Океан времени - Николай Оцуп

Моей Элоа

Я сегодня опять вспоминалИ Мильтона, и чудо Инферно,Но и Данте, и дух БелиалМне казались дурными чрезмерно.

Яростному католику — честь,Пуританину строгому — тоже,Но другая, хоть смутная, вестьИскушенному сердцу дороже.

Тот, кем наша Европа больна,Шепчет злое и грустное всем он:Над Вогезами — лжец СатанаИ над Грузией — мученик Демон.

Помнишь: Варенька Лопухина,Строчек самых волшебных причина…И в другого певца влюблена —Только эта в Париже, — Дельфина.

Все чертила она: «Д. В. А.»И смеялась, не веря кошмару:Он с Нее написал Элоа…Варенька превратилась в Тамару.

Ну а ты переходишь в кого?Ни в кого: ты собой остаешься,Встретила Сатану своего(О, не Демона!) и не сдаешься.

Только сделали жертвы твои(Гений сердца — великая сила!)То, чего так хотелось Виньи:Сатану Элоа искупила.

«Доносящийся с вокзала…»

Доносящийся с вокзала,Заливается свисток,Белый в воздухе платок,Тот, которым ты махала,Первым снегом стал…Этот города кварталБудет мне невыносимым,Если не повеет РимомЖизни встрепенувшейсяОт тебя, вернувшейся,Как весна, домойВ зимний угол мой.

«О, если суждено тебя мне пережить…»

О, если суждено тебя мне пережить,Не только мне другой уже не полюбить,Но (что мне до того, что волны в океанеВозобновляются) ты для меня желаннейВсего останешься, и, тело под землейЗабыв, на поиски уйду я за тобой.

«Жизнь, кто ты? Чей-то хитрый жест…»

Жизнь, кто ты? Чей-то хитрый жест —Кому? и чей? Загадка эта,Как ржавчина, меня разъест,Пока я не добьюсь ответа.

Моя любовь, моя жена —Увы, она не знает тоже,Зачем ты мне и ей дана,Жизнь, кто ты?.. Тишина. О Боже!

Так вот единственный ответ:Когда сорвется почему-тоТо слово (а другого, нет!)И в небе миллионы летПромчатся, как одна минута.

«Пролетает моя звезда…»

Пролетает моя звезда,Дорогая моя, вернись!Ярко вспыхнула борозда,И опять потемнела высь.Но коснулась меня таПогасающая черта.Чуть коснулась, тихо звуча,Легче ветра, острее меча.Словно в рыцари посвящен,Дальним холодом поражен,Неиспытанной глубинеЯ отныне всегда раскрыт,И звезда сияет во мнеИ в ночное небо летит.

«Райское дерево с чудными птицами…»

Райское дерево с чудными птицамиТихо шумит надо мной.Словно глаза под твоими ресницами —Небо за чистой листвой.

Все это надо, и все мы охотникиС детства до счастья и грез.Надо, чтоб выстрел (за лесом охотника)Ветер оттуда донес.

Чтоб мотыльки продолжали кружениеНадо, цикада из силЧтоб выбивалась, — и чтобы прощениеЯ наконец заслужил.

«Как называется, когда…»

Как называется, когдаНичто душе не помогает?Молчишь, как грешник, ждешь суда,И вдруг свобода обжигает.

Как называется? Я самНе мог найти такое слово —Оно должно бы по краямСиять, как голова святого.

«Что случилось с нечистым, дурным?..»

«Что случилось с нечистым, дурным?»«Отойди, он на верной дороге,Прошлому не угнаться за ним —Человек очищается в Боге.Это правда: с божественным слитЯ в любви. Злоба не тяготит,И не надо законов и правил(Ни к чему Моисей или Павел),Если и для меня (за тобой)Вечность бодрая, ум и покой…»

«Просыпаюсь омытым, другим…»

Просыпаюсь омытым, другим…Искупается грех первородный…Нет его… Невесомый, как дым,Улыбающийся и свободный.

«От жалости ко мне твоей…»

От жалости ко мне твоейИ нежности, почти сквозь слезы,И оттого, что ты прямей,Чем длинный стебель южной розы,

И потому, что с детских летТы любишь музыку и свет, —

С тобою, ангел нелюдимый,Я сам преображаюсь весь,Как будто и в помине здесь —

Обиды нет неизгладимой,Болезни нет неизлечимой,Нет гибели неотвратимой.

«Ты говоришь: поэты без стыда…»

Ты говоришь: поэты без стыдаПоют о каждом новом поцелуе,И тайного не скроют никогда,И даже Бога поминают всуе.

Что мне ответить? Наша ли вина,Что мы в плену, что жизнь несовершенна.Поэзия как исповедь: онаПочти освобождение из плена.

«Иду, и снова яблоки свисают…»

Иду, и снова яблоки свисаютК земле на фоне тучи грозовой,Твои слова и мучат, и спасают.Иду, и справа сельское с кривойОградой — кладбище: цветы, могила.Как ты права, что не совсем простила.И ранящее для меня значеньеТвоя приобретает красота.Иду и… длинных пальцев продолженьеНад грубой перекладиной креста.

«И того, и другого, и третьего…»