Гребень Дяди Нэнси (СИ) - Фишер Саша

Интересно, а почему я решил, что это я слабак, а она — крутой боец? Только потому что она одета как Мила Йововоч? Ладно… В конце концов, самое страшное, что может со мной сейчас случиться — очнусь в Храм Возрождения. Ну или, с поправкой на праздник, попаду на корпоративную вечеринку лоа смерти и насилия. «А что бы сделал Прохор на моем месте?» — подумал я, и тут мне в голову пришла идея. Мила Йовович, говоришь? Обитель зла, значит… Я глянул на труп подростка, валяющийся рядом. Из раны на его голове уже натекла лужица противно поблескивающей крови. Я аккуратно, чтобы не греметь, отложил железяку, сунул в кровищу обе ладони и старательно вытер их об свою белую рубашку. Показалось как-то недостаточно. Я на всякий случай огляделся, чтобы кто-нибудь не подкрался сзади. Никого. Отлично. Снова пошлепал ладонями по вязкой кровавой луже. Рванул рубаху обеими руками. Ткань затрещала, на тротуар посыпались пуговицы. Провел окровавленными пальцами по лицу. Не знаю, походил ли я со стороны на зомби, но как уж получилось…

Взял обратно в руку свою железяку. А в другую, чтобы не пустовала — обломок кирпича. Поднялся в полный рост и вышел из-за бака на середину улицы. И медленно пошел вперед, подволакивая ногу. В «Ходячих мертвецах» зомби всегда так делали. Арматурину опустил, чтобы она громыхала концом по брусчатке. Утробно завыл.

Вот теперь было заметно, что девушка напряглась. Она присела в боевую стойку и выставила свой тесак вперед. Похоже, не такая уж она и крутая, какой хочет казаться. Заметно, что лезвие подрагивает. Я выл и надвигался на нее. Она отступила на шаг, сжала губы, несколько раз устрашающе махнула ножом. А смысл, все равно бы не достала? Но идея неплоха… Я поднял арматурину и тоже помахал перед собой. Она отскочила еще на шаг. Путь к двери был почти свободен. Взревел, сделал вид, что бросаюсь вперед — качнулся, выбросил руку с арматуриной на всю длину. Достал уколом ее плечо. Понятно было, что не ранил, только оставил на коже ржавый след. Не шпага же. Зато она отошла еще на шаг. Швырнул кирпич, метя ей в голову. Аэродинамика так себе, но я и не ставил себе цели попасть, хотелось просто отогнать ее, чтобы открыть дверь и выйти наружу. Она взвизгнула и отскочила. Отлично. Я заскочил на крыльцо, потянул дверь на себя. Не открывается.

— Ах ты тварь! — заверещала «Мила Йовович», рванулась ко мне, замахивась тесаком. Может дверь просто наружу открывается? Толкнул. Она распахнулась, я не устоял на ногах и вывалился из Помойного переулка прямо в какой-то шумный вертеп. Еще какое-то время слышал маты, которыми меня покрывала девушка в красном, потом они как-то резко смолкли. Дверь исчезла.

Я поднялся на ноги и понял, что мне не показалось — они все мне аплодировали! Вообще первым порывом было отползти в уголок, пока вечеринка, в середину которой я выпал из Помойного переулка, не обратила на меня внимания. Только оказалось, что местная публика ждала именно меня. Точнее, не совсем меня, а победителя, конечно. А я как раз победитель. Так что мне ничего не оставалось, кроме как изобразить на измазанном кровью лице торжествующую улыбку и помахать всем зажатой в руке окровавленной же арматуриной. Да уж, такой себе вид — в одних носках, в рваной и измазанной кровью рубахе и с ржавой железякой… Почему-то подумалось, что Прохор бы одобрил гармоничность образа. Да блин! Почему я вообще думаю о Прохоре сейчас? Какая мне вообще разница, как он оценивает мой стиль? Длинный тощий негр с длинными дредами, одетый только в намотанную вокруг талии разноцветную тряпку, протянул мне квадратную бутылку, в которой плавало несколько острых перчиков. Я с сомнением поднес ее ко рту и замер.

— Пей! Пей! Пей! — скандировала публика, ритмично хлопая кто в ладоши, кто по бедрам. Где-то на заднем плане зазвучали барабаны. Я сделал глоток. Обожгло так, что из слезы из глаз брызнули фонтаном. Смех, кто-то хлопает меня по плечу. Кто-то обнимает за плечи.

— Мсье Остап, — растолкав обступивших меня «поклонников» ко мне приблизился высокий тощий тип, похожий на Барона Субботу. Только вместо белого костюма — блестящий фиолетовый. Как у циркового конферансье. Но тоже на голое тело. Пряжка на брючном ремне в форме бычьего черепа. Вместо галстука или шейного платка — куча мешанина бус, ожерелий из костей и клыков и всяких других висюлек и булавок. Над ключицей поблескивал тускло-красный камень. Выглядело так, будто это головка булавки, которую воткнули прямо в тело. — Вообще-то по условиям особый выигрыш тебе не полагается. Но с другой стороны, кто сказал, что победителю досталось бы то, что я хочу подарить тебе сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тощий тип взялся пальцами за камень возле своей ключицы и вытащил длинную тонкую иглу. С ее кончика сорвалась крохотная бусина крови, упала на пол и с шипением прожгла дыру. Лоа сделал шаг вперед, и все остальные тут же отступили. Я вдруг с ужасом понял, что сейчас произойдет, и чуть не заорал. Но сдвинуться с места не мог. Длинные пальцы лоа сжали мне плечо так, что казалось, что от костей сейчас даже трухи не останется. Ну а другой рукой он всадил булавку в то же место, откуда перед этим извлек у себя — над левой ключицей.

И вот тут я заорал. Больно было так, что казалось, что меня изнутри жрет стая пираний, а снаружи я как терминатор тону в расплавленном металле. Лоа отпустил мое плечо, я тут же рухнул на пол и забился в конвульсиях. Я ослеп, оглох, забыл где я и, кажется, свое имя бы не сразу вспомнил, если бы кто-то додумался в этот момент со мной знакомиться. Рот заполнился слюной со вкусом микстуры от кашля, анисовая пена пузырилась на моих губах и лилась на грязный деревянный пол этой безымянной забегаловки. Никто не пытался прийти мне на помощь. Они стояли вокруг, притопывали в такт какому-то ритму, хлопали и иногда что-то выкрикивали неразборчивое. Кажется, они стучали в такт ритму моего сердца. Которое грохотало громче барабанов.

Боль постепенно отступала. Меня перестало корежить и бить в конвульсиях, я приподнялся на руках, тяжело дыша. Барабаны и хлопки смолкли. Было слышно только мое дыхание и стук моего пульса. С кончика носа упала капелька пота. И осмотрелся. Никто не смеялся, но и не переживал за мое здоровье. Похоже, с точки зрения собравшихся, произошло что-то штатное и нормальное. Я медленно поднялся на ноги. Как ни странно, чувствовал я себя… нормально. Только что мне казалось, что если я пошевелюсь, то выблюю наружу все свои внутренности, и вот уже я стою прямо, и даже голова у меня не кружится. Посмотрел на пол. Я стоял в центре какого-то узора. Частично я его смазал, когда дергался в падучей, но понятно было, что это какое-то веве.

Ну что ж… Я протянул руку и выхватил у ближе всех стоящего негра бутылку. Не знаю почему, показалось, что надо сделать именно так. Протер рукавом горлышко, сделал несколько глотков. Пищевод опалило жидким огнем, только в этот раз ощущение было скорее приятным. В ушах зашумело, в мозгу вскипел непонятно откуда взявшийся восторг. Я несколько раз топнул босыми пятками об деревянный пол. Ритм тут же подхватили барабаны, хлопки и топот. Молчавшая публика снова взорвалась смехом, выкриками и визгами.

— Ах да, я же забыл представиться! — рядом со мной снова появился тощий тип в клоунском фиолетовом фраке. — Я лоа Лакруа.

«Спасибо, я и так это понял!» — подумал я, но вслух ничего не сказал. Просто продолжал отплясывать в середине беснующейся толпы.

— Надеюсь, ты уже отдал ему деньги? — голос был женским. Из-за спины Лакруа показалась миловидная мулатка в фиолетовом же платье, рваных сетчатых чулках и тяжелых армейских ботинках. Длинные кудрявые волосы перехвачены шнурком, за ухом — пурпурная роза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты подозреваешь меня в мошенничестве, Мадж?

— Подозреваю? — на красивых губах Мадж заиграла недобрая улыбка. — Я уверена в том, что ты мошенник. Отдай мальчику выигрыш и перестань заговаривать ему зубы.

— Деньги уже давно у него в кармане, если хочешь знать, так что ты зря на меня наговариваешь, — Лакруа хлопнул меня по плечу. — Осторожнее с лоа Мадж. Она горячая, но опасная штучка…