Под защитой высших сил - Евгения Горская

Зазвонил телефон. Отходить от окна не хотелось, она словно прилипла к нему, тупо глядя на блестевшую под фонарем дорожку, ведущую к подъезду.

– Да, дядь Лева, привет. – Услышав в трубке его голос, Настя изо всех сил постаралась казаться веселой.

– Ты что грустная такая? Что-то случилось?

– Нет, что ты. Устала просто. Все нормально.

– Три выходных. Может, приедешь, Настюша? Приезжай. Так хорошо в деревне. Сухо. В лес сходим.

– Обязательно, – пообещала Настя. – Завтра вряд ли, по дому дел много, а потом обязательно приеду.

– Только, когда решишь ехать, позвони. Я за тобой машину пришлю.

– Зачем? – удивилась Настя. – Я на электричке отлично доеду.

– Не спорь. Не хочу я, чтобы моя любимая внучатая племянница тряслась в электричках. Поедешь на машине как барыня, и не переживай, мне это ничего не стоит. Машина за тобой заедет из фирмы. Из «Сотуса». Они там, бездельники, только штаны протирают, пусть хоть мою племянницу привезут.

– Откуда? – ахнула Настя.

– Что – откуда?

– Фирма как называется?

– «Сотус». Что тебя так удивило?

– Сама не знаю. У тебя новая фирма?

– Не то чтобы совсем новая, перевел часть людей из «Магисты». Чтобы выжить, приходится идти на маленькие хитрости. Тебе правда интересно?

– Интересно, – подтвердила Настя. – Потом расскажешь, когда приеду. А директор там кто? Тоже ты?

– Директор там Кочетов Александр Иванович. Но это так, формально. Я хочу, чтобы Игорь был там директором, но у него на это времени почти нет. Игоря тесть использует по полной, как крепостного. Конечно, и деньги у него крутятся другие, не как у меня. Но все равно Игорь мне помогает, у него мозги-то получше, чем у Кочетова. А редко все-таки мы с тобой общаемся, Настюша, если ты этого не знаешь.

– Редко, – согласилась Настя и, услышав звонок в дверь, заторопилась: – Ой, пришел кто-то. Я обязательно приеду, дядь Лев, присылай машину. Целую тебя. Пока.

Денис. Она не знала, что от звонка в дверь могут сразу исчезнуть все страхи и плохие мысли. Настя подлетела к двери, рывком открыла ее, и улыбка застыла у нее на губах, превращаясь в некрасивую гримасу.

– Боря?

– А ты кого ждала?

Он видел, что радость в ее глазах сменяется усталой настороженностью, и не хотел в это верить. Он соскучился, да и мама порядком его достала, ее сложно выносить в больших количествах. Ему очень хотелось помириться, он так долго ждал, что Настя, как всегда, первая пойдет на примирение, заплачет, и тогда он нехотя, не сразу, ее обнимет, и все будет как раньше.

Ему было хорошо с Настей, он привык, отсюда было гораздо удобнее добираться до работы, ему нравилось, когда она хлопочет вокруг него, и сама Настя ему нравилась, она красивая и нежная, не требует денег, вообще ничего не требует, только чтобы он был рядом. И если иногда его посещали мысли, что годы идут, Настя не молодеет, а вокруг появляются совсем молоденькие девочки, он не увлекался этими мыслями. Конечно, посмеяться, пошутить с молоденькими дурочками он любил, но менять на одну из них умную и тактичную Настю не собирался. Пока, во всяком случае.

– Так кого ты ждала? – Он попытался улыбнуться, ему очень хотелось вернуть их тихую размеренную жизнь. Он даже решил не ждать, когда она кинется ему на шею, и протянул руки, забыв про свой неукоснительный принцип никогда не делать первым шагов к примирению.

Она отступила, и он медленно опустил руки, как дурак. И сразу же разозлился на нее, как злился все последние дни.

– Боря, я не могу больше с тобой жить.

– Почему? – Он вошел в квартиру и, захлопнув за собой дверь, прислонился к косяку. – Я не напрашиваться пришел, ты не думай. Я просто хочу знать, что случилось.

– Я тебе объясняла.

– Не-ет, дорогая, – протянул он. – Ничего ты мне не объяснила. Так почему я вдруг стал плох? А? Столько лет был хороший, теперь стал плохой, да?

Она молчала, и от этого вся его злость сменилась страхом, ему показалось, что он сейчас умрет или упадет в обморок, если она немедленно не заплачет, не попросит прощения. Если она не станет его Настей. И он тут же почти возненавидел ее за этот свой страх и знал, что никогда не простит ей своего страха, и она всю оставшуюся жизнь станет за него расплачиваться. Он с трудом взял себя в руки, все-таки нужно ее вернуть. Он не представлял себе жизни без нее.

– Ладно, Настя, – устало произнес он. – Давай мириться. Мы оба были не правы.

– Это невозможно, Боря.

– Да почему? – Он ждал ответа, но она молчала. – У тебя что… другой появился?

– Да. Но это не имеет значения. Я все равно не смогла бы с тобой жить.

– Ах, во-от оно что! Ну ты и стерва… Меня использовала, а себе другого подыскивала! И повод какой придумала!.. Напали на нее! Да кому ты нужна, нападать на тебя. Покажи синяки, если на тебя напали. Ну, покажи, покажи.

Он надвинулся на нее, и Настя протянула руку, останавливая его растопыренными пальцами.

– Господи, ведь меня же предупреждали! Мне же сто раз говорили, что тебе только квартира моя нужна.

– Боря, опомнись! – Настя с жалостью посмотрела на него. – Когда я претендовала на твою квартиру?

Этого не стоило говорить, и она сразу пожалела, что сказала. Зачем? Он что, сам не знает, что жил все эти годы у нее и вопрос проживания с его матерью никогда не рассматривался и не поднимался? Все он прекрасно понимает, и Насте стало больно, что их прежняя жизнь кончается так отвратительно и пошло. Впрочем, она с трудом верила, что кто-то может разойтись красиво, разве только те, кто никогда не был друг к другу привязан.

Он хотел еще что-то сказать, но словно поперхнулся. Шарахнул рукой по стене рядом с дверью и с ненавистью посмотрел поверх ее головы. Сейчас это был совсем незнакомый Боря, чужой и ожесточенный, но впервые за все последнее время Насте стало жаль и его, и себя, и всю их так плохо окончившуюся жизнь.

– Ты… ты еще пожалеешь об этом, – жалко пообещал он.

Потом она долго стояла у захлопнувшейся двери, ни о чем не думая и вытирая слезы обеими руками, пока слез не стало так много, что пришлось идти в ванную.

– Что?! – тихо переспросил Иван. Переспросил тихо, а показалось, что рявкнул.

Странно, но на этот раз тетка не испугалась. Она вообще как-то сразу изменилась, теперь ее и теткой-то назвать язык бы не повернулся. Сейчас перед Ларисой и Иваном стояла статная, очень решительная, очень озабоченная и уверенная в себе женщина средних лет. Она как будто стала выше ростом, и платок на плечах совсем не выглядел деревенским, а казался вполне уместным в прохладный осенний вечер. И, что уж совсем странно, кухня с русской печкой, только что казавшаяся Ларисе отличной декорацией к старому советскому фильму о колхозной жизни, тоже мгновенно изменилась и стала вполне современной, уютной, а старинный комод так просто замечательно выглядел, придавая помещению законченный и достойный вид. Лариса с удовольствием купила бы такой же себе на дачу, но подозревала, что это дорого даже при ее немаленькой зарплате.

В женщине отчетливо наблюдалось нечто, указывающее на устоявшуюся привычку к руководству, твердый взгляд, уверенная посадка головы. Мэрия или что-то вроде этого, решила Лариса. Посмотрела повнимательнее и отвела взгляд – ей увиделось в Топилькиной что-то очень похожее на нее саму.

– Боже мой, – взглянув на висящие над комодом часы, встревоженно произнесла хозяйка дачи и повернулась к Ивану: – Уже ночь скоро, куда же она запропастилась!

Потрясающе, не могла не отметить Лариса. Бывшая тетка Клавдия Ивановна Топилькина на Ивана смотрела требовательно и осуждающе, как будто вызвала его искать пропавшую внучку, а он почему-то не ищет, пустые разговоры ведет.

– Давайте по порядку, – зло усмехнулся Иван и покачал головой – преображение Клавдии Ивановны и его поразило, не только Ларису. – Где был ребенок, когда вы видели его в последний раз?

– Во дворе. Девочка бледненькая такая, я ее погулять выпустила. Господи, где же она?

– Когда это было? Во сколько?

– Не помню, – огрызнулась она, опять превращаясь в тетку. Запнулась и продолжила тоном любящей бабушки: – Я готовила ужин. Ребенок бледный, смотреть страшно. Я ее и выпустила погулять. Потом посмотрела в окно – нет ее. Я всю округу обегала. Что вы стоите? Искать надо, а вы…

– Где ужин?

– Что?

– Где ужин, который вы готовили? – показав на пустую плиту, спросил Иван.

– Мы сейчас ужин будем искать? – прищурив глаза, зло поинтересовалась несостоявшаяся бабушка. – Или все-таки ребенка? Посмотрите, темень какая! Ну что вы стоите, ее же найти надо!

Иван опять покачал головой, восхищаясь стоявшей перед ним лицедейкой.

– Где ваш сын?

– Что? Вам что, делать нечего?

– Где ваш сын?

– Уехал.

– Когда и куда?

– В Москву.

Странно, агрессивности в ее голосе прибавилось, но Лариса поняла, что женщина Ивана боится. Боится больше, чем когда была теткой.

– Когда он уехал?