Афон и его святыни - Анна Маркова

Когда Мануилу было около шестнадцати лет, родители, забыв, что Мануил посвящен ими Богу, пожелали женить его, чтоб, связав его узами брака, иметь в нем утеху собственной старости.

Узнав об этом, юный Мануил на семнадцатом году жизни оставил родителей, отечество и мир, тайно удалившись на гору Ган, принял монашеский постриг с именем Максима. Там он подвизался в безусловной покорности и послушании у старца Марка, опытного в иноческой жизни и известного по всей Македонии. Под мудрым его водительством юный Максим быстро преуспевал во всех подвигах иноческой жизни и был любим всеми жившими там старцами, исключая только его наставника Марка. Марк, желая утвердить в смирении скромного своего послушника, беспрерывно унижал и поносил его, несмотря на чрезвычайные и постоянные его труды. Максим недолго оставался при этом старце, вскоре его наставник отошел ко Господу.

После этого преподобный Максим, оставив гору Ган, пустился странствовать по Македонии, желая обрести нового наставника и моля об этом Бога. Бог исполнил его желание. На пустынных горах Папикийских, в тамошних пещерах он нашел нескольких отшельников чрезвычайно строгой жизни. Поселившись там, преподобный Максим некоторое время пользовался их опытом и советами.

Оттуда отправился он в Константинополь, где, восхищаясь великолепием и красотой храмов и поклоняясь святыням, хранящимся в них, он, наконец, пришел во Влахернский храм Пресвятой Госпожи нашей Богородицы Одигитрии. Видя дивные чудеса от иконы Пресвятой Богородицы Одигитрии и поклоняясь Ей, размышлял преподобный Максим, какую чрезвычайную славу имеет Она на небесах, и от созерцания восхищался духом, и радовался сердцем. В таком виде казался он всем как юродивый, да и сам притворялся таким, подобно святому Андрею, Христа ради юродивому, и, как тот, совершал на виду у людей бесчинства. При всем том ему удивлялись все и почитали его не действительно, а только Христа ради юродивым.

Известие о жизни преподобного Максима дошло до императора Андроника Палеолога. Он пожелал увидеть святого. Для этого император Андроник призвал его во дворец и вступил с ним в беседу в присутствии вельмож. Преподобный Максим, по своему обыкновению, отвечал императору либо словами Григория Богослова, либо Божественного Писания, так что самые риторы, находившиеся тут во дворце, дивились, как хорошо знает он творение Богослова и Священное Писание. Но так как Максим при обширных своих сведениях не знал грамматики, а потому и говорил неправильно, то великий логофет Каниклий заметил: «Глас – глас Иаковль, руце же – руце Исавовы» [1, с. 27]. Выслушав это, преподобный удалился из дворца, осмеял разум разумных и впоследствии уже никогда не являлся к ним.

Святой Максим часто ходил к тогдашнему Патриарху, святому Афанасию, и беседовал с ним, и отзывался всем о нем, как о новом Златоусте, а Патриарх, узнав про жизнь святого Максима, старался всячески склонить его к вступлению в одну из киновий, которые он устроил в Константинополе. Но преподобный ни за что не хотел оставить Влахернского храма Богородицы, пребывая в притворе его ночами в бдении, и молитве, и всегдашних воздыханиях, и слезах, а днем юродствовал при народе, стараясь таким образом, утаить свои подвиги и избегая суетной похвалы.

Некоторое время спустя святой Максим отправился в паломничество для поклонения святому великомученику Димитрию Мироточивому в Фессалоники, а оттуда прибыл на святую Гору Афонскую. Там, странствуя по святым обителям, пришел он, наконец, и в Лавру святого Афанасия. Жизнь и подвиги этого праведника, равно как и подвиги святого Петра Афонского, чрезвычайно удивляли его, так что он решил остаться на Святой Горе и подражать в безмолвии святому Петру, а в общении с братией и в строгом хранении заповедей Господних – святому Афанасию.

Но, не доверяя собственному выбору и влечению своей мысли, преподобный Максим просил совета афонских старцев: каким путем предпочтительно идти ему? Они посоветовали ему сначала подчинить себя старцу с безусловным исполнением не своей собственной, а его старческой воли, а затем, усвоив себе, при содействии благодати Христовой, Божественное смирение – как начало и корень всех добродетелей – наконец удалиться в пустыню, на безмолвие.

Преподобный Максим последовал их совету. Оставшись в Лавре святого Афанасия, он покорил себя игумену и наравне с прочими братьями проходил сначала низшие послушания; потом, имея хороший голос и зная церковное пение, определен был на клирос. Пламенея чувством Божественной любви, он и среди братии постоянно был мыслью в безмолвии и упражнялся в умной молитве, взывая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» [1, с. 28]

Пребывая в монастыре с должным повиновением и усердием, он вел себя и здесь так же строго, как и при Влахернском храме. В Лавре не имел он даже кельи и ничего другого, что доставляло бы телесное удовольствие, а пользовался только пищей из трапезы. Ночи святой Максим проводил в бдении, в притворе церковном, к чему приучил себя с юности.

В конце концов, преподобного Максима призвал пустынный Афон. В неделю Святых отец, бывающую после Вознесения, является ему Богоматерь, имея в объятиях Младенца Христа, и говорит: «Следуй за Мною, Мой избранный, на самую вершину Афона, чтобы

там, по желанию твоему, принять благодать Святого Духа». Это видение повторялось два или три раза, после чего преподобный принимает решение оставить Великую Лавру. В субботу Пятидесятницы он вместе с прочей братией взошел на вершину Афона. Братия, по совершении там Божественной литургии, спустилась с горы, а преподобный Максим, оставшись на вершине, провел там в молитвенном подвиге трое суток.

Только Бог ведает, что вынес он в течение этого времени от искушений сатаны и его полчищ, силившихся прогнать оттуда святого. Чтобы устрашить преподобного, сатана производил во время ночи громы и молнии, так что казалось, вся Гора Афон приходила в сотрясение: скалы трещали и распадались на части, а днем слышались дикие голоса, как будто от множества вооруженных людей, которые, производя возмущение, устремлялись со всех сторон на вершину горы, чтоб низринуть оттуда преподобного. Но так как все это было лишь мечтательным явлением демонских козней, то святой Максим не обращал на то внимания, а только непрестанно молился Богу и Пречистой Его Матери и просил Их защиты и помощи. Молитвы преподобного Максима были услышаны – ему явилась Сама Пречистая Богородица, держащая на руках Младенца Христа. Пораженный видением Божественного света и явлением, святой Максим, однако, не сразу уверился в истинности своего видения. Прежде он обратился к молитве и лишь потом, уверившись, что то не был демонский обман, а истинное явление Богоматери, в неизреченной радости поклонился Ей и Господу и воскликнул: