От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - Николай Болгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце XX века на основе этой «истории Золушки» были созданы две реконструкции возможной исторической правды. Первая принадлежит британскому византинисту Алану Кэмерону, который допускает, что рассказ Малалы точно отражает реальные события, то есть Афинаида на самом деле была изгнана братьями и попала на прием к Пульхерии, которая выдала ее замуж за своего брата. Кэмерон отмечает нелогичность введения Афинаиды во дворец Пульхерией и объясняет такой поворот сюжета лишь тем, что так и было в действительности, — основываясь на упоминании о ее константинопольской тетке. Таким образом, Кэмерон считает воцарение Афинаиды-Евдокии случайностью. В «Житии Симеона Столпника» говорится о дяде Афинаиды — Асклепиаде, которого идентифицируют с Асклепиодотом, консулом 423 года и префектом претория Востока. Считается, что он был мужем этой нигде не названной по имени константинопольской тетки.
А. Кэмерон исследует также происхождение Евдокии и, на основании упоминаний у Иоанна Цеца, что она училась у Ориона Фиванского и Иперехия (Хилиады, 52f), пытается установить ее связь с Египтом, утверждая, что примерно до 415 года Афинаида жила в Александрии (датировка базируется на хронологии историка Олимпиодора, который говорит об отце Афинаиды — Леонтии в контексте, позволяющем отнести его утверждение на афинской кафедре риторики именно к этому времени).
Вторая точка зрения принадлежит американскому византинисту Кеннету Холэму, который отрицает афинское происхождение Афинаиды и считает, что это ошибка, основанная на созвучии ее имени с названием города. Холэм утверждает, что Афинаида на самом деле уроженка Антиохии (поэтому, дескать, она и написала стихотворное житие антиохийских святых Киприана и Иустины, а свою речь, произнесенную в этом городе во время паломничества, заканчивает гекзаметрической строчкой, сохраненной в анонимной «Пасхальной хронике»: «Вашему роду причастна я кровью своей и корнями»).
Холэм считает невозможным, чтобы Пульхерия ввела во дворец Афинаиду — свою будущую соперницу в борьбе за влияние. В истории Олимпиодора он замечает рядом с эпизодом, рассказывающим о софисте Леонтии, другой эпизод, где, также около 415 года, упоминается некий правитель Фракии по имени Валерий и предполагает, что это и есть брат Афинаиды. Холэм считает, что Афинаида могла быть ставленницей партии языческих традиционалистов, а ее фракийско-иллирийские покровители, возможно, имели выход к константинопольскому двору через Павлина — сына комита доместиков. В начале V века в Константинополе эти люди группировались вокруг софиста Троила. Видимо, к их кругу принадлежал и префект претория Востока Анфемий, имевший большое влияние в пору детства Феодосия и, по мнению Холэма, ушедший в тень после того, как Пульхерию провозгласили августой. В воцарении Афинаиды-Евдокии Холэм видит стремление этих людей противопоставить свою кандидатуру христианке Пульхерии.
Работы Кэмерона и Холэма вышли в начале 1980-х годов, а вскоре археологи неожиданно подтвердили связь Евдокии с Афинами: при раскопках была найдена надпись на постаменте статуи. Сама статуя, которая, по-видимому, изображала императрицу, не сохранилась. Надпись стихотворная, вероятно, написанная шестистопным ямбом, но уцелела примерно половина слов. Ясно читается: «В честь царицы Евдокии царь Феодосий воздвиг это изваяние» — а далее упоминается некий «верный служитель». Предполагается, что с семейством Евдокии могло быть связано строительство так называемого дворца гигантов в Афинах.
Традиционно Феодосий II изображался как правитель слабый, управляемый и постоянно находящийся под чьим-то влиянием. Однако в последние годы этот взгляд начал меняться. Заметной вехой на пути переоценки деятельности Феодосия стали работы британского историка Фергюса Миллара, в которых доказывается, что годы его правления были эпохой процветания Восточной Римской империи. На поведение Феодосия II во многом проливает свет и работа британской исследовательницы Меган Макэвой «Правление ребенка-императора». Она считает, что модель поведения Феодосия в принципе соответствует общей модели поведения императоров-детей, функция которых в детские годы была исключительно церемониальной. При взрослении такой император оказывался перед дилеммой: либо править в согласии со сложившимся порядком, либо восстать против него. Феодосий II как раз являет собой исключительный пример достаточной независимости от придворных партий, что говорит о нем как о личности незаурядной.
Внимание историков привлек и феномен политического долголетия Феодосия, который единолично занимал трон Восточной империи в течение 42 лет. Задаваясь вопросом, в чем секрет этой стабильности, бельгийский историк Петер Ван Наффелен пишет: «Надо принять во внимание еще один важный аспект династической политики восточного двора: решение Феодосия выбрать жену, не принадлежащую к элите. Афинаида, будущая императрица Евдокия, дочь афинского профессора риторики, едва ли была подходящей партией для императора… Феодосий мог жениться на ком угодно. В противоположность предшествующим и последующим правителям Феодосий II сознательно оградил себя и свою семью от альянсов со знатью. Его девственные сестры были недоступны для искателей, а сам он женился на представительнице совсем иного круга».
При изменении взгляда на Феодосия II как на правителя история его женитьбы также предстает в новом свете. Можно предположить, что в выборе невесты император не был пассивным и ведомым, а действовал согласно своему разумению, хотя, возможно, и прислушивался к мнению своих советников. Характерная личностная черта Феодосия II — это его любовь к книгам и знаниям. «Он был не чужд наукам, — суммирует сведения об учености Феодосия византийский историк Иоанн Зонара (XII век), — весьма сведущ в книгах математиков и даже в астрономии. Прекрасно умел скакать верхом и стрелять из лука, был искусен в живописи и каллиграфии».
Церковный историк и поэт Никифор Каллист Ксанфопул (ум. ок. 1350) приводит подобную характеристику и для Афинаиды: «Она была необыкновенно даровита и своим отцом обучена разнообразным наукам: знала не только по-гречески, но и по-латыни и была сведуща в философии, практической и теоретической, и всем логическим доказательствам и антитезам научена, как никто другой. Знанием астрономии, геометрии и науки чисел она превосходила всех своих современников». Вероятно, ученость Афинаиды здесь преувеличена, но вывод напрашивается сам собой: такая кандидатка могла привлечь молодого императора не столько красотой и девственностью, сколько совпадением жизненных ценностей.
Очевидно, что этот брак основывался на духовной близости, что довольно редко для Античности. Этим супругам должно было быть интересно друг с другом. В этой связи закрадывается сомнение не только относительно первой части истории, где в качестве основных критериев выбора невесты названы красота и девственность, но также и второй части, где подчеркивается красота Павлина, которой он якобы привлек любовь императрицы. Можно все-таки предположить, что рассказ Малалы в большей степени учитывает топосы и общие места романической литературы, нежели реальную жизненную ситуацию.
Современники признали Евдокию просвещенной императрицей. При ее содействии в Константинополе было открыто учебное заведение, где обучали молодых людей медицине, философии, риторике и праву; позже из него вырос университет.
Ее просветительская деятельность
