Миражи мегаполиса - Диана Рэйдо

– Это все, что ты мне скажешь? – удивился Роланд.

– Что ж тут еще можно сказать?

– Эми… Мне еще никогда не было так тяжело улетать из Эдинбурга, как в этот раз.

– Бывает.

– Что же нам делать? – спросил он.

Эми улыбнулась одними губами.

– Ничего.

– Ты ведь не полетишь со мной… – Он не спрашивал, он утверждал.

Впрочем, он был прав.

– Разве это возможно? Одно дело – слетать туда в гости, отдохнуть, развеяться. Но мой отпуск затянулся, а мне надо что-то решать насчет своей дальнейшей жизни. Не представляю себя вне Эдинбурга. Да и ты не говоришь, что не сможешь без меня в Греции.

– Солнышко, я совершенно не знаю, что будет дальше. При всей моей любви к одиночеству мне было очень хорошо с тобой. Но… я даже не уверен в том, что люблю тебя. Да, ты мне безумно нравишься, но…

Вот и открывайся, вот и сдавайся, подумала Эми.

Впрочем, как сказала одна интересная женщина: «Чем сильнее женщина открывается, чем безоглядней отдается мужчине, тем сильнее она сама».

Вот и утешайся сознанием собственной силы, усмехнулась Эми про себя.

Взяв себя в руки, она улыбнулась Роланду.

– По-моему, все очевидно. Тебя ждет работа, налаженный бизнес, приносящее удовлетворение творчество. Мне надо оставаться и искать работу. Собираем твои вещи и послезавтра сажаем в самолет. Все просто. Омлет готов. Давай тарелки.

Но есть она не смогла. Горло перехватило, словно его сжала чужая ледяная рука.

Она встала из-за стола, вышла из кухни и спустилась на первый этаж. Там села перед своей самой любимой фотографией с радугой над искрящимся водопадом, и слезы, не спрашивая позволения, покатились по ее щекам. Ну почему они всегда вот так некстати…

Роланд спустился вслед за ней буквально через минуту.

– Что… – начал он и увидел ее лицо. Поднял на руки, сел вместе с Эми на диван и прижал к себе. – Я сволочь. Не плачь, пожалуйста. Успокойся.

Легко сказать – успокойся. Эми сейчас впору было тягаться с тем маленьким, но впечатляющим водопадиком на снимке.

Она посмотрела на Роланда – он выглядел таким расстроенным, что впору ей самой было его утешать. Слезы, как ни странно, высохли мгновенно. Не переживай, водопадик, мне тебя не переплюнуть. Лейся себе спокойно.

– Я же знал, что мне надо будет улетать. Наверное, не совсем честно по отношению к тебе поступил. Даже пытался в какой-то момент остановиться, пока все не зашло слишком далеко. И ведь почти получилось. Но тянуло к тебе, я ничего не мог с собой поделать…

– Мы не знаем всей истории, – неожиданно для себя сказала Эми.

Роланд чуть сдвинул брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Допустим, не случись вся эта история с проектом или окажись она чуть более благополучной… Либо я работала бы сейчас в своей технической компании, либо была бы по уши занята в журнале. Что у нас могло получиться при таком раскладе?

– Это точно. – Роланд улыбнулся, и его лицо чуть посветлело. – Смогли бы встретиться пару раз за чаем или кофе. Да я вообще удивлен, что мы с тобой что-то успели. Так отчаянно ты от меня отбивалась. Я казался сам себе безмерно навязчивым, даже неудобно было.

– Ты долго будешь мне это припоминать?

– А чем же еще мне тебя поддеть?

– Ах вот как?!

– Свалишься ведь с дивана, а я, как всегда, виноватым окажусь.

– А ты держи крепче. Чтобы не свалилась.

– Пойдем ужинать, солнышко, а то сил не будет даже вещи собрать. А завтра давай куда-нибудь сходим. Куда тебе самой захочется. И по магазинам пройдемся…

– Зачем?

– Подарки тебе поищем. Рождественские. Через несколько дней Рождество, если кто не в курсе.

– О, чтоб его, – проворчала Эми.

– Значит, отказываешься от подарков?

– Еще чего не хватало!

– Так-то лучше. Все, подъем. Хватит испытывать диванное терпение.

– Обними меня…

21

В аэропорту Эми не плакала. И сама этому удивлялась.

Но, наверное, и врагу она не пожелала бы этих ощущений.

Вот сейчас, здесь, в эту самую секунду Роланд рядом с ней, и в следующую секунду тоже, и еще какое-то время и можно в сотый раз смотреть на его лицо и пытаться запомнить, впитать в себя каждую черточку, взять за руку, обнять, прижаться.

Вот сейчас еще можно.

И сейчас.

И сейчас…

А сейчас – нет. Все. Он уже входит в зону досмотра, переступает невидимую черту. Она отделяет улетающих от провожающих.

Уже не прикоснуться, можно только смотреть, пока его не заслонит следующий пассажир, и еще один, и еще…

А через несколько часов их уже будут разделять тысячи километров. И останется только его голос в телефоне, только его слова в сообщениях.

Ощущения – нет, такого Эми не пожелает и врагу.

Раньше она тоже провожала дорогих и близких ей людей на поезд, на самолет, в другой город, в другую страну. И тоже не знала, когда именно они смогут увидеться… Почему же так больно ей было именно сейчас, в этот раз?

Эми все еще стояла в зале ожидания, под электронным расписанием рейсов и представляла, как Роланд проходит по салону, садится на свое место, откидывается на спинку кресла… и достает из кармана куртки конверт.

Держит его в руках, разглаживая бумагу пальцами. Ей очень нравились его руки – сильные, крепкие, красивые именно по-мужски.

Он пообещал Эми, что прочтет письмо после того, как самолет взлетит.

Наверное, сейчас, в эту самую минуту, он его читает.

Ровные убористые строчки. Не хватило смелости или сил произнести все это вслух?

Вряд ли. Просто иногда хочется отобразить, запечатлеть в пространстве самые важные слова, сохраняя то дорогое, что у тебя в душе. Человечество не зря изобрело письменность, а Интернету так и не удалось умалить значение книг…

«Знаешь, Роланд, очень сложно передать словами то, что уже несколько дней живет в тебе на уровне ощущений. Но я попробую.

Иногда нам очень хочется убедиться в том, что кто-то переживает происходящее острее, чем мы. Почему? Чтобы знать: это его тоже волнует, оно для него не менее значимо, чем для тебя. Нет, речь не о том, что кому-то должно быть больнее, чем тебе. Просто как еще убедиться в том, что происходящее действительно важно для обоих, а не для одного?

Но в последние дни мне кажется, что не имеет значения, как именно переживается завершение каких-либо событий, разлука или расставание. Необязательно погружаться в воспоминания, прокручивать у себя в голове волнующие моменты снова и снова. Гораздо важнее, как именно человек проживал эти события в тот момент, когда они происходили. Ведь можно быть отстраненным, а потом начать убиваться по тому, что, оказывается, было важно и дорого, но уже невозвратимо.

Еще одна ловушка возникает в ситуации, когда человек заранее знает, что тот или иной период закончится и вещи изменятся. Можно пытаться по максимуму проживать настоящее, то и дело напоминая себе, что оно скоро ускользнет от тебя. Но нет. Попытка переживания через негативные ощущения не подарит настоящего удовольствия от происходящего… В общем, ключ к радости жизни – попытаться уйти от бесконечной круговерти мыслей и воспоминаний и брать то, что происходит именно в данный момент. И выигрывает, побеждает именно тот, кто сумел насладиться радостью, когда она была. А не тот, кто кучу времени потом тратит на воспоминания о том, как же было хорошо. Наверное, не всегда у меня будет получаться применять понятое в моей собственной реальности. Но я попытаюсь.