Долгожданная развязка - Максин Барри

Он устал от перелета и хотел отдохнуть, прежде чем отправиться к человеку, в поисках которого объехал едва ли не полмира.

Улицы быстро проносились мимо. Кругом толпы отдыхающих. В этом отношении город напомнил ему Испанию, и от этих воспоминаний его передернуло. Уж лучше бы он туда не ездил.

— Вот и приехали — Розовый дворец. С вас двадцать долларов.

Уэйн дал ему пятьдесят и не стал ждать сдачу, слишком устал. Коридорный проворно выхватил его чемодан из багажника такси и провел через роскошный сад с пальмами и фонтанами. В холле с высоким потолком он подошел к конторке и снял номер, не обращая внимания на маленький фонтан в центре, в чаше которого между лилиями плавали тропические рыбки.

— Желаете поужинать внизу, мистер Д'Арвилль, или послать вам ужин сюда? — спросил коридорный, когда Уэйн прошел через четырехкомнатный номер на балкон, который выходил прямо на океан, а внизу мужчины и женщины лежали вдоль бортиков бассейна, напомнив ему коптящихся рыб.

— В номер. Принесите меню.

Коридорный кивнул, заулыбался при виде чаевых и поспешил уйти. Вошла горничная и начала распаковывать его вещи, но он даже не обернулся. Гостиница располагалась среди массы тропических растений — рододендронов, бугенвиллеи, гибискуса и цветов под названием «райские птицы». Лилии и орхидеи росли повсюду, как сорняки, но Уэйна не тронула ни их красота, ни великолепие самого знаменитого в мире пляжа — Вайкики.

Когда вошел коридорный, он обернулся и взял у него меню в кожаном переплете. От усталости он почти не чувствовал голода и не заметил, что меню было столь же экзотичным, как и окружающая обстановка. Он заказал телячью отбивную, кокосовый пудинг и бутылку белого вина, предупредив, чтобы вино было лучшего качества. Ему не хотелось читать список вин, который, он был уверен, наверняка окажется длиной в милю.

Ужин принесли быстро. Уэйн так же быстро его съел и сразу же завалился в постель. Проснулся он уже на следующий день после полудня. Вероятно, он таки не забыл повестить на двери табличку «Не беспокоить!». В последнее время он все чаще делал вещи, о которых потом не помнил. Надо будет обсудить это с Себастьяном. Он наверняка знает. Себастьян о нем позаботится.

Он принял душ, оделся, пошел в ресторан и заказал кофе и салат. Потом побеспокоился о том, чтобы взять напрокат машину. Ему дали лимузин с шофером, который знал город как свои пять пальцев. Ему даже гарантировали: водитель не болтлив. Что его вполне устраивало.

Прочитав адрес в блокноте, который прислало ему детективное агентство, он улыбнулся впервые за этот день. Он смотрел по сторонам с большим интересом, чем накануне, пока лимузин вез его на северо-восток, к бухте Канеохе, где в сравнительной роскоши под именем Билли Хокера, отставного пивного барона из бывшей Югославии, жил лейтенант Фридрих Хейнлих.

Пивной барон. Уэйн снова улыбнулся, вспомнив катер, который вез его, отца, мать и младшего брата, удиравших из Германии через озеро Констанс. Хейнлих тоже был на борту, но знал об этом один Уэйн. И он промолчал, хотя понимал, что его отец отдал бы все, чтобы добраться до Хейнлиха. Вспомнит ли его человек, прятавшийся под брезентом, уверенный, что сын Вольфганга Мюллера вот-вот выдаст его?

Машина проехала по шоссе вдоль великолепного побережья, свернула в сторону и остановилась у низкого бунгало, перед которым находился бассейн в форме почки и ухоженный сад с двумя сторожевыми собаками. Уэйн велел шоферу остаться в машине, а сам вышел.

Хейнлих, старый и обрюзгший, сидел у бассейна. Он спокойно и без тревоги наблюдал, как из впечатляющего лимузина вылез посетитель, и медленно выпрямился, когда тот остановился перед ним. Будучи богатым вдовцом, Хейнлих привык к визитам незнакомых людей, обычно доставляющих ему приглашения на разные мероприятия, но этот высокий незнакомец определенно не был чьим-то мальчиком на побегушках. Он почувствовал, что цепенеет, еще до того, как незнакомец открыл рот. Было в нем что-то странно знакомое, что-то из далекого прошлого.

— Да? Чем могу вам помочь? — спросил он более резко, чем обычно. Уэйн поднял одну бровь, подивившись явному американскому акценту. Разумеется, Хейнлих жил на острове несколько десятилетий. Наверняка добывал деньги шантажом в нужных местах. Интересно, куда разбросала жизнь бывших приятелей отца и сколько им пришлось выплатить этому лысеющему малосимпатичному человеку, чтобы тот не болтал. Украденные досье обеспечили его на всю жизнь.

— Полагаю, что скорее следует спросить, что вы можете для меня сделать… герр Хейнлих.

Человек, называвший себя Билли Хокером столько лет, что и считать противно, побелел как простыня.

— Mein Gott… — пробормотал хозяин бунгало, неуклюже поднялся и посмотрел в голубые глаза Уэйна. — Пойдемте, — с трудом выговорил он.

Уэйн прошел за бывшим нацистом во внушительный дом. Внутри было прохладно, на полу — керамические плитки, белые стены с нишами, в которых висели гавайские маски. В темного дерева шкафу со стеклянными дверцами гордо красовались народные инструменты — гитары, укеле, флейты, барабаны. Уэйн прошел мимо пышных растений, вьющихся по ратановой ширме, в сверхсовременную комнату, где было полно тонированного стекла, хрома и белой кожи.

— Неплохо живете, герр Хейнлих. Полагаю, куда лучше, чем пристало бедному лейтенанту, — прокомментировал Уэйн, выбирая наиболее удобное кресло и садясь.

Хейнлих несколько раз глубоко вздохнул, налил в два стакана чистое виски и протянул ему один.

— Кто вы? И что вам нужно?

На мгновение ему привиделись мстительные израильтяне или помешанные на идее возмездия бывшие узники концлагеря, но его успокоили отсутствие у визитера оружия и его относительная молодость.

— Не слишком оригинально, — укорил Уэйн и отпил глоток виски. — По правде сказать, мне очень обидно, что вы меня не помните. Ведь я когда-то спас вам жизнь.

Хейнлих резко повернулся и взглянул на Уэйна.

— Только не во время войны, — твердо заявил он. — Вы слишком молоды.

Уэйн улыбнулся и снова приложился к виски.

— Верно. Я был тогда мальчишкой. Стоял на катере. Озеро Констанс… А, вижу, вы начинаете припоминать.

Хейнлих упал в белое кресло. Его челюсть забавно отвисла. Для его описания вполне подошло бы английское выражение насчет «обалдевшей кефали».

— Сын Мюллера! — выдохнул он, и Уэйн кивнул, получая истинное удовольствие от ситуации.

— Никто иной. Я пришел получить по счету. За то, что столько лет держал рот на замке.

Хейнлих осушил свой стакан, но побоялся, что у него не хватит сил подняться и налить еще, хотя вторая порция ему бы не помешала. Все эти годы он чувствовал себя в безопасности, и вот…