Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что располагалось ниже уровня стен, нельзя было назвать катакомбами, но общая площадь переходов оказалась впечатляющей. Однако в данном случае важно было другое. Часть этих тоннелей имела весьма интересное назначение – из них производилось наблюдение за возможными подкопами. Как? Да по звуку, который распространяется в земле и быстро, и далеко. Имелись даже специальные слухачи, обученные такого рода наблюдению. Единственно, как посетовал воевода, до специалистов прошлого им далеко. Расслабился народ за времена относительно спокойной жизни в правление Ивана Грозного и в форму возвращался медленно.
А ведь эти тоннели построить целое искусство. Даже тот факт, что их акустика позволяла усиливать звук и облегчать определение как направления к его источнику, так и расстояния до него, вызывал уважение мастерством их создателей. И делалось ведь все на глазок, на интуиции и опыте, безо всякой высшей математики. Глядя на это, Семен обзавелся крамольной мыслью о том, что в будущем, с развитием науки, люди, возможно, потеряли не меньше, чем приобрели. И это мнение в его голове еще более укрепилось, когда подкопы были-таки обнаружены.
Да и поляки оказались не дураки. Работы велись ими с разных сторон, что наверняка привело бы к весьма печальному для обороняющихся результату. В принципе, Семен не считал себя военным гением, да и вообще военным, но тут расклады выглядели до безобразия простыми и столь же эффективными. Атака на ворота или в любом другом месте. Этот момент непринципиален, но вероятнее всего там же – не надо извращаться с маневрами и место удобное. В любом случае штурм будет иметь лишь отвлекающее значение. А когда защитники будут связаны боем – подрыв двух мин под стенами. Десяток бочонков с порохом – и пролом обеспечен, стены сложатся, как карточный домик. После этого – одновременные удары с двух направлений, и парировать их будет крайне сложно. Судя по всему, места закладки зарядов окажутся достаточно удалены друг от друга, и это помешает обороняющимся быстро маневрировать силами. В общем, был у поляков кто-то опытный и грамотный, неплохо умеющий планировать штурмы. Специалисты по саперному делу у них тоже имелись, подкопы они вели достаточно быстро.
Примерно через двое суток места, куда враг планирует заложить взрывчатку, стали понятны, и почти сразу начались контрподкопы. Откровенно говоря, Семен полагал, что воевода хочет просто обрушить вражеские галереи, но оказалось, что выбран более интересный вариант. Обороняющиеся планировали атаковать в момент, когда противник закончит работы и даже, если повезет, заложит пороховые заряды. При этом земляных работ потребуется минимум, а поляки, наоборот, вымотаются по максимуму. И вдобавок удастся захватить порох, который пригодится в городе. Учитывая, что у поляков его тоже не вагон, такая потеря ослабит их и уменьшит возможность пользоваться артиллерией. Не факт, конечно – ну а вдруг?
Минус у этого плана был один, зато серьезный. Если хоть что-то пойдет не так, поляки рванут свои заряды, и тогда процесс начнет развиваться по их сценарию. Однако воевода решил рискнуть и был в своем праве. В конце концов, он отвечает за все – стало быть, и принимать решения только его прерогатива. Хотя – Семен это знал точно – вначале он посоветовался с теми, кому доверял. В их число неожиданно угодил и лейтенант, который, собственно, и рассказал потом о жарких дебатах в штабе, едва не перешедших в мордобой. Как бы то ни было, решение было принято, и теперь оставалось воплотить его в жизнь.
Час «Ч» наступил на рассвете. Точнее, это наверху был рассвет, и солнце, подсвечивая затянувший окрестности туман в нежно-розовый цвет, создавало воистину феерическое зрелище. А здесь, в подвале, освещенном лишь светом факелов, метались по стенам жутковатые в своей ирреальности тени, заставляя ежиться не только Семена, чье сознание в детстве было изрядно отравлено американскими ужастиками, но и бывалых воинов. Однако все стояли, ожидая начала боя, и понимали, что иначе нельзя, что за ними город, который надо любой ценой защитить. Пожалуй, Семен в этом плане был единственным, кого не держало здесь ничего, кроме чувства благодарности, но и он поддался общему мрачно-решительному настроению.
Откровенно говоря, его на это задание для смертников никто пинками не гнал и за уши не тащил. Мог бы остаться на стенах, и никто не упрекнул бы его в трусости, но как-то подумалось, что прибор ночного видения все же дает ему больше шансов, чем остальным. Так же рассудили и остальные, но лейтенант погнал своих подчиненных на стены, на случай возможного штурма, а сам отправился ко второму подкопу. Вот и оставалось теперь стоять да поглаживать то и дело потеющей рукой пистолет – ощущение внушительной тяжести оружия на поясе придавало уверенности.
Хорошо еще довесок в лице охраняемой девицы, которая в последнее время приобрела дурную привычку таскаться за ним следом, удалось сбагрить. Как? Да очень просто, заперев ее в доме. Правда, само по себе это вряд ли являлось для нее особым препятствием, но, если предварительно привязать к кровати – тады ой. План был продуман до мелочей и обсужден с суровым родителем, который выразил полное понимание ситуации и поддержку столь правильной идеи. Наверняка отлично понимал – удержать ее от того, чтобы сунула свой героический и не в меру любопытный нос в самое пекло, иным способом вряд ли получится. Клятвенно пообещал выпустить, но – попозже, когда все закончится, а пока оставалось вспоминать слова, которыми девушка их провожала, и удивляться бедности местных идиом.
– Готовы? – возглавляющий их небольшой отряд матерый десятник, седой и с жутким шрамом от брови до подбородка, неприветливо оскалился. Поврежденные мышцы лица весьма ограничивали мимику ветерана, и потому улыбка у него выходила особенно зловещей. – Ну, пошли, пошли, хряки беременные!
Угу. Сразу вспомнился Хайнлайн с его мыслью о том, что сержанты во все эпохи выражаются одинаково. В смысле грозно, оскорбительно и без намека на логику. Служба у них такая. Тем не менее сработало, и их небольшой
