Собаки и мы. Записки дрессировщика - Иван Затевахин

– Хорошо, – сказал отец, передавая мне поводок. – Начинай!

Как и следовало ожидать, Роки, недолго покосив на меня бешеным глазом, чуть замер, набычился… и предпринял яростную атаку, которую я перехватил, не позволив ему ударить себя намордником, схватив пса за ошейник. Потом слегка прикрутил ошейник и пару раз как следует встряхнул Роки, не опуская на землю. Поняв, что ему меня не достать, Роки присмирел. Когда он прекратил рычать, отвел глаза, слегка поджал хвост и характерным образом оттянул назад то, что осталось у него от ушей, я опустил его на землю и скомандовал: «Рядом».

– Смотри, идет рядом и вроде не злится, – с оттенком удивления и, как казалось, надежды сказал отец.

– Не надолго, – ответил я, – считай до тридцати. – Если за это время не бросится, значит, все срастется.

Однако не успел отец досчитать до пятнадцати, как Роки с неожиданным для семимесячного увальня проворством напал на меня, почти не обозначив атаку заранее.

– Пап, ну не буду я его «мочить», жалко! Все равно ведь не справитесь! Надо отдавать!

– Роки, иди сюда, малыш, – сказал отец, забирая у меня поводок. Роки радостно рванул к нему, виляя хвостом и кося на меня глазом. – Ну что ты, что ты, – отец успокаивал Роки, поглаживая его. В его голосе звучало легкое удивление. Никогда до этого пес не проявлял столько положительных эмоций по отношению к нему.

– Ну что, пап, отдаем? – спросил я.

– Оставляем! – коротко ответил отец. Немая сцена, занавес.

Ну, с парой профессор – Роки все понятно. Отца подкупило то, что Роки в битве доверился ему, стал искать поддержки. Соответственно, Роки, обнаружив в разгар неравного сражения рядом знакомого человека, с которым какое-то время прожил под одной крышей, который кормит его, попросил у него помощи и защиты, признав тем самым его верховенство. Так, с помощью непреднамеренного коварства отец переломил ситуацию с Роки. Как мы помним, самурай должен быть внезапным и непредсказуемым. Причем во всех случаях жизни. Шаг к полному укрощению «супердоминатора» Роки был сделан. Но самое сложное было впереди.

Роки-2

Итак, во время битвы со мной неукротимый «доминатор» Роки, семимесячный «кавказец», неожиданно «попросил» помощи у моего отца, признав тем самым, хотя бы на время, его верховенство. Далее успех необходимо было развивать. Для этого нужно было оценить, что, как говорится, мы имели на тот момент. А имели мы вот что:

1) Роки по-прежнему полностью не признавал никаких авторитетов, кроме профессора (то есть моего отца), но и его признавал с оговорками;

2) пес «познакомился» с несколькими командами общего курса дрессировки, а именно «Место», «Сидеть», «Рядом» и «Ко мне». Что значит «познакомился»? Будучи на поводке и в наморднике, Роки выполнял команды, если их отдавал мой отец, погромыхивающий для доходчивости цепью;

3) самое главное, Роки знал, что такое «карающая» цепь! И не очень хотел с ней связываться.

Ну что я мог посоветовать в такой ситуации, зная, что специально заниматься с собакой вряд ли кто-то будет? Признаться, в успех я верил не сильно.

Но жизнь, как известно, полна чудес, и успеха в ней добивается тот, кому он (успех) больше нужен. Тут все зависит от мотивации. А мотивация у моих родных была. Как и собственное видение решения проблемы.

О пользе здравомыслия

Тут необходимо сделать очередное небольшое лирическое отступление. Первым моим наставником в дрессировке собак был мой отец, профессионально этим делом никогда не занимавшийся, но благодаря железной логике и здравому смыслу ловко управлявший нашими предыдущими собаками, в том числе и «бегуньей» Ладой, о которой я рассказывал. Отец научил меня принципу неотвратимости команды: подавай ее один раз, не бубни команду повторно и требуй обязательного выполнения, стой на своем и никогда не проявляй слабину.

Когда позднее я выражал свое восхищение дрессировочными способностями отца, он не раз говаривал с филосовско-глубокомысленными интонациями: «А что ты хочешь, сынок? 20 (25, 30, 40 и т. д. – с течением времени срок, как вы понимаете, менялся) лет педагогического стажа!» – подразумевая при этом, что если ему удается вдолбить основы общей и сосудистой хирургии в столь противоречивое создание, как гомо сапиенс, то с собаками ему справиться – плевое дело.

Итак, с Роки немного позанимались на прогулках, отрабатывая команды послушания. Но главный упор был сделан на бытовые ситуации – в «ключевых» местах участка на специально вбитых для этой цели крюках профессор развесил обрывки тяжелой цепи. «Ключевыми» были те места, где Роки неизбежно вступал в контакт с домочадцами.

К примеру, чтобы покормить Роки, необходимо было открыть его выгул. Для этого пса нужно было загнать в вольер или «посадить на выдержку». Так вот, когда приходило время «Ч», отец (а впоследствии и кто-то из домочадцев) командовал: «Роки, место!» – и при необходимости снимал с крючка цепь, выразительно позвякивал ею, а если это было нужно, то и пускал ее в дело. Ну а правильное выполнение поощрялось кусочком черного хлеба, который Роки очень любил.

Также, перед тем как открыть ворота, Роки по команде усаживали, страхуя привязью, перед ними. Висела цепь и у летнего домика, перед которым Роки любил лежать на солнышке, и у бани, центрального (в сакральном смысле) места участка, где обычно предается размышлениям мой отец. Таким образом, чтобы эффективно препроводить Роки в вольер, усадить на выдержку или отправить на место, коли возникала такая нужда, профессору достаточно было, не снимая банной шляпы, обернуться полотенцем, протянуть руку за цепью и скомандовать: «Место». Последствия ослушания Роки представлял довольно ясно.

Добавлю, что никто и не думал избивать собаку «карающей» цепью – использовалось резкое однократное воздействие, со временем не столь даже сильное, сколь привычно «страшное» для собаки. Впрочем, о том, как правильно «наказывать» собаку я писал в предыдущих главах.

Итак, ситуации, в которых от Роки требовалось «слушаться», то есть, смиряя гордыню, выполнять команды, возникали, ввиду интенсивности загородной жизни домочадцев (особенно в выходные дни), довольно часто. Были они стандартными, регулярно повторяющимися, а следовательно, понятными и прогнозируемыми, что для обучающейся собаки очень важно.

Вот так постепенно Роки и привык подчиняться – сначала вроде бы по мелочам, а со временем и по более крупным для него вопросам. Никаких сложных навыков с ним никто и не думал отрабатывать, ибо было это совсем не нужно, но необходимый минимум – необходимый для того, чтобы нормально сосуществовать – Роки усвоил «назубок».

Со временем Роки очень привязался к моим родным и полюбил их. И более верной и надежной собаки, по признанию моего отца, у него не было. Это и есть рациональная бытовая, основанная на здравом смысле дрессировка, краткая формула которой звучит просто: осваивай с укрощаемой собакой необходимый для жизнедеятельности минимум команд в бытовых ситуациях, а все остальное – приложится. И не забывай пользоваться «карающим» предметом! Не запускай проблему!

В общем, мой пессимистический прогноз лишь в одном оказался верным: Роки не забыл нашего поединка и ненавидел меня всю свою жизнь. А умер он в глубокой, по собачьим меркам, старости, в возрасте пятнадцати лет, и до последних дней жизни был лучшей караульной собакой, которую я когда-либо встречал.

Мартин. Скрытая угроза

В своем рассказе о Великом Стороже Роки я упустил один важнейший момент, который неизбежно наступает, когда дрессировщику необходимо первый раз снять с укрощаемой собаки намордник. С Роки это произошло как бы само собой – ведь на момент описываемых событий он был еще щенком, хоть и с очень сильным характером, с которого намордник то снимали, то надевали обратно несколько раз в день домочадцы – люди, которых он хотел подчинить себе, но все же, в его понимании, люди его «семьи». А как быть в иных, запущенных, случаях, да еще когда дрессировщик имеет дело с чужой собакой?

Задолго до того, как Роки появился на свет, в самом начале моей карьеры, был случай, который является классическим примером решения такой проблемы. Как-то раз в моем доме раздался звонок пропагандиста гуманных методов дрессировки, коим в то время активно позиционировал себя, как вы догадались, все тот же Валерий Варлаков.

– А не хочешь ли ты помочь мне в укрощении одного пса? – спросил он меня.

– Конечно, – сразу ответил я. – Что за собака?

– Тут интересная история случилась, – ответил он. – Мне позвонили циркачи – есть такая организация «Цирк на сцене», они на эстраде выступают. Эти выступают с собачками. Просят помочь.

– Тебя? Циркачи? – удивился я.

– А кого еще? – в свою очередь удивился Валерий Степанович. – У них с дрессировкой не очень. Они с собаками особо не возятся. Получается трюк – ставят в номер. Не получается – продают. Вот купили сенбернара для номера, а он их есть пытается.