Папа на сезон (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Приятно познакомиться, – улыбается Дарина, – ладно, не буду вам мешать, увидимся еще, поговорим.

— А есть о чем? – Демьян смотрит на нее исподлобья, спрятав руки в карманы брюк. Дарина достает визитку и, не церемонясь, сует ее за его ремень все с той же улыбкой.

— Есть, Демьян, – говорит, глядя в глаза.

Ни мое присутствие, ни окружающие люди девушку не смущают. А я вот чувствую себя не в своей тарелке, даже после того как она уходит. Пью шампанское, глядя, как Демьян наблюдает за удаляющейся фигурой, пока та не исчезает в толпе. Достав визитку, сует ее в задний карман, о чем-то размышляя. Я не лезу, просто не знаю, что сказать. Вижу, что на нас посматривают с новой волной интереса, и только тогда беру Демьяна за локоть.

Он вздрагивает, возвращаясь из своих мыслей, переводит на меня взгляд. Поначалу недоуменный, словно на самом деле успел забыть о том, что я здесь нахожусь.

— Если ты не хочешь, чтобы наша легенда рухнула, – говорю тихо, отвернувшись от него, – обрати на меня внимание.

Надеюсь, не звучит как ревность глупой дуры, которая на что-то надеется. Демьян, молча кивнув, притягивает меня к себе за талию, но я ничего не чувствую. Он отгородился, ушел в себя, и между нами уже нет того притяжения, которое мне чудилось еще несколько минут назад, когда его пальцы скользили по моему позвоночнику, сводя с ума. И хотя он почти не выпускает меня из объятий, я вижу, что он не со мной. То и дело гуляет взглядом по толпе, не сложно догадаться, выискивая кого.

На мгновенье становится боязно. Кто она для него? Что значила, что значит? Возможно, Дарина Демьяну дорога настолько, что он готов плюнуть на все, включая свою предвыборную кампанию и... меня?

Мысленно усмехаюсь, в который раз обзывая себя идиоткой. Вот оно – яркое подтверждение тому, что я все придумала. И особые взгляды Демьяна, и его отношение ко мне. Ничего нет, я для него девочка по договору, и как бы хорошо он ни играл свою роль, да даже как бы хорошо ко мне ни относился – я все равно для него по большому счету никто.

Настроение падает, и хотя я старательно улыбаюсь, но даже не прислушиваюсь к окружающим разговорам, изредка поддакивая или задавая вопрос. Наконец мы отбываем, до Ялты совсем близко, но молчание между нами действует угнетающе, поэтому, когда мы пересекаем черту города, я говорю:

— Высади меня, пожалуйста, возле "Интуриста". Аня с Андреем там рядом в парке гуляют.

Это ложь, но мне хочется побыть некоторое время одной. А если мы сейчас заберем Андрея и поедем домой, то это точно не удастся.

Демьян не задает вопросов, молча тормозит на остановке. Аккуратно выбравшись и оправив платье, уверенно иду в сторону гостиницы, пока машина мужчины не скрывается из вида, а потом устало возвращаюсь на остановку и сажусь со вздохом на лавочку. Среди пестрой толпы снующих отдыхающих я в своем платье и с прической выгляжу, скорее, глупо. Смотрю на них и проникаюсь завистью. Тоже хочу так беззаботно идти к морю с Андрюшкой, нести с собой большую пляжную сумку и детский круг для плаванья.

А у меня или метания в поисках работы, или вот... вообще не пойми что. Все, не как у людей.

Вздохнув, поднимаюсь и иду в сторону центра. На каблуках в гору довольно тяжело, так что стягиваю босоножки и шествую по асфальту босиком. А, все равно, пусть думают, что хотят. Аньке звоню, когда оказываюсь в центре, они с Андреем на набережной катаются на детских машинках. Обувшись, двигаю в ту сторону, народу много, гомон, шум, а на центральной площади и того больше. Здесь всегда запружено. Быстро нахожу своих, Андрюша, увидев меня, вскакивает в машинке, одной рукой держится за руль, другой машет и кричит:

— Привет, мам!

Машу ему, одновременно показывая, что надо сесть, и быстро подхожу.

— Ого, – Анька окидывает меня взглядом, присвистывая. – Ну ты звезда, мать. Этот красавчик челюсть, наверное, до пола уронил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уронил. Только не от меня. Натянуто улыбаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ань, мы вроде обсуждали, что между мной и Демьяном ничего нет.

— Ага, – соглашается она, хотя и вижу, что не верит моим словам.

— Как день прошел? – задаю вопрос, чтобы перевести тему. Андрюша, подбежав, обнимает меня.

— Мам, ты сегодня такая красивая, – говорит радостно, и на душе становится легче. Вот он, мой главный мужчина, и не надо никаких других.

— Спасибо, милый, – улыбаюсь в ответ, – рассказывай, чем занимался.

Пока Андрюша делится впечатлениями, мы идем в сторону ларька с мороженым, а потом не спеша по направлению к квартире Демьяна.

— Ты грустная, – говорит Анька, я вздыхаю.

— Просто все это очень сложно, – отвечаю коротко. Она кивает. А что тут еще скажешь?

— Что у вас там по графику? – задает вопрос. Я пожимаю плечами.

— Рекламщик общается с Демьяном, а тот рассказывает мне.

— Ну Насть, – Анька встает, упирая руки в бока. – Так нельзя, что за привычка пускать все на самотек? Они там напридумывают не пойми чего, а ты будешь молчать в тряпочку? Есть у тебя телефон этого рекламщика?

— Ну есть, – говорю осторожно, не понимая, куда клонит подруга.

— Позвони и скажи, что хочешь знать хотя бы примерно, что планируется и все в этом духе.

— А если...

— Никаких если, прояви твердость.

— Ты же знаешь, я не из таких.

— Знаю, – качает она головой. – Ладно, действуй, как считаешь нужным, только прошу: не дай им задурить тебе голову. Если что – звони мне, я всегда поддержу и подскажу, что делать. Если возникнут какие-то сомнения.

Появляется желание прямо сейчас взять и вывалить на подругу все свои чувства, рассказать о том, как меня тянет к Демьяну, как мне чудится порой, что и он что-то испытывает, как его мать мне ставила ультиматумы, и как... как мне больно от того, что случилось сегодня, когда я безоговорочно проиграла этой Дарине, не пойми откуда взявшейся.

Но я молчу. Потому что понимаю: легче мне не станет. Попрощавшись с подругой, поднимаюсь в квартиру с сыном. Демьяна дома нет. Не появляется он и к ночи, а когда я ложусь спать ближе к двенадцати, понимаю: он не придет ночевать вообще.

Демьян

Я чего угодно ожидал от этого благотворительного обеда, но только не такого. Такого я вообще не ожидал в принципе никогда. Был уверен: Дарина не вернется в наш небольшой южный городок ни за что на свете. Даже если в России объявится, то осядет в Питере или Москве. А она вот тут, так близко, что можно коснуться рукой. Она и коснулась, когда бесцеремонно сунула мне визитку.

Потираю лицо рукой, пялясь в окно автомобиля, стою на парковке бара Темыча и не знаю, идти или нет. Домой просто не могу, там Настя. Она, конечно, вопросов не задавала, но явно о многом догадалась. Потому что я вел себя, как придурочный малолетка, которому улыбнулась самая красивая девчонка школы.

Но просто ее приезд – это реально нечто из ряда вон выходящее. Дарина, Дарина...

Все-таки иду в бар, заняв свободный вип, заказываю бутылку виски, пока ее жду, появляется друг.

— Какие люди, – разводит руки в приветствии, – а я думал, ты до конца счастливой семейной жизни не посетишь наше порочное заведение.

— Дарина вернулась, – говорю просто, Темыч даже рот открывает. Впервые, кажется, не находит, что сказать. Падая рядом на диван, размышляет, глядя перед собой.

— Надолго? – задает вопрос. Пожимаю плечами.

— Говорит, да. Намекала, что хочет встретиться.

— А ты что?

— А я ничего. Вот сижу тут и жду виски.

— Думаешь, она хочет вернуться?

— Я ничего не думаю, просто не знаю, что думать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стучится официантка, быстро поставив бокал с бутылкой, удаляется.

— Ну у тебя же свадьба пела и плясала, дети, былая любовь, не можешь же ты все послать? – резонно замечает друг, распечатывая бутылку.

Я молчу, разглядывая руки. Краем глаза вижу, как Темыч замирает. Отставив бутылку, поворачивается ко мне.