Переводчик - Александр Шувалов

Он наконец-то с удовольствием закурил, достал из кармана последнюю гранату и приготовился срывать чеку зубами с риском заработать кариес.

Показалось, что слышится стрекот подлетающего вертолета, и он решил, что действительно показалось. Только в кино из-за леса в самый последний момент, когда кажется, что гибель положительного героя неминуема, выскакивает красная конница или танки со звездами на башнях. В реальной жизни обычно выскакивает облом во весь профиль.

Однако шум винтов усиливался, и вдруг раздались характерные и милые слуху Питона звуки, свидетельствующие о том, что вертушка начала работу по наземным целям всем, что было, – ракетными снарядами и пулеметами. Тут силы у Коли закончились, и он потерял сознание.

Он не увидел, как из вертушки выбросили тросы и по ним спустились двое. Придя в себя от боли в груди из-за выпавшего изо рта окурка, понял, что сил вырвать чеку у него уже нет. И тут он услышал звук и шагов и голоса:

– О, автоматы валяются.

– Это наш Питоша сдаваться собрался.

– Хлебом его не корми, дай только посдаваться. Интересно, он чеку сорвать успел?

– Сейчас глянем.

Кто-то аккуратно вытащил из его руки гранату, кто-то похлопал его по щеке. Седых открыл глаза и, как сквозь туман, увидел родные до боли физиономии товарищей по борьбе капитанов Литвинова и Рябова, соответственно Гнома и Поручика. Он хотел сказать, что очень рад их видеть, но сил на это не оказалось. Впрочем, ему и так поверили.

Гном подхватил его, как дитя малое, на руки и бегом понесся к зависшей вертушке. Поручик следовал в арьергарде.

Откуда, спросите, в кустах оказался рояль? Элементарно, Ватсон. Все дело в том, что командир группы Волков почти двадцать лет отработал в спецуре и поэтому все и всегда старался по возможности предусмотреть. А еще ему очень не понравился полковник, из расположения войск которого они вышли на задание. Из разговоров с офицерами части выяснилось, что этот бравый воин, ко всему прочему, прямо-таки как отца родного обожает своего шефа-генерала А генерал в свою очередь очень любит прилетать в расположение войск орла-полковника с девками и отрываться там по полной душой и телом. Поэтому-то Волков и оставил двух своих офицеров на связи на всякий, так сказать, случай.

И, как всегда, не ошибся.

Он успел почти сразу же связаться со своими и сообщить квадрат, откуда забирать Питона. А далее произошло следующее.

– Товарищ полковник, в квадрате... наш раненый офицер ведет бой с противником, прикрывая отход группы. Требуется вертолет для его эвакуации.

– Больше ничего не требуется? Ты скажи, не стесняйся, я дам. Вашего там уже грохнули давно, и вертушку сбить могут, а она не у тебя, капитан, а у меня на балансе. И потом, она сейчас в другое место вылетает.

– Ясно дело, в другое. За генералом с его блядьми.

– Что ты сказал? А ну пошел на хер отсюда... ой! – Еще бы не «ой», когда вдруг видишь ствол, направленный прямо тебе в мочевой пузырь, а у горла чувствуешь лезвие ножа...

– Значит так, придурок, сейчас звонишь летунам и направляешь их к генералу. Скажешь, что даешь в сопровождение двоих офицеров. Ты понял меня? – ласково спросил у доблестного вояки Гном, двухметровый организм с личиком, способным напутать Валуева.

– И не вздумайте шутить, голубчик, – вылитый адъютант его превосходительства из киноэпопеи шестидесятых, Поручик шевельнул кончиком уса и немного надрезал кожу на полковничьем горлышке. – Мы все равно возьмем эту вертушку, с вашего согласия или без.

– Жить хочешь? – проревел потерявший всякое терпение Гном.

– Хочу, – сознался полковник и заплакал.

– Тогда звоните, дружок, – погладил его по удалой головушке Поручик, впрочем, не убирая лезвия от шеи.

Испуганно попукивая, полковник отдал все необходимые распоряжения. Не успел он договорить, как Поручик нажал на некие точки на его шее и погрузил доблестного военачальника в глубокий и здоровый сон. Тушку спящего уложили в кроватку и укрыли шинелью.

– На сколько отключил? – спросил Гном напарника.

– С гарантией десять минут.

– Мало. – Гном от всей души добавил лежащему ребром ладони по основанию черепа. – Вот теперь все сорок минут с гарантией.

Когда вертолет поднялся в воздух, Гном с Поручиком приказали экипажу поменять курс и неожиданно нарвались на жесткий отпор. Командир вертолета, коротышка с монголоидной физиономией, оказался далеко не трусом:

– А не пойти ли вам в жопу, тоже мне угонщики. Куда мне приказали, туда и полетим.

– Мы вас сейчас выкинем отсюда на хер и сами машину поведем, – заорал Гном.

– А рычаг от себя и все в лепешку? – улыбнулся коротышка.

– А пулю в лоб? – спросил Поручик и обнажил ствол.

– А успеешь? – в свою очередь поинтересовался правый пилот и тоже полез за оружием.

– Мужики, там наш парень раненый с чехами сражается уже больше получаса, выручать надо, – взмолился Гном.

– Честно? – недоверчиво переспросил коротышка.

– Честно, – ответил Поручик, – мы потом где надо подтвердим, что заставили вас силой.

– Меня заставишь, – гордо ответил командир. – Ладно, прячьте волыны, придурки, летим Фокса с кичи выручать.

– Командир, – взмолился правый пилот. – Да нас же...

– Ша, Михалыч, мы кто с тобой, офицеры доблестных российских ВВС или у блядей на развозке? Кстати, а где стрелок? – спросил он у Гнома.

– Да я его немного... – смутился тот.

– Идиот, быстро приводи его в чувство, ему же работать скоро!

Дальше сами знаете что. Уже в вертолете Питона по новой перевязали и доставили прямо в госпиталь. Ноги ему спасти все-таки успели.

Группа Волкова задание выполнила успешно. Седых представили к Герою России, остальных (кроме двоих) – к орденам. Гному и Поручику объявили по строгому выговору, что их не сильно-то и расстроило.

А потом ситуация несколько изменилась. Засверкали молнии, загремел гром. Всплыл рапорт товарища полковника о противоправных действиях и нанесенных ему побоях. Обломавшийся с сексом на природе генерал оказался очень не из простых и поднял зверскую вонь. И началось.

– Кто вам бандитствовать разрешал? Как можно с такой дисциплиной? Самоуправство... Раздолбайство... Побои должностного лица... Партбилеты на стол, тьфу, черт, всех посадить...

Потом все как-то устаканилось. В итоге никого не посадили, но и не наградили. А капитанов Литвинова и Рябова просто уволили из рядов доблестных Вооруженных сил за дискредитацию высокого звания российского офицера. И правильно, между прочим, сделали. Не нужны нам такие офицеры, ни жопу как следует начальству лизнуть не умеют, ни слова ласкового произнести...

Долечивался Николай в Москве в Бурденко, почему-то в отдельной палате и с запредельно обильной кормежкой (потом узнал почему). Ноги стали более-менее приходить в норму, но разболелся поврежденный еще в цирковой юности позвоночник. Короче, военно-врачебная комиссия признала старшего лейтенанта Седых непригодным к дальнейшей службе и определила ему третью группу инвалидности. Тут-то Николаю стало по-настоящему хреново.

Ребята из группы его почти не посещали, замучились одновременно мотаться по командировкам и натаскивать молодых бойцов, пополнивших группу взамен выбывших.

А потом все изменилось. В один прекрасный день к пребывающему в грусти Питону заявилась целая делегация: лишенцы Гном с Поручиком и какой-то налысо бритый мужик средних лет почти с Гнома ростом и чуть пошире в плечах. Лишенцы, судя по одежке и довольным физиономиям, от расставания с Вооруженными силами России не проиграли, а вовсе даже наоборот.

– Здорово, – молвил лысый. – Меня зовут Александр Корнелиевич Котов, а за глаза все называют Саня Котов. И ты так будешь называть.

– С какого такого перепуга?

– Сейчас объясню. Ты чем собираешься заняться после выписки?

– Милостыню просить по электричкам.

– Не-а, не будешь.

– Это почему?

– Потому что некогда будет.

– ???

– Работы у нас много. И платят очень даже неплохо. Так что подрабатывать на стороне не придется.

– Какой работы?

– Ребята, погуляйте минут двадцать, мне с болезным пообщаться надо.

– Есть, – и Гном с напарником вышли из палаты. Стало ясно, что рубаха-парень Саня Котов дисциплинку среди подчиненных поддерживает как надо.

– Значит так, после нашей беседы ты выпьешь с ребятами водки, а завтра у тебя начинаются интенсивные восстановительные процедуры. Ты мне здоровый нужен.

– Почему я?

– Уважаю ребят с последней гранатой, – и тут здоровяк почему-то хмыкнул.

– А что делать придется?

– Слушай, – и он рассказал слегка обалдевшему Николаю, что ему придется делать на новой работе.

Ровно через двадцать минут, как и обещал, собеседник Седых покинул палату, сказав напоследок: