Между Сциллой и Харибдой - Бронислава Антоновна Вонсович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бывает, что и младшие принцы наследуют, — заметила я, несколько удивлённая такой горячностью.
— Не в этом случае, — отрезала она. — Этот — просто разменная монета, как и ты.
— Тогда как и ты.
— Я? — она рассмеялась. — Я истинная Сиятельная. Такими не разбрасываются. И вообще, ты мне надоела. Сегодня мой день, я не хочу на нём видеть кого попало.
Я хотела спросить, не отнесла ли она моих подруг в категорию «кто попало», но не успела: та же сила, что приволокла в старый мир, подхватила и утащила меня назад.
Это было не странно, странно, что нам вообще удавалось встречаться. Помнится, при нашем знакомстве тогда ещё Эстефания утверждала, что мы больше никогда не пересечёмся, и тем не менее пересекаемся мы с завидным постоянством. Можно сказать, я с ней встречаюсь даже чаще, чем с Теодоро, и не сказать, что с большей пользой. То ли что-то пошло наперекосяк с нашим обменом, то ли Эстефания меня обманывала с самого начала. Последнее меня не удивило бы: все Сиятельные признавали только личные интересы. Даже странно, что Катя нацелилась на обычного врача, а не на какого-нибудь олигарха, которого вполне могла бы к себе привязать. Человеку без магии против флёра не устоять. А с магией у нас никого нет. Или я просто таких не знаю?
Проснулась я сразу и некоторое время лежала, просто закрыв глаза и обдумывая всё, что сегодня услышала. По всей видимости, взрыв назначен на обед, о чём надо сказать Раулю. И почему мы с ним не озаботились срочной связью на такие вот непредвиденные случаи? Но до обеда ещё есть время.
Я приоткрыла глаза. В комнате была предрассветная серость, а значит, ложиться досыпать уже нет смысла. Да и не хотелось мне спать: два свидания, одно за одним, дали слишком много пищи для размышлений. Почему брак с Теодоро давал отсрочку, а брак с принцем из Варенции, имя которого я даже не удосужилась узнать, — нет? Как мне показалось, причина была вовсе не в том, что Теодоро — главный в стране, к которой относится герцогство. По всему выходило, что Теодоро должен был знать об опасности, подстерегающей герцогиню Эрилейскую, ещё на стадии договора с доньей Хаго. Попросить, что ли, у Рауля досье на Эрилейских? Любая приличная разведка собирает досье на все значимые семьи сопредельных государств. Эрилейские точно были значимыми.
Валяться просто так смысла не было, и я решила дойти до Сиятельного корпуса и немного там почитать. Раз уж горгульи дали доступ, нужно пользоваться.
Я оставила Ракель записку, чтобы она не волновалась, набросила на себя заклинание отвода глаз и тихо-тихо направилась к Сиятельному корпусу, будучи в полной уверенности, что никого не встречу. В такое время все приличные студенты ещё спят, а неприличные — уже спят, таким образом, я должна была попасть между активностями этих двух групп.
Так и получилось. До корпуса я дошла без помех, а вот в нём самом, кроме Альбы и Бернара, обнаружила ещё и Рауля, который тоже решил, что утро — прекрасное время для чтения. Сидел он за одним из столов, на котором были разложены тома по магии, но при моём появлении поднялся.
— Доброе утро, Катарина. Не спится?
— Доброе утро, Рауль. Сны замучили, — охотно пояснила я причину ранней побудки. — Сначала Теодоро вломился и сказал, чтобы я бежала из Теофрении до обеда.
— Значит взрыв намечался на обед. А донья Хаго говорила о двух днях.
— О двух днях она говорила Диего, а у Теодоро могут быть более точные сведения.
— Но вы говорили о снах. Значит ли это, что после Теодоро вы встречались с кем-то ещё?
— Значит, — подтвердила я. — Потом…
Рот словно запечатало. Язык стал деревянным, а губы склеило. Увы, так напомнила о себе клятва.
— А кто был потом? — не дождавшись продолжения, спросил Рауль. Я только руками в ответ развела, и он сразу догадался: — О, так вы умудрились под клятву попасть?
— Да, — подтвердила я и тут же вспомнила, о чём хотела попросить принца: — Рауль, а могу я просмотреть ваше досье на Эрилейских?
— Зачем вам? — удивился он. — Что там может быть такого, чего вы не знаете?
— Да я почти ничего не знаю, у меня провалы в памяти. Вот и пытаюсь закрыть эти провалы хоть какими-то заплатками.
— Хорошо, сделаю выписку.
— Почему выписку? — удивилась я.
— Потому что отнюдь не всё, что пишут в наших досье, можно показывать посторонним. Извините, Катарина, но есть такое понятие, как государственная тайна.
Его довод я приняла, но всё равно обиделась, потому что после всего, что я сделала для Теофрении, они не хотят приоткрывать завесу государственной тайны над моим досье. Я ещё поняла бы, если бы над чужим, но ведь то, что написано в моём, при других условиях я и так знала бы.
— Спасибо, Рауль, я буду рада любой информации, — тем не менее сказала я и, посчитав, что разговор окончен, прошла к столу, на котором лежали подобранные Альбой книги.
Рауль своими заняться не поспешил, а прошёл за мной и даже за руку взял.
— Не дуйтесь, Катарина, есть большая разница между «не могу» и «не хочу», — примирительно сказал он. — Я сделаю всё, что от меня зависит. Вы мне верите?
— Я не знаю, кому мне верить. И могу ли верить вообще кому-то, — вздохнула я.
— Эрилейским верить точно не стоило, — неожиданно ответил он.
— Что вы имеете в виду?
— Вашу клятву, Катарина, вашу клятву. С вашей стороны было глупо соглашаться, потому что, когда надобность в вас пропадёт, вас просто уберут.
— Я — герцогиня Эрилейская по крови, — напомнила я. — Именно поэтому Теодоро удаётся проходить ко мне во сне.
— У вас тело от одного человека, а душа от другого, — усмехнулся он. — Среди имён нынешней герцогини Эрилейской нет имени Катарина, и тем не менее оно — ваше. Я, знаете ли, чувствую, когда мне врут, а когда говорят правду.
Глава 17
Подтверждать или отвергать предположение Рауля я не стала: подтвердить не дала бы клятва, а враньё он всё равно обнаружит, да и не хотелось бы опять врать.
