АнтиМетро, Буэнос-Айрес - Андрей Бондаренко

– Есть, без эмоций! – браво щёлкнул каблуками Никоненко. – Итак, мы без особых проблем вскрыли указанную дверь и вошли в секретный подземный коридор. Ничего особенного – мох, плесень, паутина, местами со сводчатого потолка капала мутная водица. Разворошив мох на полу, обнаружили ржавые рельсы и полусгнившие шпалы. Пройдя по туннелю километра два с половиной, уткнулись в бронированные двустворчатые ворота. В них имелась отдельная прямоугольная дверка, запертая как на врезные замки, так и на парочку солидных щеколд – изнутри. С дверным полотном мы, не жалея сил, провозились около пятнадцати часов, но, всё же, вскрыли…. За дверью (а значит, и за воротами), обнаружился прямоугольный зал общей площадью около одной тысячи квадратных метров. Назначение данного помещения – нечто среднее между библиотекой, музеем и архивом. В том смысле, что весь зал плотно заставлен высокими стеллажами, на которых размещены разномастные книжки (в том числе и антикварные), толстенные картонные папки, забитые нацистскими документами (накладными, банковскими счетами, приказами, уставами, протоколами допросов), и старинные картины, тщательно обёрнутые плотной коричневой бумагой. Ещё кое-где – между стеллажами – стоят громоздкие напольные часы и всяческие мраморные скульптуры…. А вдоль дальней стены расставлены большие деревянные ящики. Как вы думаете, что в них? Ни за что и никогда не угадаете, сколько ни старайтесь! Всё-всё, не сердитесь, донья Мартина, ради Бога. Не буду больше отвлекаться на эмоции…. В этих деревянных ящиках находится знаменитая Янтарная комната! Естественно, в разобранном виде. Вот, собственно, и всё…. Ах, да, чуть не забыл! В закутке, отделённом от зала массивной дубовой перегородкой, обнаружились три человеческих скелета. То есть, черепа и отдельные косточки, такое впечатление, что тщательно обглоданные и даже – местами – раздроблённые…. Ну, мы отобрали всякого, интересного на первый взгляд, нагрузились – как тягловые трудолюбивые кони, и притащили данный груз на станцию. В том числе, квадратную плиту от Янтарной комнаты и мраморную скульптуру обнажённой женщины. Голую тётеньку, естественно, Хантер – известный искусствовед и интеллектуал – тащил на плечах…

– Спасибо, майор! – нетерпеливо перебила Лёху сеньора Марта. – Всё было очень интересно и познавательно…. А сейчас мы поступим так. Я, дон Диего и сеньора Татьяна отойдём в сторонку. В том плане, что оговорим – в первом приближении – схему работы линии «С» в сложившихся непростых условиях. Все остальные – на данный период – могут разговаривать между собой на свободные темы. Общайтесь, недотёпы!

Плотного общения, впрочем, не получилось. Лёха и Мари тут же перебрались на кожаный диван и, касаясь друг друга плечами и коленями, принялись шептаться-ворковать.

«Влюблённые голубки, одно слово!», – невежливо сплюнул в сердцах внутренний голос. – «Как любит выражаться наша генеральша. То бишь, мудрая и неповторимая донья Сервантес-Рамос…».

Артём подсел к Хантеру и поинтересовался:

– Что нового, друг Евгений? Вид у тебя какой-то – избыточно задумчивый и озабоченный. Может, случилось что?

– Тут такое дело, Артём Петрович, – горячо зашептал Хантер, неодобрительно косясь в сторону кожаного дивана. Нам надо – в срочном порядке – менять составы мобильных групп.

– Что же так?

– Эта сладкая парочка – гусь и гагарочка…. Надо их разводить, как говорится, по разным углам. Я имею в виду – в рабочее время…. Ну, никакой реальной работы. Не, когда вскрывали вторую дверку, то майор Никоненко показал себя с самой лучшей стороны. То есть, пахал, красуясь перед своей сердечной зазнобой, как матёрый и трудолюбивый чёрт. А потом, когда вошли в само хранилище…. Мрак сплошной и бесполезный, образно выражаясь. Обжимаются по всем углам, сплошные хиханьки да хаханьки. Никакой толковой и реальной отдачи от них…. Я, конечно, всё понимаю. Мол, спелая любовь-морковь с первого взгляда и всякие прочие нежные чувства. Но дело-то, тем не менее, страдает…. Может, Артём Петрович, стоит мадмуазель Мари и сеньора Домингеса – временно – поменять местами? Типа – ради пользы общего дела? Вы, товарищ подполковник, переговорили бы на эту приватную тему с доньей Мартой, а? А то мне как-то неудобно – прыгать через вашу голову…

– Прыгать через голову начальства – всегда неудобно и несподручно. Более того, чревато для здоровья и успешного продвижения по служебной лестнице, – согласился с подчинённым Артём и пообещал: – Переговорю, конечно. Почему бы и нет? Но только потом, когда обстановка немного устаканится. Зачем лишний раз – причём, в самый неподходящий момент – нервировать бедную старушку? Ей сегодня ещё с Президентшей разбираться, местных генералов и политиков старательно поливать жидкой грязью, спускать злобных цепных псов на мерзкую оппозицию…

В десять тридцать утра дружный коллектив распался. Сеньора Мартина, Мария и дон Диего разъехались – в разные стороны – по важным текущим делам. Лёха и Хантер вызвали по телефону обычное такси и укатили в Бельграно, где располагалась их квартира-явка. А Таня и Артём решили отправиться домой пешком.

Перед расставанием донья Марта выдала всем русским сотрудникам по серебряному значку-бляхе и пояснила:

– Огнестрельное оружие вам, молодым и горячим, ни к чему. Зачем нам нужны затяжные международные скандалы? Они так утомляют. Тем более что некоторые из вас уже успели достойно отметиться в Монтевидео…. Эти значки на вид не выставляйте. Держите в карманах, или же за широкими лацканами пиджаков-жакетов. В случае возникшей необходимости – продемонстрируете. И на аргентинскую полицию, и на рядовых гражданских обывателей эти бляхи действуют с неизгладимой и страшной силой…. Они все почему-то именуют нашу славную спецслужбу – «Эскадроном смерти». Звучит, конечно же, очень красиво и романтично, но к действительности не имеет ни малейшего отношения. Мы же не звери какие, просто по-настоящему, без всяких дураков и личной корысти, стоим на страже государственных интересов…

«Похоже, что на страже интересов – сразу нескольких государств», – насмешливо хмыкнул въедливый внутренний голос. – «Без всякой личной корысти? Ну-ну! Местная жёлтая пресса навязчиво утверждает, что семейство Сервантесов, отнюдь, не бедствует. Одних только элитных скотоводческих асьенд насчитывается штук пять-шесть. Причём, на этих асьендах, по утверждениям дотошных журналистов, выращивается чуть ли не одна шестая часть всей аргентинской говядины…».

– Подполковник! – позвала сеньора Мартина. – Выныривай-ка из своих сладких раздумий, я ещё не закончила служебный инструктаж…. А вы, супруги Беловы, напрасно задумали эту пешую прогулку. В том смысле, что уже не спали – чёрт знает сколько. Уснёте ещё, не дай Бог, на какой-нибудь лавочке. А Буэнос-Айрес, как всем хорошо известно, город разнообразных и неприятных контрастов. Тут всякой отмороженной и вороватой шпаны хватает – выше крыш окрестных небоскрёбов. Ограбят-разденут за милую душу, а вы даже и не заметите…