Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - Дарюс Сталюнас

эти этнические группы от возвращения в ислам. Отметим, что А. Ф. Гильфердинг также был озабочен тем, чтобы литовцы-православные – говорилось о 28 606 литовцах – не перешли в католичество[482]. Оппонентам, которых было немало, Н. И. Ильминский объяснял, что эта система просвещения призвана дать лишь базовые знания и весь последующий процесс образования будет вестись на русском языке. Однако в действительности на этих языках было опубликовано большое количество литературы разнообразного содержания, в том числе поэтические сборники и словари. То есть кириллическая графика способствовала становлению этих языков как литературных. Рукоположение представителей нерусских народностей в священники, назначение их учителями было не только рационально для сохранения этих групп в православии, но и вело к формированию интеллигенции, которая позже встала на защиту прав этих недоминирующих этнических групп. Для литовского интеллигента, особенно если он придерживался антипольских взглядов, такая система могла казаться привлекательной, хотя в то время предусмотреть результаты ее приложения было не просто. Исследователь литовского национального движения первой половины XIX века Винцас Мацюнас (Vincas Maciūnas) утверждал, что А. Угянскис был таким же патриотом Литвы, как и автор первого труда по истории Литвы на литовском языке Симонас Даукантас (Simonas Daukantas): их объединяла любовь к литовскому языку и литовской истории, ненависть к полякам. В. Мацюнас, основываясь на письмах А. Угянскиса к самогитскому (тельшевскому) епископу Мотеюсу Валанчюсу (Мацей Волончевский; Motiejus Valančius), называет А. Угянскиса «современным литовцем», предшественником консолидировавшей литовское национальное движение нелегально издававшейся литовской газеты Aušra («Заря»)[483].

Следует обратить внимание и на то, что с 1862 года в Казани – в военной школе – работал и Йонас Юшка (Jonas Juška) – человек, с которым возможности применения кириллической графики к литовскому языку в начале 1864 года обсуждал И. П. Корнилов и который адаптировал кириллицу к литовскому языку[484]. Обращает на себя внимание и тот факт, что еще в середине XIX века братья Антанас и Й. Юшка предлагали ввести в литовский алфавит новые буквы с диакритическими знаками. В научной литературе эти эксперименты объясняются стремлением братьев Юшка упростить алфавит «на основе экономии», то есть передавать на письме одинаковые звуки меньшим количеством букв[485]. Однако возможно, что и эта лингвистическая инновация была продиктована стремлением отмежеваться от поляков. В таком случае и отношение к кириллице выглядит как более или менее последовательное проявление антипольской позиции.

У меня нет прямых доказательств ни личных контактов А. Угянскиса и, позже, Й. Юшки с Н. И. Ильминским, ни их знакомства с создаваемой им системой образования, однако возможность таких контактов очень высока. Казань в то время была небольшим городом, и образованные люди, работавшие в области просвещения, должны были знать друг друга. Можно предположить, что и А. Угянскис, и Й. Юшка считали систему Ильминского вполне подходящей для литовцев в качестве антипольской меры и поэтому не только не боялись эксперимента по кириллизации литовской письменности, но и сами стремились принять в нем участие.

Среди образованных литовцев было и больше сторонников эксперимента, которые участвовали в его распространении либо выражали желание в нем участвовать[486]. Правда, некоторые, например издатель литовского календаря Лауринас Ивинскис (Laurynas Ivinskis), делали это не столько в силу своего желания, сколько под давлением властей. Кириллизации литовского письма не сопротивлялся на первых его этапах и епископ М. Валанчюс. И здесь литовцы не были уникальны – часть латышской интеллигенции, стремясь уменьшить немецкое влияние в Прибалтике, предлагала «вернуться» к кириллице[487].

Поэтому неудивительно, что на первом этапе кириллизации литовского письма (1864–1866), названном историком литовского языка Гедрюсом Субачюсом (Giedrius Subačius) «энтузиастическим началом», участвовали не только русские. Л. Ивинскис, С. Микуцкий, студент Высшей варшавской школы Томас Жилинскис (Tomas Žilinskis) пытались создать для литовского языка новый алфавит, максимально отражающий звуки литовского языка, поэтому об их усилиях действительно можно говорить как о стремлении к созданию «литовской кириллицы для литовской письменности». Стремясь к поставленной цели, они не только ввели несколько новых букв, нехарактерных для русского алфавита: ô (для обозначения дифтонга [uo]) и ў (для обозначения второй части дифтонга [au]), апостроф (для обозначения сокращения и для разграничения приставки и следующей за ней первой буквы корня слова), но и отказались от нескольких ненужных с их точки зрения букв русского алфавита: ы, ф, ъ[488]. Модификации русского алфавита сначала не препятствовал и попечитель Виленского учебного округа И. П. Корнилов[489].

Литовские интеллигенты, ратовавшие за кириллизацию литовского письма, надеялись, что благодаря этому будут развиваться литовская литература и вместе с ней литовская этнокультура, и эти надежды имели право на существование: об этом свидетельствует имперская политика в области просвещения, проводившаяся в Царстве Польском, конкретно – в Августовской губернии, где, как уже упоминалось, проживали и литовцы. Основные положения реформы просвещения на этой территории в поданном 22 мая 1864 года императору письме сформулировал Н. А. Милютин. Он предлагал отказаться от идеи о том, что школа может служить политическим целям, то есть что вытеснение польского языка из учебных учреждений позволит успешно русифицировать поляков. Н. А. Милютин указывал, что реализация политических целей в системе образования после восстания 1830–1831 годов оказалась безрезультатной, поэтому здесь следует придерживаться других принципов. Основные предложения Н. А. Милютина сводятся к следующему: позволить полякам в образовательных учреждениях всех ступеней учиться на родном языке, однако при этом упразднить любые возможности полонизации других этнических групп. Этих целей можно достичь, учреждая школы, в которых представители других этнических групп, в том числе и литовцы, смогут обучаться на своих языках. Подготовкой учителей для таких школ должны заниматься специально учрежденные для этой цели учительские семинарии. Основным разработчиком законов реформы просвещения и основным помощником Н. А. Милютина был уже не раз упоминавшийся А. Ф. Гильфердинг[490]. Именно он разработал основные документы, регламентировавшие школьную реформу. Комитет по делам Царства Польского поддержал эти проекты, они были утверждены императором и стали законами. Согласно новым законам, жители Царства Польского непольского происхождения получили право учреждать отдельные (то есть национальные) начальные школы. Если отдельные школы по каким-либо причинам не могли быть открыты, предусматривалась возможность требовать отдельного учителя Закона Божьего и родного языка.

Однако с середины 1860-х годов начинается отказ от такой политики. В 1867 году высочайшим повелением во всем Царстве Польском как обязательный предмет вводится русский язык, а с 1871 года идет переход на преподавание предметов на русском языке. Русификация гимназий началась в 1866 году. При реформировании средних школ в Царстве Польском не были забыты и сувалкская и мариампольская гимназии. 14 (26) мая 1866 года Учредительный комитет в Царстве Польском[491] рассматривал проект реорганизации средних школ. Помимо прочих, было принято решение о передаче