллективными.

Эти погребальные обычаи постепенно исчезли после принятия христианства.

Одновременно другая группа славян (возможно, потомки нерасчлененного единства западных и восточных славян, «словене ильменские», в районе озер Ильмень и Псковское) практиковала немного иные погребения: в длинных курганах – невысоких насыпях-валах длиной от 10 до 100 м. В каждом таком кургане расположено несколько погребений, произведенных по обряду кремации. Могильники эти в большинстве своем являются безинвентарными, лишь в некоторых встречаются одиночные вещи.

Кладбища, где закапывали сожженные в другом месте кости, назывались погостами. Славяне верили, что если не приносить жертв умершим предкам, они могут приходить с погостов. Такой мертвец назывался «гость».

Финно-угорские народы покойников хоронили. Под их влиянием и славяне начали хоронить трупы в земле, или ставили гроб с покойником, долбленую колоду, на опоры. Получалась «избушка на курьих ножках». Такую «избушку» называли «домовиной», то есть домом покойника. В «избушке» и лежит Баба-яга – полуразложившийся труп. Почему у нее костяная нога? Потому что мясо на ноге уже сгнило. Баба-яга не видит живых, но они для нее очень сильно и плохо пахнут («русским духом пахнет!»). Она поедает живых, если они ей попадутся.

Курганы князей и высшей знати выглядят совсем иначе.

Самый известный из них, вероятно, курган Черная могила, находящийся в городе Чернигове. Курган раскопан в 1872–1873 гг. Д.Я. Самоквасовым.

Под насыпью обнаружены остатки большого костра, на котором были сожжены трупы двух воинов, женщины, а также каких-то зависимых от них людей. На кострище найдены мечи, кольчуги, наконечники копий и стрел, металлические сосуды, керамика.

В кургане найдены орудия труда и женские украшения. В насыпи на высоте 7 м от основания лежали шлемы, кольчуги, 2 золотые византийские монеты, и, по-видимому, ритуальные предметы, остатки тризны: железный котел с костями барана, два жертвенных ножа, бронзовый идольчик и два сосуда из рогов тура в серебряной чеканной оправе. Серебряные оковки рогов украшены чеканным растительным орнаментом, на большом роге изображены мужчина и женщина с луками, стреляющие в птицу, фантастические животные.

Тризну справили на полуготовом кургане. Вероятно, пиршество в честь погребенных сопровождалось военными играми или соревнованиями. После тризны совершавшие тризну бросили богатые подарки погребенным, котел с ритуальной пищей для покойников на поверхность, где шла тризна, и досыпали курган.