Последняя зима - Алексей Федоров

Вскоре клюсовцы испытали на себе, каков он, этот принесенный фашистами "новый порядок". Разграблен колхоз. Проходящие через село немецкие солдаты гонялись за поросятами, курами и прочей живностью. Появились комендатура, полиция. Шли аресты советских активистов. А известные всей округе хулиганы и пьяницы, нацепив полицейские повязки, злобно косились на дом бригадира Глазка. Ведь в этом доме вырос советский офицер!

Лейтенант Иван Глазок тем временем находился под Бахмачом, в одном из немецких лагерей для военнопленных. Сообщив эту весть, бежавший оттуда красноармеец тихо добавил: "Ваня тоже хочет бежать. Охрана пока слабая! Отнесите ему гражданскую одежду".

Выполнить эту непростую задачу семья поручила Мише. С узелком за плечами мальчик смело тронулся в опасный и дальний путь. И вот бывают же счастливые случаи! На десятом километре Михаил столкнулся нос к носу с братом, уже успевшим бежать из плена.

Дома лейтенанту пришлось жить на полулегальном положении. Показываться на улице он избегал. Встречался только со своими друзьями Павлом Битковым и Ефимом Мельником, людьми тоже военными, заскочившими в родное село после того, как они вырвались из окружения.

Миша стал замечать, что Иван исчезает куда-то по ночам и возвращается лишь под утро. Появлялся он всегда со стороны протекавшей поблизости речки Цаты, за которой стояло русское село Раковка.

Лейтенант Глазок был одним из организаторов небольшой партизанской группы в этом селе. Позже раковская группа стала ядром партизанского отряда имени Щорса, влившегося в наше соединение.

Раковцы начали действовать. Ивану хотелось остаться вместе с ними в лесу, но кое-кто из односельчан знал, что он бежал из плена и находится дома. Если теперь он вдруг исчезнет, в Клюсах догадаются: подался к партизанам. А дойдет это до фашистов, они могут уничтожить всю семью.

Пришлось друзьям Ивана инсценировать его похищение. Ночью к дому Глазков подъехали вооруженные люди. С криком и руганью, так, чтобы привлечь внимание соседей, связанного Ивана Максимовича вывели на улицу, бросили в сани и увезли неизвестно куда.

Однако версия о насильственном увозе Ивана продержалась недолго. Раковские партизаны постоянно беспокоили оккупантов то налетом на полицейский участок, то разгромом небольшого немецкого обоза, то расправой над пособниками фашистов. И уже не раз видели среди народных мстителей Ивана Глазка.

Его родных полицаи пока не трогали. Они, видимо, решили дождаться, когда партизан придет навестить семью, и тогда схватить всех вместе. За домом Глазков установили слежку. Но Иван в село не заходил, а лишь изредка тайно встречался в лесу с Мишей и сестрами.

Весной 1942 года в Клюсы неожиданно вернулся Максим Титович. Он действительно был на строительстве оборонительных сооружений под Белгородом. Затем всех самых пожилых строителей, в том числе и его, распустили по домам. Добираться в родное село пришлось долго, через множество опасностей.

Возвращение старого Глазка обрадовало не только жену, детей, но и... местную полицию. "Теперь-то Иван непременно заглянет домой, чтобы повидаться с отцом! Тут мы его и схватим!" - надеялись фашистские прислужники. Миша заметил: чуть ли не каждую ночь вокруг их дома устраивались засады. Иван, конечно, не появлялся. Повидать отца он сумел в другом месте.

Отряд рос, набирался сил, действовал все активнее, а это еще больше озлобляло полицию против семьи Глазков. Ее положение становилось с каждым днем опаснее. Нельзя было дальше оставаться в Клюсах. И не только потому, что угрожала полицейская расправа. Максим Титович сам хотел стать партизаном. Рвались в отряд Зина и Поля. Извел своими просьбами отпустить его к партизанам Михаил. Но если уйти в лес еще четверым, то что же станет с матерью, с маленьким Сашей, инвалидом Семеном?

И вот 25 июня, в день четырнадцатилетия Миши, из села вдруг исчезло все семейство Максима Глазка. В список партизанского отряда занесли еще четыре одинаковые фамилии. Матери вместе с маленьким Сашей пришлось скрываться у добрых людей в соседней Брянской области. Семен тоже начал скитаться по чужим селам, перебиваясь случайными заработками. Несмотря на инвалидность, он оказался полезным для отряда человеком: выполнял обязанности связного, помогал разведке.

Жизнь партизанской семьи стала понемногу входить в новую колею. И вдруг обрушился новый удар: в бою с захватчиками под родными Клюсами погиб Иван Глазок. Не успели высохнуть слезы по Ивану, как еще одна могила приняла тело зверски замученного полицией Семена Глазка.

Рассказывали, что в те дни на Максима Титовича нельзя было смотреть без боли. За год человек потерял трех сыновей! Безутешная тоска стояла в его глазах, горе пригнуло плечи... Тяжело переживали смерть братьев и Миша, Зина, Поля. Что же говорить тогда о матери! Она страдала больше всех. Надо лишь восхищаться душевной силой этой простой женщины, благословившей мужа, четырнадцатилетнего сына и дочерей на продолжение борьбы с ненавистным врагом.

И они продолжали бороться, каждый как мог, каждый на своем месте.

Должность Максима Титовича в отряде определилась сразу же: ездовой. Скромно, очень скромно звучит это слово рядом с такими, как автоматчик, разведчик, минер. Однако труд ездового, особенно в партизанских условиях, - это по-настоящему боевой труд, очень нелегкий и совершенно необходимый.

Единственное транспортное средство у партизан - телега летом, а зимой сани. На колесах или полозьях партизаны везут все свое имущество - тяжелое оружие и боеприпасы, продукты и одежду, штабные документы и нехитрую утварь. Везут раненых, едут сами. Когда мы совершали, например, рейд с Черниговщины на Волынь, у нас не было ни одного пешего партизана. Естественно, что на каждом ездовом - "водителе" возка - лежит большая ответственность. От его сноровки, от того, как относится он к делу, зависит многое.

Надо при этом иметь в виду, что движение партизанской колонны обычно не эшелонируется. Партизанский обоз - не только обоз, но и боевой порядок. Нередко ездовому приходится быть под огнем. Нередко, взяв винтовку, он и сам стреляет.

А дороги? Сколько сил выматывают у ездовых разбитые, раскисшие или заметенные снегом дороги! Иной раз двигаться приходится и вовсе без дорог - лесом, кустарниками, полями, болотами.

Ездовому всегда тяжелее, чем пешему бойцу. Пеший заботится только о себе, у ездового есть еще заботы о лошади, об упряжке, о грузе. Если же ездовой со своими конями закреплен за партизанским командиром, то становится для него и ординарцем, и адъютантом, и охраной, и верным другом.

Да, хороший ездовой - очень даже почетная фигура среди партизан, а Максим Титович Глазок был настоящим мастером своего дела. Его дочери Зинаида и Полина стали в отряде санитарками. Труд санитарок и медсестер это тоже боевой, ратный труд. Нередко наши чудесные девушки, отважно спешившие на помощь раненому бойцу, сами погибали в бою. Перевязать раненого, вынести его в безопасное место, потом помочь ему вылечиться, вернуться в строй... Много требуется для этого сил и самоотверженности. Кроме того, наши санитарки и медсестры часто и бельишко выстирают бойцу, и одежку починят, и повариху заменят в роте, и за оружие возьмутся в нужный момент.