Дочь итальянца - Амелия Тоуни

Сначала она не смогла сообразить, в чем дело, и замерла, прислушиваясь. Через секунду стон повторился, потом снова и снова. Без сомнения, он исходил из кухни. Арабелла вскочила и побежала туда.

Маурицио сидел там, где она оставила его, руки лежали на столе. На них он опустил голову и стонал как смертельно раненный зверь.

Арабелла в ужасе уставилась на него. Создавалось впечатление, что он полностью утратил контроль над собой.

— Маурицио…

Он выпрямился, здоровой рукой провел по лицу, но стонать не прекратил.

Это было невыносимо видеть. Арабелла решила было, что он бесчувственный, потому что Маурицио никогда не говорил и ничем не выражал свои эмоции. Но то, чему она стала свидетелем сейчас, опровергало ее прежние умозаключения. Трудно было представить человека, который страдал бы сильнее, чем Маурицио Скальди.

— Дорогой… — прошептала она, склоняясь к нему.

Он тут же обнял Арабеллу и спрятал свое лицо на ее груди. Он цеплялся за нее, словно ничто иное в мире не могло заставить его ощутить себя в безопасности.

Арабелла ужаснулась, когда, рассказав ему о подробностях смерти дочери, увидела, как Маурицио в порыве отчаяния пытается пробить кулаком стену. Но сейчас все было во сто крат страшнее. Сейчас Маурицио разрушал самого себя страданием, доведенным до абсолюта.

— Маурицио, Маурицио…

Ей хотелось сказать ему миллион ласковых, утешительных слов, но она только шептала его имя снова и снова и сжимала его в объятиях, чувствуя, как содрогаются его плечи от рыданий, которые он сдерживал пятнадцать неимоверно долгих лет…

Наконец Маурицио стал успокаиваться. Дрожь все еще била его, но уже тише и тише.

— Не знаю, что случилось со мной, — хрипло произнес он, словно извиняясь. — Сначала я справлялся с собой, а потом словно попал в ад.

— Так было и со мной. Нет никакого средства против этого. Ты будешь страдать, но постепенно боль утихнет.

— Утихнет? — спросил он с надеждой.

— В конце концов да, — ответила Арабелла. — Но тебе придется набраться терпения.

— Я не могу оставаться один, — признался он.

— Я здесь. Ты не один.

Маурицио поднял на нее измученные глаза.

— Я был один, когда ты уехала.

Арабелла заключила его лицо в ладони и поцеловала.

— Тогда я больше никуда не уеду.

Сначала он никак не отреагировал на ее слова. Затем покачал головой.

— Ты так не думаешь.

— Нет, — возразила она, — именно так я думаю, чувствую и говорю. Я не могу оставить тебя, Маурицио, потому что люблю тебя, всегда любила и буду любить. Мы принадлежим друг другу.

Очень медленно он чуть отстранился от нее и бережно положил левую руку на ее живот. Затем вопросительно посмотрел на молодую женщину.

— Да, — сказала Арабелла. — Это правда.

Тогда Маурицио прижался лбом к ее животу и облегченно вздохнул. Он больше не дрожал, словно наконец обрел мир и покой в своей душе.

Когда Арабелла взяла его за руку, он последовал за ней в спальню, не протестуя.

12

Как только первый луч солнца проник через окно, Маурицио мягко произнес:

— Я думал, ты никогда не соберешься сказать мне, что беременна.

— Как давно ты догадался?

— Почти сразу. Ты была такой же, как тогда, — ласково ответил он.

— Ты помнишь это?

— Я помню все, что связано с тобой, с первого момента нашей встречи…

Они провели всю эту ночь в объятиях друг друга — и даже сломанная рука Маурицио им нисколько не помешала, — иногда разговаривая, но главным образом в молчании, находя радость во взаимной близости. Минуты превращались в часы, Арабелла чувствовала, как ее сердце трепещет, возрождаясь к новой жизни, где будут только радость и счастье. Она знала, что то же самое происходит и с Маурицио.

— Не найдя счастья в браке с Надин, я подумал, что ребенок послужит мне утешением. Но Бог не дал нам его. И я благодарю Его за это сейчас, — сказал он. — Потому, что почти сразу же после развода я вспомнил о тебе. Но за столько лет многое изменилось, все слишком запуталось. Да и я стал совсем другим человеком…

— Да, — тихо произнесла Арабелла, — я поняла это, едва увидев тебя.

— Когда мы были молоды, казалось так просто сказать: я люблю тебя. Ничего, кроме любви, тогда не имело значения, — продолжил Маурицио. — Но когда мы встретились снова, появилось очень много других вещей, которые выглядели важными. Положение в обществе, уязвленная гордость, желание отомстить… Ведь я еще не знал всей правды о случившемся пятнадцать лет назад.

— Я, к сожалению, тоже, — вздохнула Арабелла. — Иначе не стала бы так мучить тебя.

— Сильвана как-то сказала, что я верю только тому, чему хочу верить. И она была права…

Маурицио испытывал вполне объяснимую потребность выговориться, чтобы между ними не осталось недосказанности, хотя прекрасная молодая женщина, положившая голову на его плечо, вызывала сильное желание отбросить слова и заняться чем-то гораздо более приятным. Но он знал, что чем быстрее они покончат с прошлым, тем скорее для них настанет сияющее завтра. И поэтому продолжал говорить:

— И я бросил все силы на поиски тебя, чтобы, получив то, что желаю — ребенка от тебя, — смог бы продолжить привычное существование. О твоих чувствах, скажу честно, я не задумывался, полагая, что не должен щадить женщину, предавшую нашу любовь… Но когда я увидел тебя, то понял правду, которую упрямо отказывался признать все эти долгие годы.

— И какой же была эта правда? — спросила Арабелла, затаив дыхание.

— Что я не прекращал любить тебя все это время, что жизнь без тебя была для меня пустыней. Что свое сердце я заковал в стальную броню, чтобы ничто не могло заставить его биться быстрее или же ранить его…

— Бедный мой, — прошептала Арабелла, целуя его. — Если бы я знала!..

Маурицио не мог преодолеть соблазна и ответил ей тем же. Но, собрав все силы, заставил себя ограничиться поцелуем и продолжил свою исповедь:

— Мне казалось, что я все просчитал, все тщательно спланировал. Но когда увидел тебя в доме Бриджеса, то ужасно занервничал. Ты вошла с Роном в гостиную, такая красивая, такая далекая, такая холодная, что я не знал, как себя вести, что сказать тебе. Ты улыбнулась мне, протянула руку, но, казалось, не узнала меня… И тогда я решил поступить с тобой, как с другими людьми, от которых мне что-то нужно… Но опять ошибся. Ты с презрением отвергла мой дорогой подарок, показав, что, несмотря на видимость, осталась прежней, моей Абби…

— Но тем не менее ты не сдался, не отступил, решил настоять на своем, — сказала Арабелла, улыбаясь. — Как это сделал бы мой Маурицио…