Год 2077-й - Юрий Симоненко

У него не было сил подумать о жене и двоих сыновьях, что останутся без него. Он знал, что они не пропадут, — община их не оставит. Марине только двадцать девять, она найдёт себе другого мужа, — Левону и Артуру нужен пример для подражания, в семье должен быть мужчина. Марина выберет достойного, Шава не сомневался, поэтому он не думал о них. Он думал о гранате, которую продолжал сжимать в холодеющей руке. Он даже о Смерти не думал, — о ней он тоже просто знал. «Подожди… — повторял он. — Подожди… ещё минуту…»

Искатель лежал на спине, вперив затуманенный взор вверх, в небо, сквозь кроны полувековых дубов. Его окружала тишина. Стрёкот кузнечиков и жужжание насекомых — всё стихло. И вдруг, он услышал звук, каких прежде никогда не слышал. Сквозь пелену в глазах Шава заметил движение. Усилием воли он сфокусировал взгляд и увидел, что прямо над ним, на ветке дуба сидела птица. Настоящая птица. И она пела.

Шава родился в 2040-м, он никогда не видел птиц. Все они замёрзли зимой, которая последовала за Войной 19-го. После Войны умные люди сохранили некоторые виды домашних животных, включая птиц — кур, гусей, индюков, но дикие птицы все вымерли. В постъядерном мире, в котором жил Шава, птиц не было. И вот сейчас, умирая, Шава увидел её — настоящую птицу. Шава не знал, что это была за птица — синица, или воробей, или быть может соловей, но её пение было прекрасным. Никогда он не слышал звука столь простого и красивого. Птица на миг замолчала и склонила головку, всмотревшись в Шаву чёрным глазом-бусинкой, а потом залилась трелью. Глаза искателя наполнились слезами.

Птица пела, может минуту, а может целую вечность, и Шава слушал. А потом птица внезапно замолкла, и в этот момент он услышал со стороны дороги шаги. Осторожные, но недостаточно, — обострившимся жаждавшим птичьего пения слухом искатель легко услышал эти шаги. А потом, метрах в четырёх появился и сам шагавший. Здоровый как медведь, с крупным, обросшим лопатообразной рыжей бородой лицом, в заношенном камуфляже и с СВД в громадных шестипалых ручищах. Мутант. Выродок.

Поймав взгляд умирающего искателя, выродок похоже решил, что его можно не опасаться, и опустил ствол. Окинув быстрым взглядом место, где лежал Шава, он не обратил внимания на то, что правая рука раненого была прижата к телу сбоку. Шава лежал ногами к дороге, а выродок с СВД подошёл к нему немного слева. Впрочем, подходи выродок хоть справа, он бы вряд ли заметил гранату, — место было тенистым и заросло подлеском.

Птица снова запела, и выродок на мгновение уставился на неё, потом снова посмотрел на Шаву и сказал куда-то в сторону:

— Васька! А ну поди, осмотри кабанчика!

К выродку быстро подбежал тощий смазливый пацан-подросток с косами как у девки.

— Щас, дядь Мыкола, — пролепетал шкет и быстро подскочил к Шаве.

Птица замолчала, принявшись внимательно изучать происходившее внизу.

— Улет-тай… — омертвелыми губами прошептал Шава, — скорее…

Птица не улетала.

— Что он там говорит? — спросил выродок шкета.

В этот момент сзади к выродку подошёл ещё один, похожий на него, только моложе. В руках он держал «Сайгу», но Шава не видел выродка. Он смотрел вверх, на птицу.

— Лети… — повторял он.

Шкет с косами наклонился к раненому, всматриваясь в бледное лицо и посиневшие губы, продолжавшие что-то еле слышно бормотать. Шава не обратил на шкета внимания.

— Лети, милая! — собравшись с силами, отчётливо, хоть и тихо, произнёс он.

И птица, словно вняв просьбе человека, коротко прощебетала и вспорхнула с ветки. Шава улыбнулся, глядя ей вслед. Из последних сил он приподнял над собой руку с гранатой и разжал пальцы.

Железный не пошёл вглубь леса, а взял направление на запад и метров через 400 вышел к дороге, что вела к Исаевскому хутору. Он не собирался бежать. Но тот, кто стрелял в его товарища, должен думать именно так. Ведь он в меньшинстве, он должен бежать. «Пусть думают, — твёрдо сказал себе Железный, раскладывая свой АКС и снимая с предохранителя. — Посмотрим, кто кого…»

Достав нож, он взрезал у дороги кусок дёрна с трёх сторон, аккуратно приподнял и засунул под него завёрнутую в полиэтилен тетрадь. Потом приладил дёрн на место и, стараясь не следить, обошёл тайник, выйдя на дорогу чуть ближе к Т-образному перекрёстку, откуда стреляли. Вряд ли стрелок сейчас там. В этот момент взорвалась граната и послышались крики и вопли, — орали, по меньшей мере, двое.

— Ну, вот и всё, Шава… — тихо произнёс Железный. — Вот и всё… — и сквозь зубы добавил: — Держитесь, падлы!

Винтовку друга Железный закинул за спину, а подсумок с патронами к ней, калибра 7,62, приторочил слева к портупее. Трёхлинейка Мосина, бьющая «семерками» — хорошее и точное оружие снайпера. Но Железный не собирался снайперствовать. Его АКС, доставшийся ему от отца, был сейчас куда сподручнее и более подходил для задуманного. Имеющегося боекомплекта — восемь полных магазинов новеньких 5,45, свежих, двенадцать дней как из цинка — более чем достаточно. Поправив разгрузку и подтянув на груди ремень «Мосинки», чтобы не болталась, Железный зашагал к перекрёстку, быстро перейдя на лёгкий бег.

Бо́льшая часть осколков досталась Ваське. Малолетнего педераста буквально нашпиговало железом. Некоторое количество крупных осколков засели в ногах, паху и животе Мыколы, и теперь любвеобильный «семьянин» и «крепкий хозяин» корчился в пяти метрах от обезображенного взрывом тела Шавы. Петька, оказавшийся в момент взрыва за спиной родителя, пострадал не сколько физически, сколько душевно: вид искорёженного, изломанного, изорванного, уже мёртвого полюбовника, которого ещё каких-то пару часов назад Петька вовсю драл на солнечной поляне, сильно