Страдания Адриана Моула - Сью Таунсенд

Ну что сказать? Когда я из папиной машины вылез, на улице пусто было. Никто не устроил демонстрацию с приветственными плакатами и радостными криками “Ура!”. Только мама из окна смотрела злобно-презлобно, а бабушка у нее из-за спины выглядывала с еще более злобным видом.

Отец, когда за рулем сидит, болтать не любит, особенно на скоростных магистралях. Поэтому мы с ним и двух слов не сказали с той минуты, как от дома викария церкви св. Игнатия отъехали. А в доме нам сам викарий пообщаться не дал: без остановки нес свою белиберду про кальвинизм и шейкеров (44). Миссис Меррифилд пробовала его остановить, но викарий как оглох. Напоследок успел еще и про “квиетизм” пару фраз ввернуть.

Словом, папе некогда было со мной по душам поговорить. За него мама с бабушкой все сказали. Даже больше, чем надо. Никак остановиться не могли, пока я пощады не запросил.

Пошел в свою спальню, лег в мягкую постель и накрылся с головой белоснежной накрахмаленной простыней.

6 апреля, среда

К ложу больного вызвали врача. Доктор Грей только что ушел. Его диагноз: депрессия на фоне нервного истощения. Никаких лекарств, только постельный режим и спокойная обстановка в доме.

Тяжкое бремя вины легло на плечи моих родителей.

Отдыхать не могу. Трясусь из-за письма пучеглазому Скратону.

7 апреля, четверг

Пес у ветеринара, лечит стертые лапы. Я сегодня встал на пять минут, немножко посмотрел в окно. Ничто не привлекло мой взгляд в унылом городском пейзаже, так что я обратно лег.

До сих пор не открыл подарки.

8 апреля, пятница

Съел “Марс” (один батончик).

Чувствую, как постепенно физические силы вливаются в мое ослабевшее тело, но душевные силы по-прежнему на нуле.

9 апреля, суббота

10.00. Рецидив и внезапное обострение болезни! Вызвали доктора Грея.

Безжизненно откинувшись на подушки, я позволил ему прощупать мой пульс и все остальное. Он что-то такое медицинское бурчал под нос, я не разобрал. Наверное, решил, что без лекарств в моем тяжелом случае не обойтись.

12.00.Попросил маму задернуть шторы от безжалостно слепящего солнца.

10 апреля, воскресенье

Весь день пролежал лицом к стенке. Принесли Рози, чтобы меня развеселить. Унесли Рози. Младенческие вопли невыносимо резали слух и впивались иголками в мой воспаленный мозг.

11 апреля, понедельник

К постели больного прикатили коляску с Бертом Бакстером, он принялся сипло брюзжать у меня под ухом:

– Чего приклеился к лежанке, а? Нечего бока давить, вставай давай!

Но даже его глупости не смогли вырвать меня из пучины моих нигилистических дум.

12 апреля, вторник

Найджел хотел поднять мой дух, врубив на полную катушку мою любимую “Тойю”. Слабым, но убедительным жестом я дал понять, что без него и “Тойи” будет лучше.

13 апреля, среда

Даже до предков дошло, что дела мои плохи. Доказательство: пустили в дом Барри Кента.

Его бессвязный, невразумительный рассказ о преступной деятельности банды не смог привлечь моего отсутствующего внимания.

Барри Кента вывели из полумрака спальни больного.

14 апреля, четверг

Принято решение обратиться за квалифицированной психологической помощью.

Доктор Грей признал свое поражение.

15 апреля, пятница

Только что меня покинул доктор Дональдсон. Я подробно изложил ему все, что терзает мою душу, и он выслушал с неотрывным вниманием.

Когда я утомленно откинулся на подушки, доктор Дональдсон сказал:

– Обсудим все по порядку, молодой человек. – Ипошел перечислять: – Итак, первое. Опасность ядерной войны действительно велика, однако в ваших силах предложить реальную помощь, – к примеру, вступить в Движение за ядерное разоружение.

Второе. Если вы провалитесь на экзаменах, то сможете пересдать их в следующем году или вообще не сдавать, как наша королева.

Третье. Родители вас любят, в этом нет никаких сомнений. Они глаз не сомкнули, пока вас не нашли.

Четвертое. Ваше отталкивающее уродство – не более чем плод воображения. Вы очень приятный юноша вполне заурядной внешности.

Пятое. Вопрос об отцовстве вашей сестры к вам лично не имеет никакого отношения, и помочь вы тоже ничем не можете.

Шестое. Я не знаю ни одного случая, когда шестнадцатилетний подросток вел бы собственную программу на Радио-4. Нельзя ставить перед собой недостижимые цели.

Седьмое. Обещаю все объяснить мистеру Скратону Пучеглазому. Уверен, он поймет, что то злополучное письмо вы писали в состоянии нервного стресса.

Восьмое. Что касается разрыва с юной Пандорой, то, увы, эта проблема вне моей компетенции.

16 апреля, суббота

Бабушка нагрянула ко мне в восемь утра и приказала “немедленно подниматься”!

– Хватит, нацацкались с тобой! – объявила с порога. – Живо бери себя в руки, отправляйся в ванную и побрейся. Смотреть противно на этот цыплячий пух!

Еле слышным голосом я взмолился, чтобы меня не тревожили, поскольку еще не окреп и мне требуется время, дабы вновь обрести собственное “я”.

– А мне нужно постирать постельное белье. Марш из кровати!

– У меня нет сил. Я смертельно болен. Душу мою истерзал страх.

– Любого истерзает, коли он неделю в постели проваляется умирающим лебедем!

Моя бабушка – старушка добрая, порядочная, но интеллектуальные тонкости не для нее.

Весь день провел на тахте в гостиной с бокалом специального витаминизированного напитка для выздоравливающих.

17 апреля, воскресенье

На тахте.

Родители прониклись чувством вины и разговаривают со мной на повышенных тонах (в смысле, очень громко и с фальшивым весельем). И еще они предпринимают безнадежные попытки вернуть меня к жизни с помощью телевидения.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим-ка новости!!!

Посмотрел, и что? Радости мало. Убийства, бомбежки, шпионов всяких разоблачают и еще крушения поездов, машин и самолетов. Правда, было и радостное известие (хоть и не очень, но все-таки) – про одного безногого, который протопал всю Англию с севера на юг. Этот яркий пример победы человеческого духа над жестокой судьбой вынудил меня оросить слезами поролон диванных подушек.

18 апреля, понедельник

Сегодня школа закончилась.

Вот так всегда. Сплошная невезуха. У всех каникулы, а у меня из-за тяжкой болезни нет даже сил порадоваться свободе.

19 апреля, вторник

Адриан Моул

НАРЦИССЫ

На тахте лежу и наблюдаюЯ нарциссов желтый хоровод,Как они головками кивают,Когда мимо едет кто или идет.

Шляпку желтую, изнемогая,Держит хрупкий стебелек,Как жена того, кто сочиняетИ сонеты о любви поет.

20 апреля, среда

Сегодня съел кукурузные хлопья (четыре штуки).

Чувствую, как силы ко мне медленно возвращаются.

21 апреля, четверг

Сегодня после обеда на десять минут заскочила Пандора.

Умник Хендерсон торчал под окнами, тыкал пальцем в калькулятор. Наверное, подсчитывал глубину своей любви к Пандоре. Хотел бы я знать, в каких единицах.

Да в каких бы ни высчитал, все равно я ее больше люблю, тупица Хендерсон!!! Уж в этом можешь не сомневаться. Факт!

Пандора заявилась в монохромном рванье. Говорит, последний писк. Завтра обещала еще заскочить.

22 апреля, пятница

Попросил маму съездить в город, купить мне три футболки. Черную (одну), белую (одну) и серую (одну).

Когда она вернулась, я как следует покромсал футболки ножницами. Бабушка обалдела. Решила, что у меня приступ прогрессирующего полоумия. Я попробовал объяснить, что это такая подростковая субкультура. Ну одеваемся мы так, словом! Ни черта не поняла.

Отец, как увидел меня в рванье, весь зеленый стал. Уже рот открыл что-то сказать, но мама его за штаны подергала:

– Умоляю, Джордж, не начинай! Он не в себе.

В 17.00 пришла Пандора. Я смотрел телевизор, но к концу новостей мы бросились друг другу в объятия. Лохмотья наши переплелись, и губы слились в жарком поцелуе.

23 апреля, суббота

Пандора отправилась к Умнику Хендерсону сообщить про нас, но не застала и оставила письмо на его хваленом компьютере. Я вернул Пандору! Великая победа искусства над высокими технологиями.

24 апреля, воскресенье

Читаю “Кингсли, Жизнь, письма и дневники Кингсли Мартина”. Автор С. Г. Ролф (45). Почему-то там не говорится, что он написал “Счастливчика Джима”.

25 апреля, понедельник