Шиза - Алексей Мальцев

– Как вас звать-величать? – не выдержал наконец я. – Меня Ильей, по отчеству – Николаевичем. А вас, простите?

– Тетка я ему, – выдохнула она с оттенком обреченности. – Оболдую этому, Костюшке моему. Тетка Тамара. Так и зови.

Пораженный услышанным, я отхлебнул слишком много чая и обжегся, закашлялся.

– Не может быть! – выскочило у меня. – Я немного по-другому представлял себе эту встречу. Константин вас так описывал…

– Знаю, как он мог меня описывать, – мотнула она седеющей головой, – сейчас об этом говорить не будем, глупости все. Уж попил он кровушки моей за эти годы! Как ни пыталась я отвлечь его от Кирки этой, ничего не вышло. Втемяшилась она ему намертво.

Мне хотелось ущипнуть себя, но сделать это незаметно не получилось бы. Я боялся поверить, но передо мной действительно сидела та самая загадочная особа, «леди Х», общения с которой так недоставало во всех моих схемах.

– Он тогда здорово испугался, когда девочка эта, дочка твоя, значит, умерла у него на дежурстве. Все ждал, что ты на него заявление напишешь. Не через месяц, так через год. Ушел с работы, выписался из квартиры родителей, меня попросил, чтобы я, значит, сменила жилье. Познакомился с супругой твоей, Эльвирой, кажется…

Так вот откуда у Лекаря информация про мою бывшую жену! Я повторно обжегся чаем, но не обратил на это никакого внимания.

– С Эльвирой познакомился? – уточнил я, боясь поверить в услышанное, а вдруг тетушка что-то напутала? – И каков результат?

– А никакого результата. Она его чуть не убила, прогнала прочь. Ничего у него не вышло. Он думал, что сможет воздействовать на тебя как-то, но просчитался. Дурак дураком, ведь она мать ей!

– Продолжайте. Итак, он попросил вас сменить квартиру…

– Я ему говорю, – продолжала она, раскачиваясь на табуретке, – что у меня другая фамилия, нечего бояться. А он все равно настоял. Так мы с ним и маемся с тех пор… Зато, говорит, теперь точно не найдут.

– Действительно, полиция найти не могла, – закивал я, улыбаясь. – Здорово замаскировался.

– Так Бережковым он остался только на словах, по документам он теперь Ягодкин, как и я. Умудрился все обставить так, что паспорт потерял, заплатил, кому надо. Ищи его потом, свищи… Правда, это уже в Березниках было.

– Простите, он эти десять лет так и не работал нигде?

– А зачем ему работать? Ему родители оставили приличный капитал. Правда, опять же, переписали на мое имя по его настоянию. Как только они попали в катастрофу эту, какое-то время в реанимации лежали оба, в сознании еще. Тогда и переписали, нам, мол, все равно не жить. Нотариус приходил, все законно переоформили. С тех пор фактически я владею ихними ресторанами. А на самом деле там управляющий хороший, мне только денежки на отдельный счет переводятся. Костя постарался.

У нее на глаза навернулись слезы, мне стало ее жаль: она всерьез надеялась, что дождется племянника…

– Ну, что вы, успокойтесь… Лучше расскажите подробней про то, как он жил последние десять лет. Вы говорите, испугался, когда это случилось.

– Не то слово! Паниковал по-черному и денно, и нощно. Думала, умом двинется, но, слава богу, пронесло. А так вообще-то заговариваться начал. Если уж начнет про тюрьму, то из этой колеи его не вытащишь. Все говорит и говорит, балабонит и балабонит. Если меня посадят, будешь, говорит, мне передачки носить. Год примерно продолжалось это. В конце концов как-то предложил: давай уедем.

– И вы уехали? – спросил я, поражаясь, на какие жертвы ради племянника-эгоиста пошла эта женщина.

– Продала здесь квартиру, чего не сделаешь для любимого племянника. Помыкались по другим городам. Вначале – Березники, потом Соликамск, Кунгур. В Березниках, кстати, он сделал себе новый паспорт на мою фамилию. Он вообще-то теперь Костя Ягодкин. Под Кунгуром работал в психбольнице уже под новой фамилией. В Соликамске – в пансионате для престарелых. Но все в основном медбратом.

– Так вот откуда у него знания, – догадался я, но решил мысль дальше не продолжать. – А скажите, Тамара, имя и отчество Макар Афанасьевич вам ни о чем не говорит?

– Кажется, так звали главврача пансионата для престарелых. Но он погиб на пожаре, в пансионате случился пожар.

Разговаривая с тетушкой Лекаря, я почти физически ощущал, как приоткрывается неведомая страница жизни нашего маньяка, высвечивая самый загадочный период его жизни. Услышанное, казалось, едва успев родиться, тотчас встраивалось в цепь, которая выковывалась нашими совместными усилиями несколько дней. Выходит, Макар Афанасьевич – реально живший когда-то человек, погибший на пожаре. Вот откуда странные сны Бережкова!

– А как так вышло, – задал я один из краеугольных вопросов, мучивших меня последнее время, – что Кира Синайская спустя столько лет вновь нарисовалась на его пути? Не просто же так…

– Ну, это совсем недавно случилось, – перебила меня Тамара. – Причем совершенно случайно и, я бы сказала, по моей глупости. Увидел он свою первую любовь по телевизору. Ведь хотела выключить, так нет – сама же и позвала его еще, посмотри, говорю, кем она стала. Ну, не дура ли?! Это я про себя, конечно, не про нее.

– Как вы могли знать, что он так отреагирует?!

– Могла, должна была предвидеть, – она с размаха так треснула по столу, что подпрыгнули чашки, а с чайника свалилась крышка. – Ведь думала еще, переключи канал, дура, дура…

– Успокойтесь, ради бога, – я водрузил упавшую крышку на место. – Итак, показали по телевизору Киру Синайскую. Интервью у нее брали?

– Как успешную бизнес-леди показали, – сквозь зубы процедила со злостью собеседница. – Специальная передача ей была посвящена. А этому, племянничку моему, как вожжа под хвост попала. Только о ней и говорит. Она, дескать, для меня предназначена, другой мне не надо. Я знаю, говорит, она не замужем. Меня все это время дожидалась… Ну, не дурак ли?! Как я ни уговаривала… Ничего не помогло.

Я осторожно достал из внутреннего кармана перстень. Увидев его, тетушка вытаращила глаза и застыла, как изваяние.

– Откуда он у тебя? – прошептала кое-как, хватая ртом воздух. – Это мой… Я его сначала предлагала Кирке этой, гордячке… Возьми, говорю, он сохранит тебя. Она даже в руки взять его не захотела. Нос отворотила. Вот и поплатилась! Гордыня – это смертный грех!

– И вы решили подарить его ее дочери? Яне?

– Конечно, это же его дочь, – кое-как выговорила она трясущимися губами. – Костюхи моего. Как две капли воды похожа на свою мать. Я помню, Кирка точь-в-точь такой же была в молодости.

– Но ведь Яне ничего не угрожало!

– Ей – ничего, но я думала, что перстенек мой и Кирке через Янку поможет. Убережет гордячку эту. Что мне было делать? Больше я им ничем не могла помочь. Совладать с племянничком силенок не хватало. Возраст уже не тот.

Я протянул ей перстень, она взяла его дрожащей рукой, надела на палец. Я поразился: узловатая и грубая ладонь словно преобразилась, стала элегантней. Камушек как тут и был.

– Сделав обережный круг, – с нотками торжественности произнес я, – драгоценность вернулась к своей хозяйке. Кого надо, она уберегла, спасибо вам. Больше в ней нужды нет, я уверен. Скажите, Тамара, я слышал, была еще такая Маша, вроде они с Костей на озеро ездили отдыхать.

Глаза тетушки сверкнули нехорошим огнем, рот оскалился, в лице мелькнуло что-то демоническое.

– Не надо о ней! – крикнула она так, что задрожали стекла. – Бог наказал ее за все сполна. Было что-то, у меня тогда зуб мудрости болел всю ночь. Но больше точно не будет. И хватит об этом!

Сбитый с толку тетушкиной «вспышкой», я не сразу нашелся что сказать. Сделав пару глубоких вдохов, спросил:

– Как вам удалось меня поймать на кладбище?

– На похоронах твоей дочери десять лет назад я по просьбе Костюхи присутствовала, могилку приметила, – призналась тетушка, вытирая глаза платочком. – Кстати, его родители лежат неподалеку. И за их могилками тоже присматриваю. Такая вот география. Мир тесен.

– Вы каждый день приходили на кладбище?

– Каждый день – только когда Костю забрали, – уточнила она, подливая мне смородиновый чай. – До этого необходимости не было.

– Откуда вы узнали, что я занимаюсь его делом?

– Янка проговорилась, – произнесла тетушка, но тут же прикрыла рот ладонью. – Ой, она ведь просила тебе не говорить. Ты не выдавай меня… Я как-то спросила ее, куда, мол, материнскую машину подевала? Она возьми да и брякни – врезалась, мол, в машину врача, который ведет этого маньяка. Только она не знает, кто я. Я для нее просто сердобольная женщина.

Мне показалось, что, попробуй я сейчас встать, ноги не будут меня слушаться. Ай да Яна! Мне наплела, что страшная женщина принесла ей перстень и больше не появлялась, а на самом деле – они почти подруги. Насколько это возможно при такой разнице в возрасте. Двойная игра!

Чему ты, доктор, удивляешься?! Не введи тебя своевременно в курс дела майор Одинцов, ты бы до сих пор считал, что столкнулись ваши машины случайно. Он тебе информацию преподнес на блюдечке с голубой каемочкой…