Репортажи из шестого тысячелетия - Владимир Лазарис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, эта земля окажется плодородной только в том случае, если Бог не разгневается на свой народ, и в библейские времена, впрочем, как и в наши, все зависело от самого еврейского народа.
Своему толкованию выражения «земля, текущая молоком и медом», профессор Левин нашел подтверждение в Книге пророка Исайи, где о младенце Иммануэле говорится, что «он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе» (7:15).
Иными словами, как и в новейшие времена узника сажают на хлеб и воду, пока не исправится, так и в ветхозаветную эпоху Иммануэля посадили на молоко и мед, пока не научится отличать добро от зла.
В Библии есть место, где «земля, текущая молоком и медом», толкуется как богатая и плодородная, но речь идет не о Земле Обетованной, а о Египте: в Книге Чисел, в том месте, где говорится об отказавшихся идти за Моисеем, сказано: «И послал Моисей позвать Дафана и Авирона, сыновей Елиава. Но они сказали: не пойдем! Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне…»
Профессор Левин видит в классической трактовке «молока и меда» идеализацию и заблуждение, породившее надежды. Но он признает, что именно эти надежды, эти горячечные мечты о возрождении еврейского государства в «земле, текущей молоком и медом», и были основой сионистского движения, движения мечтателей и фантазеров. Осушая болота и сажая леса, умирая от малярии и от арабских пуль, эти пионеры-поселенцы определенно не нашли в Эрец-Исраэль ни изобилия, ни богатства, ни покоя, ни молока, ни меда. Но, как бы ни толковать «молоко и мед», их хватило, чтобы пионеры выжили и выстроили страну.
Появившийся в прошлом столетии термин «сионизм» так позатерли, порастрепали и осквернили, что многие израильтяне совершенно искренне говорят: «Я не сионист». Хотя тут же добавляют: «Но эту страну я люблю» или «Но мне тут хорошо».
Все эти люди говорят о любви к своей стране, и в этом нет ничего особенного: людям свойственно любить свою страну. Но в отличие от таких стран, как, скажем, Америка, Англия или Франция, жители которых не беспокоятся о том, что их страна может перестать существовать, израильтяне беспокоятся именно об этом. С момента возрождения Израиля и по сей день он вынужден бороться за свое выживание в прямом смысле слова, и эта борьба делает любовь израильтян к своей стране особой.
Израиль нельзя понять ни умом, ни сердцем, если забыть о том, что за его пределами остается больше евреев, чем в нем самом и что Государство Израиль самим своим фактом образования поставило их перед выбором: возвращаться ли на родину предков или оставаться в галуте, несмотря на то, что тяга к земле предков существовала задолго, очень задолго до образования Государства Израиль.
Классик средневековой еврейской поэзии Иеѓуда Ѓалеви написал в поэме «Стремление к Сиону»:
«Сион, ты струнами на лире
Звенишь в гудящей голове,
Твои рассеянные в мире
Стада тоскуют по тебе».
Рассеянных в мире есть много: армяне, живущие вне Армении; литовцы, бежавшие из Литвы; итальянцы, эмигрировавшие из Италии. Но никто из них не может сравниться с евреями в трагичности их «галута», вобравшего в себя не только тоску евреев по своей земле, но и никогда не прерывавшуюся двухтысячелетнюю связь с ней.
В каких бы экзотических странах евреи ни жили, на чьей бы культуре ни воспитывались, как бы ничтожны ни были их познания в обрядах и традициях иудаизма, их еврейство или, что то же самое, их состояние души остается неизменным, чему свидетельством становится каждая новая волна репатриации в Израиль, будь то из Марокко, Советского Союза или Эфиопии.
Глава седьмая
При том что евреи тянутся душой к Израилю, их живет в нем сегодня менее 4 миллионов, а за его пределами около 10 миллионов.
Евреи галута ссылаются на бесконечные войны в Израиле, на ежегодные военные сборы и тяжелое экономическое положение. Те же доводы у израильтян, эмигрирующих из страны. Но, если это и есть истинные причины, удерживающие евреев галута от репатриации, а некоторых израильтян побуждающие к эмиграции, то сам собой напрашивается вопрос: почему же большинство израильтян продолжают жить в Израиле, а евреи галута, пусть меньшинство, все-таки продолжают переселяться в Израиль?
Остается предположить, что отношение евреев к еврейскому государству носит не столько логический, сколько метафизический характер, и в этой стране есть нечто особенное, что перевешивает любые практические расчеты.
Даже эмигрируя из Израиля, его коренные жители остаются израильтянами и за границей, не смешиваясь с тамошней еврейской общиной, продолжая разговаривать дома и между собой на иврите, заявляя, как правило, что они вот-вот вернутся в Эрец, и заполняя до отказа концертные залы во время гастролей израильских артистов.
Что касается евреев галута, то о их жизни в разных странах есть много фундаментальных исследований.
Вот лишь самые краткие сведения о некоторых еврейских общинах.
Весть о существовании евреев в Китае достигла Запада в начале 17-го столетия. Однако первые евреи появились там предположительно в 8-м столетии. Они пришли из Персии.
Живя в изоляции от еврейского мира, китайские евреи тем не менее сохранились. Самой известной и продержавшейся дольше других была еврейская община города Кайфына. Но войны, голод и всевозможные стихийные бедствия, которые обрушивались на Китай в течение столетий, делали свое дело — и община медленно умирала.
Неизбежная ассимиляция ускоряла этот процесс. И все же китайские евреи продолжали отчаянно цепляться за свое еврейство.
Американский историк, который побывал в Кайфыне в 1957 году, рассказал следующее: «Во время нашего визита нам пришлось быть очень настойчивыми в беседе с городскими властями, прежде чем они признали, что кайфынские евреи вообще существуют».
В 1978 году, когда делегация американских историков и археологов посетила Кайфын и двое ее участников попросили разрешения осмотреть район древней синагоги, им ответили, что на ее месте уже выстроены общежития для рабочих.
За последние двадцать лет ни одному из западных туристов не удалось нарушить табу, установленное властями, и, возможно, несговорчивость партийных чиновников только подтверждает, что
