Гребень Дяди Нэнси (СИ) - Фишер Саша

Время начала сеанса: 23:34Прогноз: Молитва — это умение правильно просить подаяниеБазовые сомнабулические характеристикиТочка сборки: БАШНЯФокус: ЖЕЛТЫЙТекучесть: ЖЕЛТЫЙКонтроль: ЖЕЛТЫЙСталкинг: КРАСНЫЙСияние: КРАСНЫЙИндульгирование: ЗЕЛЕНЫЙДОПОЛНИТЕЛЬНОРебус фэмилара: ЖЕЛТЫЙКомандный пакт первого типа с proshka731

Кажется, я оказался на Рю-де-Бурбон еще до того, как успел донести голову до подушки. Вообще у меня в планах было обдумать кое-что, но организм решил иначе, и отправил меня в царство Морфея вообще без предварительных ласк. Но долго обдумывать эту мысль у меня не получилось, потому что что-то меня сильно толкнуло в спину, и я со всего маху вписался в криво побеленную стену бара «Озабоченный солнечный кролик». Я повернулся и понял, что это я попал под лошадь — по Рю-де-Бурбон двигалась «чумная процессия»: телега с мертвыми телами, на которых сверху сидели парни и девки в черно-фиолетовых нарядах, передавали друг другу бутылки, громко ржали и задирали публику.

— Это Фете-Геде, — сказал полноватый дядька лет сорока, сидевший на скамейке рядом с входом в бар.

— А что это значит? Реклама какой-то игры? — спросил я, оглядывая свой сегодняшний наряд. Черный костюм, белая рубашка, темно-синий галстук. Я был похож или на мормонского проповедника, или парня, косящего под агента ФБР из сериалов. Не думаю, что меня реально можно было бы перепутать с агентом, лицом, как говорится, не вышел.

— Нет, — мужчина закурил трубку. — Видишь вот тех, в фиолетовом? Это Геде. Подручные Барона Субботы, лоа, отвечающие за всякие жестокие развлечения и смерть. Иногда они забирают из храма возрождения все трупы и волокут на кладбище. Праздновать.

— То есть, те, кто на телеге — это игроки, которые умерли и досыпают без сновидений? — я приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть содержимое телеги получше. И правда, чернокожих среди тел не было ни одного.

— Ага, — мой собеседник выпустил несколько колечек дыма и посмотрел на меня.

— И что происходит на празднике? — к разговору присоединилась стройная девушка в красном платье а-ля Мила Йовович из «Обители зла».

— Не знаю, не был, — мужчина криво усмехнулся. — Болтают всякое. Эти лоа — самые мерзкие обитатели Рю-де-Бурбон.

— А те ребята, чьи трупы они забрали у Барона Субботы, потом вспомнят что-нибудь? — спросил я.

— Может и хотели бы забыть, да не получится, — дядька снова выпустил дым. На этот раз в виде витой спиральки. — Что, интересно посмотреть? Это очень просто сделать — если сейчас умереть, то с телеги спрыгнет один из этих, в фиолетовом, и заберет твое тело на их корпоративчик.

— А зачем это вообще делается? — в руке девушки в красном из ниоткуда появился здоровенный мясницкий тесак. — Это же на кладбище происходит, я правильно поняла? Если туда прийти во время праздника, там можно что-то увидеть?

Я вдруг понял, что направление разговора мне перестало нравится, и огляделся в поисках пути к отступлению. Я попал как-то очень неудачно — между входом в бар с идиотским названием и перилами низкого крыльца. Сбоку от меня сидел мужик с трубкой, а передо мной — девушка в красном и с ножом.

— Пожалуй, я бы выпил чего-нибудь, — пробормотал я и быстро проскочил в темный проем двери, на всякий случай держа в поле зрения девицу в красном.

Вроде обошлось. Я подождал несколько секунд, пока глаза привыкнут к полумраку, чтобы рассмотреть, наконец, интерьер заведения, куда меня случайно занесло. Было немного похоже на стилизованный тропический бар — бамбуковая барная стойка с страшными мордами идолов по бокам, пальмовые листья, чадящие факела. Из реально странного — клетка из толстенных стволов бамбука, в которой сидел устрашающих размеров кролик. Реально устрашающих, с тигра или медведя.

— Бонсуар, добрый мсье! — раздалось из-за стойки. Я был так впечатлен размерами кроля, что не заметил крохотную барменшу. Сначала я подумал, что это ребенок, но, приглядевшись, понял, что все-таки нет. Просто очень невысокая. Еще чуть-чуть, и можно было бы назвать ее лилипуткой. Одета она как и полагается в тропическом баре — в травяную юбку и цветочные гирлянды. — Желаете коктейль? Или хотите заработать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я оглянулся в сторону двери. Девушка в красном и мужик с трубкой все еще никуда не ушли.

— Подскажите, а другого выхода у вас из бара нет? — спросил я.

— Вам надо скрыться, добрый мсье? — барменша-воробушек сладко улыбнулась, подмигнула и поманила меня за собой. — Я помогу, добрый мсье!

Я поднырнул под бамбуковую стойку и последовал за ней куда-то в темную глубину бара. К привычному аптечному запаху сазерака здесь примешивались ароматы прелого сена, конского пота и мокрого меха. Моя проводница так быстро шла вперед, что я едва успевал. Как всегда на Рю-де-Бурбон внутри помещение оказалось сильно больше, чем снаружи. Мы шли вдоль ряда больших клеток, только в темноте было непонятно, что за животные в них содержатся. В некоторых шевелилось что-то большое. Мне стало любопытно, я остановился и постарался вглядеться во мрак.

— Пойдемте же! Здесь нельзя останавливаться м смотреть, добрый мсье! — воробушек-барменша вернулась, схватила меня за руку и потащила дальше.

— Я бы ужасно невежлив, мадемуазель! — пришлось подчиниться, потому что иначе, как мне показалось, эта крохотная девушка просто вырвет мне из плеча руку. — Чем занимается ваш бар?

— Нелепыми страхами, добрый мсье! — она тащила меня вперед с настойчивостью локомотива. — У нас арена, на которой можно победить чужой страх. Или проиграть ему.

— А почему нелепыми? — я пытался рассмотреть хоть одного обитателя затемненных клеток.

— Потому что, добрый мсье. Это мотыльки, мыши, цыплята… Как настоящие, только опасные.

— Звучит очень концептуально, — да сколько еще надо бежать-то? Этот коридор из темных решеток уже начинал казаться бесконечным! — И что? Пользуется успехом?

Моя проводница молчала и почти бежала вперед.

— А почему нельзя смотреть? Потому что я не заплатил за вход? — я попытался упереться и чуть-чуть замедлить стремительность дамочки. И мне это даже почти удалось. — Тут нужен входной билет? Или что?

— Добрый мсье, мы пришли! — она остановилась и сделала шаг в сторону настолько неожиданно, что я со всего маху вписался всем собой в закрытую дверь. — Вот это второй выход, добрый мсье. Идите же! Вы же любите убегать!

— А куда я?.. — я заткнулся, потому что понял, что разговариваю с пустотой. Я остался один, если не считать обитателей клеток за моей спиной. Что она там сказала? Нелепые страхи? Я оглянулся и попытался сделать шаг назад. Путь мне тут же преградил выпавший из мрака полосатый шлагбаум. Как еще по голове не стукнул. Можно было, конечно, перелезть, не такой уж он и высокий… Впрочем, ладно. Барменша совершенно бесплатно показала мне запасной выход, попросив взамен просто не разглядывать тех, кто сидит за решеткой. Может, ей от хозяина заведения влетит за раскрытие коммерческого секрета из сострадания и добросердечия. Так что не буду неблагодарной свиньей, поступлю как заинька и дисциплинированно выйду за дверь.

Дверь была обычная, деревянная, когда-то покрашенная в зеленый. Или синий. По выцветшим чешуйкам краски в полумраке это было не совсем понятно. Закрыта на чуть тронутую ржавчиной задвижку, которая открылась неожиданно легко. Будто не так уж и редко ей пользовались.

Вышел на невысокое крыльцо. Остановился. Дверь за моей спиной захлопнулась.

Огляделся. Вокруг был типичный такой технический переулок — стремные кирпичные стены, металлические пожарные лестницы, мусорные баки, убогое граффити. Откуда-то доносятся всякие неопределенные звуки — гул голосов, метяллический лязг, капающая вода, топот крысиных лап и как будто кто-то что-то грызет. И еще — периодически завывающая сирена. Я что, попал на «задний двор» Рю-де-Бурбон? И что теперь надо делать? Постучаться в дверь какого-нибудь другого заведения, чтобы меня выпустили обратно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я повернулся к двери, из которой только что вышел, но ее за моей спиной не оказалось. Такая же кирпичная стена, как и везде вокруг. С плохим граффити. Художник явно хотел изобразить мотылька-бражника с мертвой головой, а получилось… Впрочем, может он на самом деле рисовал фашистский самолет или вообще ветряную мельницу. Ладно, долго думаю. Пора бы уже привыкнуть, что выход на Рю-де-Бурбон обычно совсем не в том же месте, где вход. Направо или налево?