Невеста лорда. Книга 1 - Глиссуар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Придумать пожелание пооригинальнее Лейлис помешало посредственное знание северного наречия, пришлось произнести наобум самое заурядное проклятие, которое дословно означало именно «сгинуть в дороге».
Хэнред удовлетворенно кивнул, помахал рукой на прощание и, тихо ругаясь и ворча, побрел по грязи, мимо заполненных жижей канав к нетающему ледяному тракту. Он уже не казался таким огромным и крепким, когда медленно удалялся в полном одиночестве в сторону леса. Лейлис подумала, что без этого человека будет очень скучно. Но на скуку не было времени.
Из Верга прибыли первые обозы с зерном. Одного обозчика, правда, не досчитались, и в телеге, которую он вел, из пары разорванных мешков высыпалось почти все зерно, но это мелочи. Когда леди Бертраде сообщили о прибытии обозов, она указала слуге на стопку приходных книг в углу комнаты и велела отнести их своей невестке. Лейлис нужно было проследить, чтобы привезенное зерно заново взвесили, проверить и перепроверить расчеты, занести все в книги и вычесть полученную сумму из остатка долга лорда Моррета Хостбина. Это было занятие на много часов, возможно, не на один вечер, к тому же встала срочная проблема: куда разгружать привезенное зерно. В подземных хранилищах замка в это время года было отвратительно сыро, и Лейлис заявила, что в таком помещении пшеницу хранить нельзя, и потом долго пыталась объяснить на всех языках, почему именно. Обозчики требовали еды и места, чтобы отдохнуть перед обратной дорогой, их лошадей надо было накормить, а телеги починить. Рейвин как лорд в такие мелочи не вникал, леди Бертрада не помогала из принципа, наблюдая со стороны, взваливать дела на и без того очень занятого кастеляна было неловко.
Подходящее временное хранилище для зерна удалось найти в том помещении, где раньше хранились ткани, которые пришлось разложить по другим местам. Обозчикам позволили остаться на три дня, хотя они и не горели желанием так скоро снова совершать переход через Брейнденский лес. Один из этих людей пристал к Лейлис с просьбой заплатить ему выкуп за смерть брата, который не доехал. По логике проходимца, раз его брат погиб в лесу, везя зерно в Эстергхалл, то хозяева замка несут за это ответственность. Лейлис еще раньше заметила у него на руке полуприкрытое грязным рукавом свежее клеймо грабителя. У трагически погибшего брата, по всей видимости, должно было быть такое же.
— Твой брат знал, на что шел. Вам дали шанс искупить ваши преступления и спастись от виселицы, денег сверх этой милости никто из вас не получит, — спокойно сказала она, глядя снизу вверх на мужчину вдвое крупнее себя и на фут выше ростом. Он ушел, шипя что-то себе под нос, а Лейлис поняла, что чья-то злость ее совершенно не волнует.
Менестрелю из Верга предложили вернуться домой вместе с обозчиками. Однако парень внимательно осмотрел царапины, оставленные на боку одной из телег, пригляделся к потенциальным спутникам и отказался под тем предлогом, что ему очень нравится помогать мастеру Ханому. Действительно, пока Лейлис и Крианс занимались в библиотеке, менестрель был чаще всего там, выполняющий какие-то мелкие поручения или читающий в уголке какую-нибудь книгу. Он старался быть незаметным, и у него получалось. Лейлис даже имени его не знала, пока Шилла не сказала — Энвар. Он был, как оказалось, не из Верга, а откуда-то с востока, но все время путался, рассказывая, откуда именно, и это так и осталось неясным. Никто, впрочем, особо и не интересовался. И вообще Лейлис очень долго не обращала внимания на то, что слишком часто слышит от Шиллы разговоры об Энваре. В тот период времени собственные переживания и впечатления от супружеской жизни занимали ее гораздо больше. Ее мысли постоянно в течение дня обращались к Рейвину, порою мешая полностью сосредоточиться на каких-то делах. Иной раз она замечала за собой, что днем ей не терпится дождаться вечера, когда они с мужем смогут остаться наедине, и, ловя себя на подобных мыслях, чувствовала смущение.
Сидя в библиотеке Эстергхалла и слушая, как мастер Ханом своим тонким, сипло звучащим голоском читает очередную балладу на старом наречии, построчно переводя на язык Севера, Лейлис предавалась всяким праздным и наивным размышлениям, вроде того, сможет ли Рейвин любить ее так же нежно и преданно, как лорд Менриард из Рогшентона любил свою жену? Или сможет ли она убить человека, чтобы быть с любимым, как сделала это леди Кингрин, дочь Горднисса…
Крианс рядом откровенно скучал и бросал тоскливые взгляды на окна, из которых щедро лился теплый солнечный свет. Книжник недовольно прервался, заметив, что его не слушают с должным вниманием:
— Миледи, все ли слова понятны для вас в этом отрывке? Крианс, тебе тоже?
— Да, мастер, — ответили оба и переглянулись со смешком.
— Хорошо, — старый книжник свернул свиток с балладой и перетянул кожаным ремешком. — Может быть, хотите почитать что-то другое? Миледи, может быть, вы хотите узнать перевод каких-то фраз или отдельных слов, которые нужны для повседневного общения?
Лейлис очень бы хотелось узнать, что точно означают те слова, которые она слышала ночью от Рейвина в те минуты, когда ее ноги были у него на плечах.
— Миледи, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил книжник, обратив внимание на горячий румянец на щеках леди Эстергар. — Вы нездоровы?
— Все в порядке, мастер, — невнятно пробормотала Лейлис, склоняясь к столу и закрывая лицо руками.
— Хорошо, на сегодня достаточно, — уступил старик. — Приятного дня.
Дни действительно были приятными. Такой жары, какая бывала летом на Юге, конечно, не было — женщины, по всей видимости, и не подозревали о существовании платьев без рукавов, простолюдины даже во время тяжелой работы не снимали рубахи, и никто не спешил лезть в озеро без необходимости — но в целом погода держалась приятная, солнечная, и не было дождей.
Лейлис потратила много времени, объясняя кухаркам, как печь хлеб из пшеницы, причем в процессе объяснения обнаружила, что сама недостаточно осведомлена об этом деле. Северяне хотя и понимали ценность пшеницы, слабо представляли, что можно с ней делать, кроме как варить. На всю округу была одна ветряная мельница, и та по назначению почти не использовалась. Промучившись целый день с тем, что в итоге даже на хлеб оказалось непохоже, Лейлис согласилась с тем, что усилия не стоят результата. К тому же северяне считали решающим фактором то, что в пшеничную кашу можно было добавлять тьянку, а в хлеб — нет, как
