Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии - Эмиль Абрамович Паин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большевики, отделившись от меньшевиков в РСДРП, становились все более бескомпромиссными в национальном вопросе. Ленин в 1914 году ясно сформулировал в статье «О праве наций на самоопределение», что следует понимать под этим правом:
…под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства[284].
По мнению Ленина, Россия не являлась национальным государством и могла стать таким, лишь поддержав право украинцев и поляков на создание отдельных от России национальных государств. Идею о праве наций на самоопределение в те же годы поддерживал и Сталин, изложив ее в своей первой теоретической работе: «Марксизм и национальный вопрос» (февраль 1913 года). Это эссе сделало Сталина главным специалистом среди большевиков по национальной тематике — после того как с ним солидаризировался Ленин[285]. До 1922 года между двумя лидерами большевиков не проявлялось заметных различий в позициях в этой области.
Особо подчеркнем время, в которое Ленин и Сталин изложили стратегию национальной политики своей партии, — это был канун и начало Первой мировой войны, когда вопрос о праве наций на самоопределение перестал быть сугубо теоретическим. Государства, включившиеся во враждующие военные блоки — Антанту и Тройственный союз, стремились использовать эту идею для ослабления противника или его устранения в результате распада. Россия поддерживала сепаратизм балканских народов, входивших в состав Австро-Венгерской империи, которая, в свою очередь, искала вместе с союзной Германией уязвимые места в национальном устройстве России. И только Ленин выдвинул идею поражения правительства своей страны и превращения войны империалистической в войну гражданскую. Дело здесь вовсе не в подкупе Ленина, не в «немецких деньгах» и происках некоего Парвуса — это пошлая легенда, вроде современной басни о «печеньках на Майдане» в излюбленном ныне стиле теории заговора. Лидер РСДРП(б) вполне рационально и на редкость искренне изложил в 1915 году причины своего интереса к поражению правительства своей страны. Дело в том, что проигрыш в империалистической войне и распад империи создавали наилучшие шансы (в России того времени это был единственный шанс) для большевиков на успех революции.
Революция во время войны есть гражданская война, а превращение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами («поражением») правительств, а с другой стороны — невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению[286].
Ленин говорил о поражении не только России, но и всех воюющих государств, поскольку, по его мнению, «во всех империалистских странах пролетариат должен теперь желать поражения своему правительству». Правда, слова о «всех империалистских странах» нельзя трактовать иначе как сугубо риторический прием. Уж Ленин определенно знал, поскольку сам об этом писал в 1914 году, что лидеры и основная масса социалистов Германии и Австро-Венгрии поддержали свои правительства в войне с Россией, следовательно, лозунг поражения своего правительства в тех условиях никак не мог способствовать прекращению кровопролитной войны. Этот ленинский лозунг можно переформулировать иным образом: «Чем хуже для правительства, тем лучше для революционеров».
Итак, лозунг о праве наций на самоопределение был обусловлен не абстрактными гуманистическими мотивами заботы о национальных меньшинствах, а прагматическим стремлением лидеров большевизма к завоеванию власти. Эта цель подразумевала не сохранение империи, как полагал Пайпс, а, напротив, ее разрушение. Такая цель объясняет категорическое неприятие Лениным и Сталиным в предреволюционное время идей федерализма, направленного на сохранение многонационального государства.
Вынужденный федерализм
В 1913 году в работе «Критические заметки по национальному вопросу» Ленин писал:
Но, пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации[287].
Эту фразу можно трактовать следующим образом: выбрал национальное самоопределение — уходи из многонационального государства, а если в нем остался, то не требуй ни «федеративного принципа, ни децентрализации». В полном соответствии с этой установкой выступал и Сталин. Накануне Октябрьского переворота он публикует (28 марта 1917 года) в «Правде» статью, суть которой отражена в ее названии: «Против федерализма». В ней подтверждается радикальное толкование права наций на самоопределение как «право на отделение для тех наций, населяющих известные области России, которые не могут, не хотят остаться в рамках целого», и осуждается враждебная большевикам, эсеровская идея федерализма. Сталин так объясняет свою позицию:
Ибо развитие капитализма в его высших формах и связанное с ним расширение рамок хозяйственной территории с его централизующими тенденциями требуют не федеральной, а унитарной формы государственной жизни[288].
Кто же тогда мог предполагать, что уже через несколько месяцев обоим критикам федерализма придется выступать на III съезде Советов (10 января 1918 года), том самом, на котором большевики смогли получить контроль над делегатами в союзе с левыми эсерами, никогда не отказывавшимися от своего базового требования — федерализма. На съезде было принято решение подготовки Конституции федеративного государства (Российской Федеративной Социалистической Республики), при этом Ленин должен был изложить основы еще недавно не любимых им федеративных принципов, а Сталин, в качестве наркома по делам национальностей, выступал с докладом «О федеральных учреждениях» и их роли в «создании братского союза советских республик России». Это было лишь началом крутого разворота ленинской национальной политики.
По невероятному стечению исторических обстоятельств, большевистской партии, которую не поддерживали ни широкие массы (об этом свидетельствовали результаты выборов в Учредительное собрание), ни тем более элитарные слои России, удалось к концу 1917 года захватить власть в огромной стране. И почти сразу за этим значительная часть национальных регионов России стала на практике претворять большевистский лозунг о национальном самоопределении как «государственном отделении». Однако идея, изобретенная как инструмент захвата власти, не устраивала партию, захватившую власть. Нужно отметить и то, что новые независимые государства — Финляндия, Польша, Литва и республики Кавказа — вовсе не демонстрировали дружественности к Советской России, вступая против нее в союзы либо с Германией, либо со странами Антанты, а в некоторых случаях и с белой армией. В таких условиях Ленину пришлось радикально менять концепцию «права наций на самоопределение». Новая идея, на мой взгляд, было заимствована, по крайней мере отчасти, у Розы Люксембург, которая в споре с Лениным в 1908–1909 годах высказалась о том, что буржуазный национализм узурпировал народное право на самоопределение, поэтому она предлагает исключить это требование из программы РСДРП. Ленин переосмыслил в 1918 году эту подсказку, полагая, что
