Греховный намек - Дженнифер Хеймор

Они неторопливо шли по дорожке вдоль берега. День был прохладный и облачный, – возможно, именно поэтому гулявших в парке было немного. К тому же собирался дождь.

– Тристан, как ты живешь? У тебя все хорошо? – спросила наконец Софи.

– Ну… жаловаться не на что. – Он помолчал. – А как ты, Соф? Расскажи, что происходит в доме. Знаешь, ходят слухи…

– Слухи?! Что же про нас говорят?

Тристан усмехнулся.

– Вообще-то сплетен о Гарете куда больше, чем о нас с тобой.

– Расскажи.

– Говорят, что Гарет сошел с ума. Что он тебя избивает.

Софи вздрогнула от неожиданности и остановилась.

– Что?!!

Тристан с облегчением вздохнул.

– Слава Богу. Я так и знал. Знал, что это неправда.

– Разумеется, неправда. Неужели ты думал иначе?

– Конечно, я знаю, что он не безумец. Но… Признаюсь, я немного за тебя волновался.

– Он изменился, Тристан, но не настолько.

– Знаю, Соф.

Она сокрушенно покачала головой.

– Но зачем распространяют подобную клевету? Да еще про Гарета… Его ведь все всегда любили.

– Согласен, все это очень странно. Мне сказали, что слухи исходят от слуг. Якобы именно они утверждают, что с тобой плохо обращаются.

– Наши слуги?..

Тристан пожал плечами.

– Так мне сообщили. Но это кажется совершенно невероятным.

Софи промолчала. Конечно, она постарается в этом разобраться, но… Трудно было даже представить, кто посмел распространять подобные сплетни. Да и зачем слугам чернить Гарета, с какой целью?

– Я расспрошу слуг, – заявила Софи.

– Прекрасно.

Они переглянулись.

– Тристан, но что же это может означать?

Он нахмурился и пробормотал:

– Похоже, творится что-то неладное, но что именно… Понятия не имею.

– Да, что-то неладное, – кивнула Софи. – Но ведь эти слухи не имеют никакого смысла… Кто их распускает, почему? Такое впечатление, что кто-то стремится уничтожить Гарета. Но зачем?

– Во всяком случае, мы должны быть начеку. Я никому не доверяю полностью. И пожалуйста, Софи, будь осторожна.

– Да, обязательно. Но я снова стану выезжать. Я слишком долго жила взаперти. Когда же в свете увидят, что я жива и здорова, глупые сплетни о побоях мгновенно исчезнут.

– Мне страшно подумать, что ты, возможно, в опасности…

– В опасности? Тристан, что за глупости? – Софи рассмеялась.

– Но я не могу отделаться от чувства, что ты в беде.

Она стиснула его руку.

– Но ты ошибаешься. А если кто-то и в беде, то наш Гарет.

Последние ее слова были ошибкой. Ей не следовало говорить «наш Гарет». Но она так тревожилась за него, что совершенно забыла о нынешней вражде кузенов.

Тристан помрачнел, и она воскликнула:

– Не нужно, Тристан! Успокойся. Мне страшно, когда вы бросаетесь друг на друга.

Но хуже всего, что причиной ссоры стала она, Софи.

Однако несмотря ни на что, Тристан все же пытался положить конец сплетням о Гарете.

– Я все понимаю, Соф. Просто мне сейчас очень нелегко. Постоянно представляю вас обоих в доме… вместе. Иногда воображение разыгрывается… Чересчур уж разыгрывается.

– Не думай об этом, Тристан.

– Но как я могу не думать?.. Ведь постоянно представляю тебя с ним. Представляю, как ты лежишь в постели рядом с ним… отдаешься ему…

– Нет, ошибаешься!

– Значит, ты не спала с ним? Но, Софи, я же знаю тебя и знаю его. О черт!..

– Тристан, но я… Мы не…

– Ты всегда его любила. Годами тосковала по нему! Даже в ту ночь, когда он вернулся. И вот теперь Гарет с тобой! – Он отвернулся и добавил: – Я точно знаю: даже если пока между вами ничего не было, то обязательно будет.

– Нет, ошибаешься, – повторила Софи. Она боролась с угрызениями совести, так как в этот момент вспомнила о поцелуе с Гаретом.

– Все произойдет вполне естественным образом, – продолжал Тристан. – Ведь он твой муж, в конце концов. Пока что… Черт побери, Софи! Это меня убивает!

– И меня тоже, Тристан. Я так тоскую по тебе… – Она со вздохом закрыла глаза. Тристан тянул ее в одну сторону, Гарет – в другую. Да они ее просто разорвут!

Он вдруг схватил ее за руки.

– Софи, что бы ни случилось, я намерен отобрать тебя у него.

Она открыла глаза и посмотрела на него вопросительно.

– Намерен отобрать?..

– Мы возьмем детей и уедем далеко отсюда – туда, где сможем жить вместе. Где сможем быть счастливы.

– Тристан, о чем ты?..

– Я знаю, Соф, ты любишь меня. И я сумею сделать тебя счастливой.

Она отвернулась. Не могла смотреть на него. Куда угодно – только не на него. Лучше уж смотреть на берег, где играли Миранда и Гэри. Оба хлопали в ладоши и прыгали, радуясь, что ветер унес их маленький бумажный кораблик.

– Я уже говорила, что не могу покинуть Гарета. Он нуждается во мне.

– А я нуждаюсь в тебе, Софи.

Но не так, как Гарет. Как же заставить Тристана это понять? Наконец-то взглянув на него, Софи проговорила:

– Я люблю и его, Тристан. Люблю вас обоих. Равным образом.

– Обоих?.. Но это невозможно, черт побери!

На сей раз Тристан от нее отвернулся. И зашагал в другую сторону. Подобрав юбки, Софи поспешила за ним.

– Нет тут ничего невозможного, – заявила она, хватая его за руку. – Послушай меня… Говорят, что материнской любви хватает на всех детей. Но разве женщина не может любить и двух мужчин одновременно?..

– Может, но разной любовью.

– Согласна, но все же… Я хотела бы… – Софи осеклась и потупилась. Но она ведь никогда ничего не утаивала от Тристана. Даже самых потаенных мыслей. Поэтому не станет делать это и сейчас. – Тристан, я хотела бы любить вас обоих.

– Но ведь это… – Он едва не задохнулся от возмущения. – Черт возьми, это же святотатство!

Да, развратная, распутная, бесстыдная… Она не возражала. Но все же не могла отказаться от них обоих. Не могла!

– Тристан, прости, я не хотела тебя оскорбить, но это правда.

Он не ответил, и Софи продолжала:

– Я всегда любила Гарета, и ты понимал это даже тогда, когда женился на мне. Но тогда ты был готов разделить мою привязанность к нему.

Он криво усмехнулся.

– Твою привязанность к призраку? Да, верно. Но не к живому человеку.

К ним приближалась компания щебечущих девиц с компаньонками, и сердце Софи упало. Она узнала одну из них – леди Эллу Уортинг, дочь ее друзей, графа и графини Хэпсуорт. Но они с Тристаном не могли повернуться и уйти к детям – это было бы непростительной грубостью.