Черные розы для снайпера - Нина Васина

– Но хоть тогда ты его арестуешь?! Тогда он нарушит закон настолько, чтобы ты наконец применила свои способности офицера безопасности?

– Мои способности здесь ни при чем. А закон приобрел форму навязанной условности. Я не служу закону с тех пор, как я «умерла». Я так рьяно его защищала, так хорошо охраняла границу между нормальным человеком и преступником, что должна была имитировать свою смерть, чтобы не попасть в тюрьму. А в тюрьме, Карпелов, не бывает водопоев. Сейчас меня еще в какой-то мере интересует условность под названием «государственная безопасность». Потому что я пока еще надеюсь, что мои дети будут жить в России.

Запищал пейджер. Ева достала его из кармана широкой разлетающейся юбки и, отвернувшись, посмотрела на экран.

– Поедешь в Москву? – спросил Карпелов, заметив, что она нахмурилась. – Подождать тебя?

– Извини, – Ева виновато опустила глаза, – у меня здесь машина спрятана на крайний случай, армейский джип для любой погоды. Не обижайся.

– Да я ночью свое отобижался. Знаешь, что обо мне сказал твой психолог? – спросил Карпелов из тамбура, придерживая руками двери.

– Карпелов, у тебя все хорошо, честное слово, ты в порядке, не обращай на нее внимания!

– Ну да! А неразвитость абстрактного мышления, профессиональная предвзятость? Навязанное чувство… надо было записать, черт! – бормотал Карпелов, прижавшись щекой к стеклу, чтобы подольше удержать глазами уплывающую фигуру женщины на платформе.

Ева вернулась в дом, еще раз накормила близнецов, хотела поиграть с ними, но мальчик и девочка все время уползали от нее или уходили, держась за стены, потом соединялись вместе и начинали молча и заботливо отнимать и отдавать по очереди друг другу все предметы, которые им попадались. Сопротивление одного из них воспринималось другим как сигнал к проявлению дополнительной заботы. В ход шли разные уловки, вплоть до покусывания друг другу пяток. Ева, наблюдающая эту возню, впала в почти бессознательное оцепенение. Она заметила, что, даже ударившись, никто из них не плакал громко, чтобы привлечь внимание. Боль в данном случае была дополнительным неудобством, отвлекавшим близнецов друг от друга. Попытка Евы почитать им стихи из большой и толстой книги Маршака кончилась совершенно неожиданно. Мальчик и девочка заползли на нее и полезли руками в рот, словно пытались понять, откуда происходят звуки. Еву беспокоила их обоюдная самодостаточность и равнодушие к окружающим людям, хотя они уже проговаривали предложения из трех-четырех слов и правильно показывали на многие предметы. Если кто-то из них оказывался вдруг один по собственной воле, это значило, что он спешил передать какую-нибудь информацию о другом. Если их разъединяли насильно, они сначала проводили тщательный поиск, потом начинали приставать ко взрослым, в ход шли щипки, укусы, громкий визгливый крик и завывания. Если другой близнец не находился, а силы у ищущего иссякали, то маленький человечек садился и начинал покачиваться, произнося с упорством заевшей пластинки только одно слово. Это слово означало имя другого. Девочка, напряженно покачиваясь, твердила «Сёка», а мальчик – «Ива».

Ева, лежа возле них на полу, пыталась отнять половник, который дети, медленно передвигаясь по дому, притащили из кухни.

– Мой, – сказала она, прижав половник к груди. Мальчик угрожающе засопел и стал отнимать половник, девочка подползла близко и, изучающе осмотрев одежду Евы, протянула руку к часам на запястье. – Это часы, не надо, – сказала Ева, отпустив половник. – Дай мне другую игрушку.

Маленькая Ева думала, перебирая пальцами завязки на своей рубашке, маленький Сережа на всякий случай спрятал отобранный половник за спиной. Девочка, решив трудную задачу, быстро поползла, стуча коленками, из комнаты. Мальчик тут же двинулся за ней, бросив половник. Они вернулись тоже друг за другом, в зубах девочка несла игрушечную собаку.

– Я хочу куклу, – сказала Ева, покачав головой и не соглашаясь на собаку.

– Бака! – решил навести порядок мальчик.

– Хочу куклу! – повысила голос Ева, и произошло именно то, чего она и ожидала. Близнецы утратили к ней всякий интерес. Они забрали собаку и половник, оттащили свою добычу подальше от Евы и занялись друг другом. Половник менялся на собаку, собака на старую тапку, тапка на швабру, швабра вынудила их подняться на ноги и перемещаться дальше по коридору, держась за стены.

– Что ты все время их исследуешь? – спросила Далила, появившись в дверях и со снисходительной улыбкой глядя на сидящую на полу Еву. – Не волнуйся, они развиваются соответственно возрасту, а кроме того, еще и счастливы.

– Им никто не нужен, – пробормотала Ева.

– И я про то же! – кивнула Далила.

– Пес лает, – вздохнула Ева, – наверное, дети уже сползают с крыльца.

Женщины вышли в коридор и смотрели в яркий прямоугольник солнечного дня из прохлады старого дома. В одних рубашках, выставив голые попки, мальчик и девочка спускались со ступенек задом, сначала ощупывая, как щенки, нижнюю ступеньку ногой. Пес лаял, сидя на земле, радостно и призывно. Он подождал, пока дети спустятся, и стал носиться вокруг них кругами, увлекая от дома.

Ева взяла за руку мальчика, Далила – девочку, женщины медленно пошли к загородке.

– Уезжаешь? – спросила Далила.

– Вот полы помою в доме и поеду, – кивнула Ева.

– Я могу сама помыть.

– Я не спешу. Есть еще пара часов. Мне все кажется, что я им очень нужна, что я не имею права проводить время где-то вдали от них, понимаешь?

– Да, наверное, понимаю. Приемные матери более подвержены неврозам и синдрому неоправданных ожиданий, чем настоящие. Так и должно быть.

– А когда я с ними, мне кажется, что им никто не нужен!

– Тебе повезло или не повезло в том смысле, что ты не успела набраться опыта с одним ребенком. Двойня – это другой мир. Знаешь что? Ты хорошая мать. Правда. Я когда смотрю на тебя рядом с ними, у тебя на лице такое выражение…

– Как будто это мои собственные дети, да?!

– Нет, не заводись, у тебя выражение покоя и удовлетворения.

– Бака уша, – мальчик показал рукой на убежавшего пса.

– Ушла наша собака, кто же вас будет охранять? – подкинула его Ева и прижала крепко к себе. Мальчик посмотрел очень серьезно в близкие глаза и вдруг похлопал Еву по щекам грязными ладошками.

– Муся! – объявил он. – Кеша, Иля пиидут. Папа!

– Это что-то новенькое, – покосилась Ева на Далилу.

– Не поддавайся, это Кешка-провокатор. Я слышала, как он спрашивал детей, не хотят ли они вдобавок к трем мамам хотя бы одного папу.

В субботу в полдень Соня Талисманова прогуливалась по Арбату. Прогулку в таком месте Соня приравнивала к посещению музея или оперы, поэтому она шла по брусчатке, цокая тонкими каблучками, платье на ней было вечернее – длинный узкий чулок темно-красного цвета с откровенным вырезом. Вырез причинял Соне беспокойство, она иногда трогала его рукой, чтобы убедиться, что грудь надежно закрыта. Через сорок минут прогулки Соня сдалась. Ей надоело смотреть вниз, отслеживая опасности для тонких каблуков, она сошла с брусчатки на тротуар у ресторана «Прага» и призывно осмотрелась. Дверца шикарной машины рядом с ней открылась, показалась узкая женская нога в туфле на каблуке. Задумавшись, Соня смотрела на туфлю интенсивного синего цвета и даже приоткрыла рот, когда длинный носок вдруг постучал по тротуару.

– Закрой рот и садись. – Полина наклонилась в машине, чтобы Соня разглядела ее. – Смотреть на тебя нет никаких сил.

Соня неуверенно оглянулась и вспомнила, что Карпелов строго-настрого запретил ей садиться в машины к незнакомым мужчинам. Она обошла иномарку, заглядывая в окна. Полина была одна.

– Не смотри, никто тебя не просит на меня смотреть, – пробормотала Соня, дойдя до выставленной ноги.

– На тебя невозможно не смотреть, понимаешь. Ты – как рукомойник на крыле самолета.

Тихо щелкнув, открылась задняя дверца. И Соня села в машину.

– Очень выразительный образ, – сказала она повернувшейся к ней с переднего сиденья Полине. – Ты тоже, знаешь, иногда задом себя неправильно ведешь! В толпе на улице, когда люди на работу едут, твоя… задница болтается, как сломанная юла!

– Есть такой казус, – согласилась Полина, – это профессиональная проблема. Но ты-то, ты! Куда собралась в полдень в таком виде?

– Я гуляю! – гордо сообщила Соня, успокоилась и осмотрелась.

– Слушай, – Полина на минуту задумалась, – ты видела, как на тебя смотрят мужики на улице?

– Конечно, – соврала Соня.

– И как ты думаешь, почему они так смотрят?

– Потому что я хрупкая, но сексуальная!

– Знаешь что, давай я тебе покажу, что такое сексуальная Сонечка Талисманова. Сейчас ты, как призрак оперы. Фильм ужасов при солнечном свете. Итак. Пункт первый. С таким цветом кожи не надевай днем красное или черное. Только пастельные цвета. Носи шляпу с полями, чтобы лицо не краснело от солнца. У меня сейчас есть пара свободных часов, я хочу уделить их тебе.