Под защитой высших сил - Евгения Горская

Даже за то, что ей пришлось снова предлагать ему бюджетные деньги, а он нехотя согласился. Как будто сделал ей одолжение.

Лариса чуть не застонала, подумав, что всю жизнь так было: он делал ей одолжение, принимая ее любовь.

Она была рядом с ним, поддерживала его, когда его матери поставили страшный диагноз, а потом радовалась вместе с ним, когда диагноз не подтвердился. Она ухаживала за ним, когда он заболевал, бегала в аптеку и варила ему бульоны. Лариса никогда не думала, что он пожалеет для нее час свободного времени, когда она будет стоять перед ним растерянная и жалкая, как позавчера у его института.

До нужной остановки ехать было еще минут десять, но Лариса вышла в холодный тамбур. Какие-то молодые парни пили пиво, курили, негромко матерились. По ней скользнули равнодушным взглядом и отвернулись: старовата она для них. Она для всех старая, кроме Володи. «На самом деле ты потерянная маленькая девочка, которая изо всех сил старается казаться взрослой…»

Лариса шагнула на платформу и остановилась, вдыхая свежий осенний воздух. Листва почти облетела, сквозь пристанционную лесополосу просвечивали крыши ближайших домов, пахло осенью, прелыми листьями, мхом. Было удивительно спокойно и тихо, но у Ларисы почему-то тревожно сжалось сердце.

– Я на станции, – достав телефон, сообщила она Ивану.

Хорошо, что она поехала на электричке – Иван еще не доехал. Пробки.

– Господи, как я соскучилась! – Татьяна повисла на Федоре, не давая ему раздеться. Опомнилась, отпустила холодный плащ и радостно засмеялась: – Раздевайся.

– Радость моя, – притянув ее одной рукой, прошептал он.

– Раздевайся, раздевайся, – поторопила Татьяна, мимоходом оглядев себя в зеркале. Новый домашний брючный костюм был куплен в ЦУМе и стоил сумасшедших денег, но и выглядел так, что никаких денег не жалко. Сначала ей казалось, что сиреневый с черным мрачноват для дома, а теперь она видела, что в самый раз. Костюм шикарный, жаль, Федор не оценит. Он, как и большинство мужиков, в тряпках ничего не понимал.

– Ты есть хочешь?

– Нет. Не знаю, – снова притянув ее к себе, прошептал он ей в ухо. – Потом.

Татьяна поморщилась, уткнувшись лицом ему в плечо, – он все время шептал, находясь у нее дома, как воришка, и ее это здорово раздражало. Конечно, у нее хватило ума скрыть раздражение, это, в конце концов, не единственное, что ее в нем раздражало.

– Фе-одор, – прошептала Татьяна, когда он, подняв ее на руки, понес в спальню. Он неплохо ориентировался в ее квартире.

Ужин у них получился отличный, мама успела наготовить всяких вкусностей, даже его любимые тушеные баклажаны. Татьяна когда-то мимоходом отметила, что Федору понравились ее баклажаны, и мама запомнила. Умница.

– Я просто жду не дождусь, когда мы будем вместе работать, – признался он, с удовольствием запивая прекрасную еду отличным вином, купленным им по дороге. – Кстати, я разговаривал с Ларисой Шелеховой.

Он вздохнул, ему было неприятно звонить не слишком знакомой женщине на мобильный. На работу – другое дело. А на мобильный… Конечно, номер Лариса дала ему сама, но беспокоить ее он никогда бы не стал, если бы его не просила об этом Таня. Он опять вздохнул, глядя на улыбающуюся, сидящую напротив женщину. Протянул руку и погладил пухлые пальцы. Раньше ему очень нравились ее пальцы с длинными бордовыми ногтями, а сейчас ее руки почему-то показались похожими на кошачьи лапы. И вся она вдруг показалась ему похожей на сытую кошку.

– Да-а? – оживилась Татьяна, осторожно высвобождая руку. – Расскажи.

– Я сказал, что одна моя знакомая ищет работу. Как ты и просила. В общем, в понедельник можешь ей позвонить. То есть не в понедельник, а… какой там день будет рабочим после праздников? Воскресенье. Начиная с воскресенья она должна быть в офисе. С этими переносами выходных одна морока.

– Да, – согласилась Татьяна. – Я тоже терпеть не могу длинную неделю.

Вообще-то ей как раз нравились длинные выходные. А то что же получается? В четверг праздник, а в пятницу опять трудиться? Глупость какая. Ну а длинная рабочая неделя… Так в середине недели можно денек отдохнуть. Сказать, что голова болит, или простудилась, или еще что-нибудь. Да ей и придумывать что-то совсем необязательно, скажет табельщице, что ее завтра не будет, и все дела. Никто ничего спросить не посмеет.

– Таня, так все-таки зачем тебе Лариса?

– Мне просто хочется на нее посмотреть. Мне любопытно, какая у Ракитина подруга.

– Таня…

– Федор, – перебила его она. – Ну ты же знаешь, что я тебя не подведу. Я никогда ничего не сделаю тебе во вред. Просто поинтересуюсь, что она может мне предложить, и все. К тебе это не имеет никакого отношения.

– Я боюсь не за себя, а за тебя. Я не хочу, чтобы ты влезала в какие-то авантюры.

– Когда это я влезала в авантюры? – искренне удивилась Татьяна.

Он виновато засмеялся. На авантюристку она действительно не походит. Она похожа на очень расчетливую и хитрую женщину. Ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь подальше от нее, от этой квартиры, от вкусной еды и великолепного вина.

– Скажи, пожалуйста, – задумалась Татьяна. – Если заключить договор, а работу не выполнить, что будет?

– Как это не выполнить? – не понял он.

– Ну-у… Сделать некачественный проект?

– Ничего не будет. Заказчик напишет замечания, проект исправят, и все.

– А если заказчик вообще откажется принимать такой проект?

– Так не бывает. Разумные люди стараются не наживать себе врагов. В крайнем случае, заказчик больше не будет обращаться к этому исполнителю. У нас девяносто процентов работ халтурные. Ну, не девяносто, так пятьдесят. И ничего, все трудятся, зарплату получают.

Он говорил и понимал, что ей это совершенно неинтересно. Ее волнует только то, что касается ее лично, и ничего больше.

– Я пойду, Танечка, – он слегка отодвинул тарелку, подумал, налил себе вина и залпом выпил.

– Иди, раз надо, – она не стала его задерживать.

Она получила от него все, что ей нужно на данный момент.

Он надел пиджак и наклонился над ней, целуя в волосы. На бледно-голубой рубашке у самого галстука отчетливо виднелось неяркое пятнышко от губной помады. Жена заметит, не может не заметить. Татьяна грустно улыбнулась и попросила:

– Приезжай почаще, Федор. Мне без тебя плохо.

На улице было безветренно, отвратительный московский воздух казался чистым, и Настя с удовольствием медленно шла через двор, а у угла дома едва не столкнулась с молодым человеком, совсем незаметным за еще не полностью облетевшими кустами сирени.

– Ты что здесь делаешь? – прошипела Настя, узнав Анатолия. Толю-Толика-Толяна.

– Домой иду, – удивился он, засмеялся и кивнул в сторону соседних домов. – Я здесь живу. А ты что подумала?

Настя почувствовала, что заливается краской, и разозлилась на себя еще больше, чем минуту назад на Толю.

– На самом деле я очень хотел за тобой поухаживать, – сообщил он, заговорщицки наклонившись к ней. – Но раз ты меня отшила, не буду.

– Извини, – Настя попыталась его обойти, но он легко удержал ее за рукав.

– Раз уж ты меня спросила, я тоже спрошу. Куда направляешься-то?

– В магазин.

– На угол? – оживился он.

Он действительно живет где-то неподалеку, только местные жители называют большой супермаркет, расположенный на перекрестке улиц в нескольких минутах ходьбы, магазином «на углу».

– Я тоже схожу, – решил он и на всякий случай спросил: – Не возражаешь?

– Нет, – улыбнулась Настя, от его присутствия ей почему-то стало легко и весело, как в ранней юности.

– Ты давно здесь живешь?

– Давно.

– Странно, что я тебя раньше не видел. Я думал, что всех красивых девушек в районе знаю.

– Толя!

– Ладно-ладно, – засмеялся он. – Не буду. Ты не красивая девушка.

– Сейчас один пойдешь, – пригрозила Настя и засмеялась.

Она давно не шутила с молодыми людьми, она много лет спешила домой к Боре.

Супермаркет открылся недавно и располагался в новом высотном доме. Местная общественность долго и безуспешно сражалась с властями против строительства этого дома, возведенного на месте небольшого скверика. Раньше в скверике по утрам гуляли молодые мамы с детишками, ближе к вечеру стайками собирались подростки, а еще позже жители старались через скверик не ходить, потому что туда стекались местные алкаши. И все-таки, несмотря на алкашей, жители сквер любили, и Настя любила и, идя домой от метро, с удовольствием проходила по узким дорожкам между кустами сирени и боярышника.

Дом построили, конечно. Прилегающую территорию обнесли забором, оставив совсем узкий проход для тех, кто не имел счастья жить в элитной новостройке. Один из углов дома отвели под супермаркет, куда поначалу заходили только редкие прохожие. Постепенно жители к магазину привыкли, покупателей стало заметно больше. Настя тоже привыкла.