Звездный дождь - Елена Белова

А потом Орден объявил себя защитником людей… ниспровергателем порождений зла – магов… и драконов. И оказалось, что ошейники контролируют не только магию, но и самих магов. Поняли, когда те стали убивать по приказам членов Ордена. Сбивать драконов и разрушать Синтарин.

Вот так…

– Так вот как появился Орден… – проговорила девушка. Ей почему-то хотелось плакать. То, что случилось с магами, случилось много-много лет назад, на развалинах чудесного города успели вырасти деревья… но это было, было! И это НЕСПРАВЕДЛИВО!

Комок земли, который Латка безотчетно сжимала в руках во время рассказа дракона, развалился в ладони, и в пальцах осталось что-то темное, изогнутое, холодное. Тускло блеснувшее под лучами полуденного солнца. Девушка отчистила ее от земли… Это была сережка. Такая же сережка, которая привиделась ей в ушке девушки-мага. Девушке, поливавшей землю самодельным дождем…

Здесь, по этим заросшим травой улицам ходили маги, здесь смеялись под теплым наколдованным дождем, здесь девушка в огнистых сережках, такая, как она сама, растила цветы, здесь прыгали по летучим камушкам мальчишки, похожие на ее братиков. Здесь летали драконы. Здесь лечили, спасали…

И все это теперь уничтожено. Потому что Орден так решил…

Это несправедливо.

Латка сжала сережку, камушек отозвался искристой вспышкой.

– Не плачь, деяница.

Разве она плачет? Плакать ведь некогда… Клод уже в крепости, Син и Марита тоже, Тира мучают… Если Латка ничего не сделает, то зря дракон ее уносил – ни на что она не годна.

– Архант… ты мне поможешь? Надо спасти остальных…

Когда злишево болото наконец кончилось, вымотались не только слабый после укрощения Тир и непривычный к грязи горожанин Клод, но и крепкий Дан, привыкший топтать дороги и тропы.

– Передохнуть…

– Ага.

– Пора. Но надо найти…ручей…

– К Злишам ручьи. Если я сейчас… если не сяду, то просто упаду.

– Нашел чем удивить. Ну падай… Хуже уже не будет.

И впрямь – куда уж хуже. Любуйся, случайный прохожий: по невысокому редколесью бредут среди сохлых деревьев четыре чудища. У чудищ кошмарный вид – зелено-коричневая пупырчатая кожа, горбатые спины и ноги, которые чавкают при каждом шаге. Встретишь такого кто-то – испугается до заиканья. И пить закается до конца жизни. Конечно, предполагаемому кому-то можно объяснить, что мерзко бугорчатая блестящая "кожа" – это болотная грязь, просто за день пути по этому растакому и разэтакому болоту они нападались в эту жижу до того, что уже и проклятья все кончились. Грязь залилась в сапоги, капала с волос, облепила и тела, и мешки, превратив их в одно целое. А потом они и с лиц ее стирать перестали, потому что с ней мошкуны перестали кусаться, то ли не в силах прокусить корку грязи, то ли брезгуя пачкаться. Правда, сил радоваться этому уже не было. Невольные болотопутешественники даже перестали различать друг друга по голосам – после дня пути голоса у всех были одинаковые: хриплые, каркающие. И какие-то полупьяные – то ли от усталости, то ли оттого, что поганцы-мошкуны ухитрялись кусать даже языки.

В конце концов путники просто повалились на ломкую приболотную траву и застыли.

Божья пара, как же они устали…

– Думаю, все, что в наших мешках, теперь смело можно выбросить…

После реки и болота? Да-а…

– Хлеб и крупу точно.

– Мясо вяленое тоже… хоть мясо можно попробовать пожарить. На костре…

– У меня мешочки просмоленные, они не промокают, – тихо пробормотал Клод.

– А что у тебя в них? – заинтересовался Дан.

– Травы…

Желающих питаться травами не нашлось, и все замолкли. Только голодно буркнул чей-то живот.

Тихий шорох никого не заставил пошевелиться – мало ли тут мелкой живности. Пусть шуршит, никому не мешает. А потом что-то скрипнуло. Подозрительно так. Как рычаг арбалета.

– Не двигаться, – напряженно сказал чей-то молодой голос.

Злишево копыто!

Клод быстро сел, в воздухе свистнул нож – Тир?! – и злой голос хлестнул спущенной тетивой:

– Лежать!

Женщина… или девушка. Лицо закрыто сеткой, не разберешь, одежда странная, все тело закрывает, и вместо юбки штаны.

В следующую секунду Клоду стало не до штанов – Стимий, посмевший шевельнуться, сдавленно вскрикнул. Метать ножи незнакомка умела не хуже Тира. Нож пригвоздил к земле полу куртки орденца, и девушка тут же отпрыгнула назад, наставив на них лук…

– Ты что творишь, дура? – прошипел Тир.

– Сам такой! Стоять!

– Так стоять или лежать? – вмешался новый голос. И девушка замерла.

Дан каким-то образом успел стереть с лица большую часть грязи и теперь солнечно улыбался, глядя на бесформенную, укутанную фигуру.

– Миленькая, а давайте остановимся на "лежать"? Поверь, у нас сейчас нет сил встать. И даже сесть… Можно, мы просто полежим, где мы есть?

– Лежите… – после короткой паузы отозвалась девушка.

– Спасибо от всей души, дорогая. Прости моего друга, а? Он недавно попал в плен к разбойникам. Спасти мы его спасли, но теперь, сама понимаешь… А у вас их нет?

– Э-э… – "дорогая" явно озадачилась.

– И не скажет ли добрая незнакомка, где усталые путники могут купить немного еды? – вот откуда в руке Дана взялось серебро? Клод готов был поклясться, что в кошель он не лазал…

Незнакомка откинула с лица сетку, открыв простое, довольно миловидное личико. И не поверишь, что ножиками кидается…

– Хм. Ну, может, чего и найдется… – нерешительно проговорила она.

– Даже если это будут прошлогодние сухари! – просиял Дан. – При взгляде на твое милое лицо, прекрасная незнакомка…

Что дальше нес Дан, Клод не слушал. Он с облегчением растянулся на траве, уже зная, что сегодня их никто убивать не будет…

Зрелище совершенно безумное.

Поле было большим, от холма до холма, и цветным, в три цвета – зеленый, желтый и сероватый, там, где не росла ни трава, ни плетучий дикий виноград. Будто желе. Только это желе кто-то ради шутки утыкал зубочистками и набросал вишневых косточек. "Зубочистки" – громадные синевато блестящие иглы, каждая толщиной с корову – торчали в разные стороны, будто их метал пьяный Злиш. "Косточки" тоже поражали необычностью. Они были белые, будто жемчуг, округлые. И почему-то гудели – тихо, еле слышно.

Необычное место. Проклятое…

Сюда не пойдет ни землевик, ни рыцарь… но для беглого мага это хороший приют. Будем надеяться.

Завтра надо поискать воду. Мало осталось. На умыванье жаль тратить. Пришлось обтереться мокрым платком.

Она разостлала одеяло. Достала из мешка краденую еду. И присела у ветвистого куста, по кусочку откусывая от подсохшего бутерброда из хлеба с сыром. Здесь было очень тихо. Тихо-тихо, только чуть слышно гудели округлые камни.