Повести и рассказы - Аександр АБРАМОВ

– Подумаю, – заключил Бурьян.

Возвращаясь в прокуратуру, Бурьян уже в коридоре едва не столкнулся со своим ровесником в летней форме с погонами капитана милиции. Бурьян на миг задержался, уловив в нем что-то знакомое, но капитан узнал его сразу, бросился к нему, обнял и поцеловал.

– Андрюшка Бурьян! А мы все гадали, какой это Бурьян едет к нам на место Вагина! – восклицал капитан, искренно радуясь встрече с университетским товарищем. – Я лично думал, что ты где-то в спортивных сферах. Обладатель бронзовой медали в личном зачете и золотой в командном. Пловец-рекордсмен, фехтовальщик, стайер, стрелок, конник. Половина факультета за тебя болела, и никто не верил, что ты уйдешь из спорта!

Миша Ерикеев ждал рассказа об интригах и разочарованиях, но Бурьян сказал о другом:

– Спорт – это юность, Миша. Сейчас в плавании и гимнастике побеждают школьники, а в тридцать лет ты уже ветеран с двенадцатилетним стажем. Так вот, Миша, мне в мои тридцать лет хотелось начинать, а не заканчивать. Жить по-новому, но с неменьшей увлеченностью, чем это было в спорте.

– Значит, доволен?

– Не разочаровываюсь. А ты в угрозыске?

– Нет, в ОБХСС. Но у нас, по-моему, даже интереснее. Такие дела! Между прочим, и на тебя у нас свалится весьма шумное дельце: будут судить Глебовского, одного из нашей партийной верхушки. Все доказательства налицо, а он твердит одно: не виновен. С Вагиным еще не говорил? Теперь он наше областное начальство. Поговоришь – сладко не будет, не отвяжешься. Лично мне думается, – Ерикеев осторожно оглянулся и почему-то перешел на шепот, – что Глебовский действительно не убийца и выстрел, который ему приписывают, – не его выстрел. Очень уж он честный, принципиальный и добросовестный человек. Ты знаешь, я у него в КПЗ[1] был…

– Зачем это тебе понадобилось? – удивился Бурьян. – Ты же в следствии не участвовал?

– Нет, старик. У нас дисциплина: каждый делает свое дело, и делает его на пять с плюсом. У меня свои заботы. А следствие по делу Глебовского вел и не довел Жарков, личность заурядная во всех отношениях. Говорят, с годами приходит опыт, но часто он переходит в привычку все сокращать и упрощать.

– Разберемся, – повторил свою любимую присказку Бурьян и спросил: – А зачем все-таки ты полез к подследственному?

Оба сидели на подоконнике, коридор был пуст, и никто их не мог слышать. Но все же ответил Ерикеев Бурьяну не прямо:

– У Глебовского на сплаве, не при его участии конечно, затевается или давно затеяно грязное дело. Он сам поставил нас об этом в известность. Пахнет, как говорится, крупными хищениями. И если бы не этот дурацкий выстрел и арест Глебовского, мы бы совместными усилиями вскрыли всю эту лавочку. Но кое-что мы уже прощупали без него. И твое ведомство будет со временем обо всем информировано.

– Понятно, – сказал Бурьян, которому действительно стала понятна сдержанность Ерикеева. – Желаю успеха.

– А теперь куда?

– К своему областному начальству. Вагин, наверное, уже ждет.

Вагин действительно ждал Бурьяна, нетерпеливо поглядывая на часы. Он сразу поднялся ему навстречу:

– Бурьян Андрей Николаевич, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Хотел было по привычке сказать «будьте гостем», но тут же вспомнил, что вы уже не гость, а хозяин.

Вагин указал на мягкое кресло за столом, а сам сел на стул сбоку.

Бурьян тоже взял стул и сел напротив.

– Значит, вы уже осведомлены о событиях, произошедших за время, что вы к нам ехали? – Голос Вагина был предупредителен и любезен.

– Осведомлен и, признаться, разочарован.

– Почему?

– Следственная работа интереснее.

– Здесь вы не будете обездолены. В мелочах – ну там хулиганские выходки, пьяные драки, даже поножовщина: всей этой пакости у нас хватает, особенно на сплавных работах. Следователь – он мог бы стать вам незаменимым помощником, – к сожалению, как вас, наверное, уже информировали, надолго, быть может и навсегда, вышел из строя, и мы временно назначили на его место практикантку из университета Левашову Веру Петровну. Она молода, конечно, но юридически вполне грамотна и освободит вас от не столь уж важных и не требующих кропотливой проверки дел. Ну, а самые трудные дела, психологически наиболее сложные возьмете на себя. Да и тут инспекторы ОБХСС и уголовного розыска вам окажут всяческое содействие. Соловцов требовательный и напористый организатор и высокий специалист своего дела.

– Я уже с ним познакомился, – сказал Бурьян.

– Судя по вашему тону, вы его недооцениваете.

– Я просто его не знаю.

– Тон у вас очень кислый. А ведь я, как тренер, оставляю вам хорошую команду.

– У милиции она, быть может, и хорошая, во всяком случае, количественно. А что вы оставляете мне? Верочку Левашову? Допустим. Но она же подменяет и машинистку.

– Каждой женщине приходит время рожать. Пока найдете внештатную, временную. Технических работников мало? Согласен. И найти их трудно: не привлекают оклады.

– И прокурор я неопытный.

– Опытные прокуроры уходят на пенсию или повышаются в ранге. Для вас это тоже закономерное и заслуженное повышение. Словом, берите карты и начинайте пульку. Судья у нас опытный – в трудных делах поможет. К сожалению – один. И еще пара защитников. А что вы хотите? Район новый, недавно организованный. Где же юристов взять, если и в областном центре их не хватает? Между прочим, одно трудное дело я вам оставляю…

– Вы имеете в виду дело Глебовского?

– А вы уже осведомлены? Слышу голос Соловцова. Он догадывается, что может вас напугать. Первое дело – и массовая аудитория. Ведь так?

– Похоже.

– А вы не тревожьтесь. Это дело вам не вернут на доследование. Во-первых, отлично поработали инспекторы Соловцова: все доказательства налицо, даже лабораторные. Хотя обвиняемый и не признал обвинения, материалы следствия его непреложно изобличают. Вам остается только прочитать это дело и передать его в суд.

Бурьян не стал спрашивать, почему Вагин не сделал этого сам: он знал, что ему будет сказано. Он только подумал, что маневр ныне областного прокурора вполне ясен: ему не хочется вмешиваться в дело, интересующее первого секретаря обкома. На что надеется Костров, Вагин не знает, суд есть суд, но пусть Глебовского судят не по его, вагинской, инициативе. Бурьян так это понял. Да, суд есть суд, но и дело есть дело, – оно будет изучено, и Бурьян поступит так, как подскажут ему закон и совесть.

Так он и ответил Вагину, который даже замолчал, готовый к протестам и возражениям нового районного прокурора, его полное, холеное лицо с подстриженной на голландский манер бородкой так и не могло скрыть ликующего удовлетворения молчаливым согласием своего собеседника.