Вечное - Николай Секерин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дааа, – протянул я. – Вот бы и нам силу религии.
Отец Владимир вздохнул.
– Увы, мой друг, нам её не видать.
– Хорошо, мне твои мысли понятны. Но с чего мне начать? Думается, не так уж много времени мне осталось.
– Не суетись. Живи так, как если бы все вокруг уже проснулись и одумались. Веди правильный образ жизни, занимайся уборкой, не мусори, демонстративно занимайся спортом, не трави организм, не пользуйся транспортом с двигателями внутреннего сгорания, не смотри телевизор, игнорируй стихийные движения масс, не ругай никого, не обзывай и не язви. В общем живи как надо и пусть это видят.
– Нуу, таким образом много последователей я не соберу.
– А никто и не говорит, что надо много. Надо качественно, Василий. Пусть те из людей, кто подхватят твою идею, передадут её следующим, также, своим примером. Так, лет через двести человечество получит то, что нужно. В этом суть, Василий. Мы думаем не за людей нынешних, а за будущее. Нам важна перспектива и не нужно брать на себя больше, чем ты способен потянуть. Мы, ты и я, мы ничто. Сознание – вот что важно. Целое, большое, всё разрастающееся. Если мы начнём всё делать правильно, маятник качнётся в нужном направлении и все эти закулисные кукловоды просто рухнут через несколько поколений. Когда люди проснутся и станут жить во благо.
В его словах была логика. Я сказал:
– Что ж, пожалуй ты прав, если разобраться, другого способа то и нет.
Мы проговорили весь день, вечер и ночь. А потом весь следующий день. Постепенно темы для разговоров иссякли, и отец Владимир сказал:
– Да, Василий, уведомление. Оно приходит неожиданно. В какой-то момент, в мыслях самопроизвольно возникает точная дата и время. Тогда начинается обратный отсчёт. Моя дата сегодня, время через час, поэтому я, пожалуй, пойду. Не знаю как и где это должно произойти, но произойдёт, сомневаться не приходится, – он усмехнулся. – Мы то с тобой знаем, смерти бояться нечего, не так ли?
Я протянул ему руку.
– Я очень рад нашей встречи, Владимир, у меня такое ощущение, что мы знакомы целую вечность, хотя в этой реальности прошло всего-то три дня.
Он пожал руку и направился к двери. У порога он обернулся и пристально посмотрел мне в глаза.
– Но ведь на самом деле… мы вечность и знакомы, не так ли?
Я вдруг почувствовал непреодолимое желание обнять его. Сейчас я видел в нём родного брата, друга, отца. В голове не укладывается, ведь если все люди узнают правду о сущности нашего Сознания, такое же чувство мы все будем испытывать по отношению друг к другу. Это чувство безграничного доверия и понимания, всеобъемлющего единения, желание созидать, беречь природу и самих себя. То, что мы потеряли, о чём забыли, идя много тысяч лет по ложному пути.
Отец Владимир продолжал смотреть мне в глаза. Я понял, что он думает о том же.
Наконец он открыл дверь и сказал:
– Прощай.
И не дождавшись ответа, вышел.
Больше я его не видел и не знаю как он умер.
На следующий день я собрал свои немногочисленные вещи, бросил ключи от квартиры в почтовый ящик хозяина и уехал из города.
***
Странно как меняется человеческое восприятие реальности, когда пропадает страх смерти. Смерть это главный наш страх. Чего бы мы ни боялись: потерять деньги, остаться в одиночестве, стать инвалидом, или попасть в тюрьму; попасть в аварию, опозориться на работе, или заговорить с незнакомым человеком. За любым страхом всегда стоит смерть. Так или иначе, наши инстинкты оберегают нас только от неё. Всё остальное – не более чем фантазия, оправдание для нашего мозга, который в тайных своих уголках всегда свяжет любую «опасность» со смертью.
Бояться смерти бессмысленно. Рано или поздно умирает каждый, и сколько бы времени не продолжалась жизнь, она проходит всегда одинаково быстро. За секунду до смерти ты понимаешь, что не важно сколько лет ты жил. Всё равно это был лишь один краткий миг. Двадцать лет, тридцать, шестьдесят, или девяносто девять. Разницы нет. Это мгновение.
Я знал, что ждёт меня по ту сторону, весь этот процесс можно было описать как ракетку для настольного тенниса с привязанным к ней шариком на резинке.
Упражнение, чтобы учиться отбивать шарик. Вы бьёте по нему ракеткой, он отскакивает, потом возвращается, бьётся о ракетку снова, и снова отскакивает. Наше сознание, когда мы живём в человеческом теле, подобно шарику. Когда мы умираем, шарик возвращается к «ракетке», к общему сознанию. Туда, где все мы часть одного огромного целого. Но там мы не задерживаемся, шарик снова летит в свободное пространство, вселяясь в новое тело, нового человека. В новой жизни.
Вы просто закрываете глаза и проваливаетесь. Вас притягивает к тому общему, коллективному Сознанию, которое затягивается вами, впитывает то, что вы постигли в жизни, после чего выплёвывает вас снова. Вы летите по нескончаемому коридору гротескно абсурдных красок и попадаете в поток семени, из которого перемещаетесь в утробу матери. А дальше девять месяцев медленной, тщательной «варки», до состояния готовности.
И всё сначала.
Просто знайте: нет никакой смерти.
После встречи с Владимиром прошло несколько лет. Я переехал жить в небольшой приморский город. Выбрал наиболее людное место и стал делать всё, как мы решили.
Демонстративно выносил мусор, не пользовался транспортом, загрязняющим атмосферу, вёл здоровый образ жизни, занимался спортом. Постоянно принимал участие в акциях в защиту природы, был приветлив и всегда старался делать хорошее на глазах людей.
Долгое время я не замечал никаких изменений, но потом улучшения стали постепенно появляться. Очень медленно и мало, но всё же. Я понял, что таким темпом лет через триста мы точно начнём жить по-другому. Люди, наконец, откажутся от войн и насилия, мы откроем границы и перестанем уничтожать свою землю. Может быть. Да, может быть.
Тогда же, я решил записать свою историю от начала и до конца. Возможно, когда-нибудь её прочтут, и кому-то она чем-то поможет.
Нет никакой возможности заставить людей поступать правильно. Можно принудить, затравить угрозами, поработить, но ненависть будет копиться в их сердцах. Хуже того, она будет передаваться через каналы сознания во всё новые жизни. Ребёнок, выросший в атмосфере страха и насилия, никогда не станет добрым человеком. Исключения возможны, но в очень редких
