Любовь дракона - Анна Леденцовская

Учитывая общую субтильность ушастого тельца и мощные формы предательницы вдовушки, от такого пинка Любу скрючило болью и откинуло на пару шагов.

— Это ты во всем виновата, остроухая дрянь! — дурниной заорала разозленная драконица. Правда, добивать соперницу не стала. Не смогла.

Сквозь слезы, набежавшие на глаза от резкой боли под ребрами, Люба увидела, как на шее женщины вспыхнула багровым и запульсировала рана от укуса. Глаза Брельхи остекленели, на губах появилась пена, она зашаталась на месте, хрипя и поскуливая.

— Доставить в круг, доставить в круг, доставить в круг… — бормотала она и, вытянув руки в сторону эльфийки, двинулась к Любе, волоча ноги, как зомби в третьесортном фильме.

Больно? Страшно?

Да Любовь Михайловна сама не могла понять. Тело болело просто везде. Руки были обожжены, голова раскалывалась, лицо саднило, в боку стреляло.

А страх гнал, заставлял терпеть боль и бежать, ползти подальше от подконтрольной злым внушениям вдовушки.

Только вот ползла наша ушастенькая совсем в неправильном направлении. И поняла она это только тогда, когда почти уткнулась носом в заляпанные грязью высокие сапоги из драконьей кожи.

Этот рисунок и характерное расположение чешуек Люба ни за что бы ни с чем не перепутала, да и ее не к месту всколыхнувшаяся память подкинула ей картинку драконьей головы, на которую ставил ноги сидевший на троне властелин эльфийского народа. Тогда она, точнее Милюбэль, была ребенком и разглядела зубастую морду во всех подробностях, поскольку все остальное казалось малышке совсем неинтересным. Драконы для эльфов были чудовищами. Перемирие с целью выживания для остроухой расы мало что изменило в отношении разумных двуипостасных крылатых рептилий.

— Отлично, — веселый мужской голос совершенно не соответствовал обстановке, — обе приползли. Не совсем целые, но для нашей задачи идеально подойдут.

— Надо спешить. Болотниц почти не осталось, а крылатые ящеры выжгли еще два круга, — перебил обладателя отвратительной обуви другой голос.

— Не суетись. Эти две птички дадут столько эмоций, что ткань мироздания треснет! Хозяин придет в этот мир, а его никчемные создательницы останутся ни с чем. Скоро мы получим обещанное. Столько ресурсов! — Парочка хаоситов довольно загоготала.

Превозмогая боль, Люба задрала голову в попытке рассмотреть говорящего гада.

— Орк? Тролль? Просто урод? — Вид и расу этого существа она не знала, но ничего хорошего по понятным причинам от него и его напарника не ждала.

Короткие плащи странного цвета подгнившего горошка скрывали большую часть массивных фигур, оставляя видимыми лишь ноги и руки.

Мощные челюсти на лицах-мордах выдавались вперед, как у шимпанзе, а из подбородка росли костяные наросты разных форм и размеров, как клыки у бородавочников. Носы были длинные и острые, по-комариному тоненькие, а вот глаз было три штуки. И если два с человеческой точки зрения находились на своих местах, то третий торчал на макушке, прикрепленный к антенке-усику, и покачивался, вращаясь во все стороны.

— Нравлюсь? — Тошнотворная тварь, обдав запахом гнили из пасти, склонилась к Любиному лицу. — Из тебя после смерти выйдет не одна отличная пара перчаточек, деточка. На остальное не надейся. Среди нас нет извращенцев, любящих поразвлечься с самками других рас. Все вы годитесь только на жертвы создателю и материал для ремесла. Как и весь ваш никчемный мирок.

Урод демонстративно покрутил у женщины перед носом своей лапищей в перчатке из тонкой светлой кожи. Запястье перчатки украшала застежка из пары крохотных эльфийских ушей, скрепленных золотой серьгой.

— Детские! — Любу вырвало. Вывернуло прямо на драконьи сапоги живодера и ублюдка, пускающего на поделки разумных живых существ.

Монстр, выругавшись, схватил ее за волосы, вытер ими сапоги и куда-то поволок, обещая, что из нее персонально попросит сшить ременных набедренных повязок для рабов, предназначенных для секс-утех.

— И кожу я с тебя буду сдирать еще живой, — рыча, обещал он, — а из дракона твоего сделаю шикарный диван.

По крайней мере, так понимала его угрозы Люба. Некоторые слова были незнакомы, но образы, всплывающие в голове, отображали предметы, о назначении которых можно было догадаться.

Непонятно было, выжила ли после ментальной атаки Телмека Шиза, но переводчик в мозгу, к сожалению Любы, работал без сбоев. Она бы предпочла не понимать того, что говорят хаоситы.

А потом ее опять выворачивало, желудок болел от спазмов, сама она молча, про себя, выла от ужаса. Это был тот самый круг, и эльфийка помнила, что он не единственный. Многие из них драконы уже сожгли.

На кольях извивались насаженные, как бабочки на булавки, женские тела болотниц. Люба краем глаза заметила даже несколько совсем детских.

Высокие, раскачивающиеся от движений колышки с перекладинками, проткнувшие мягкие ткани в нескольких местах, удерживали каждую фигуру, где было предназначено. Вокруг ходили мучители, прижигая, протыкая, вырывая небольшие кусочки плоти.

Люба сперва не понимала, почему здесь странно тихо. Все стало ясно, как только они пересекли некую невидимую границу. Голова Любови Михайловны взорвалась криками и воплями жертв, а еще она увидела что-то вроде синеватого колпака, прозрачной пленкой накрывшего место истязаний. От него в сторону тянулась тонкая пульсирующая вереница отростков, уходящих в туман болота.

Круг питал собой что-то еще более мерзкое и ужасное.

Вместе с Брельхой ее запихнули в стоявшую с краю клетку, где, сжавшись в комок, сидели две маленькие болотницы. Зареванные большеглазые тонкогубые девчушки, по земным меркам лет восьми или девяти, с тонкими перепончатыми у пальчиков ручонками, совершенно голые и трясущиеся, словно в судорогах.

Брельха кулем осела в углу, пуская слюну и хлопая глазами, укус на ее шее чернел, и, похоже, драконице было совсем плохо.

Это подтвердил и подошедший незнакомый хаосит, недовольно буркнув:

— Придется начать с этой, не дожидаясь «сыночка». Жаль, но что-то гаденыш копается. Не ему надо было столько силы отдавать, были и более достойные. Лишь бы не сдохла раньше времени.

Любе было наплевать, что будет с Брельхой. Единственное, о чем она жалела, это что ей не хватит духу убить вдову, чтобы хоть как-то подгадить мерзавцам и их отвратительному богу.

Она шагнула к испуганным детям, стаскивая с себя изгвазданную и подранную местами, но достаточно целую накидку.

— Все хорошо, маленькие, — ворковала она, стремясь отдать девочкам хоть толику тепла и надежды, чтобы самой не сойти с ума от ужаса, — прилетит большой-большой дракон и спасет нас. Потому что он самый сильный и добрый. И мы заберем вас домой. Будете со мной жить? У меня котик есть. Хороший, с крылышками. С ним играть можно будет.