Забытое (ЛП) - Смит Кристин

— Хорошо, — говорит Зейн. — Теперь, когда с этим разобрались, мы можем приступить ко второму этапу плана.

— Второму этапу? — переспрашиваю я.

— Да, — он ухмыляется. — Мы должны найти тебе идеальное платье.

Стон вырывается раньше, чем я успеваю его сдержать.

— Я уже говорила, что ненавижу шоппинг?

Усмехнувшись, Зейн встаёт и тянет меня за собой.

— Тебе повезло, что с тобой буду я.

***

Магазины в Рубексе полны модных дорогих шмоток, и готова поклясться, что видела по меньшей мере двух звёзд из любимых сериалов Чеза. Я никогда не была фанатом шоппинга, так что воспринимаю это как особую миссию. Войти в магазин, найти платье, вернуться на базу. Быстро и эффективно.

Но в магазине под названием Серутика, куда привёл меня Зейн, интерьер не менее роскошен, чем представленные наряды. Хрустальные люстры свисают с потолка, зеркальные стены создают впечатление, что магазин тянется бесконечно. Даже кресла в зоне отдыха, где ждут уставшие матери и мужья, сделаны из золота. Букеты свежих цветов создают потрясающий аромат, как будто мы в королевском саду, а не в магазине одежды.

Зейн терпеливо ждёт, пока я примеряю одно платье за другие, хотя я не выхожу, чтобы покрутиться в платье, как некоторые девушки. Я не модель и уж точно не заявлялась участвовать в модном показе. Я делаю это, потому что должна, а не потому что мне это нравится.

Шёлковая ткань самых разных платьев приятно ощущается на коже, но одно слишком сильно открывает декольте, а у другого ткань вырезана на боках, открывая слишком много моей бледной кожи. Нет уж, спасибо.

Перемерив не меньше десятка платьев, я уже думаю, что моё тело просто не годится для столь шикарных нарядов, как вдруг один из стилистов — так здесь называют продавцов-консультантов — приносит мне невероятно изысканное бирюзовое платье. Его лиф расшит крошечными серебряными, белыми и бирюзовыми драгоценными камушками, длинная и струящаяся юбка напоминает мне волны в океане. Я смотрю на ценник и пытаюсь всучить его обратно, но стилист настаивает, чтобы я сперва примерила платье.

Оказавшись одна в примерочной, я максимально аккуратно натягиваю через голову узкий лиф. Платье немного тяжелее предыдущих, скорее всего, из-за всех этих украшений, но когда я застёгиваю молнию и смотрю в зеркало, то понимаю, что оно просто создано для меня. Я смотрю на себя в зеркало, руки сами скользят по талии, разглаживая невидимые складки. Я слегка раскачиваюсь на месте, глядя, как колыхаются юбки — настоящие волны.

Будучи без бретелек, платье оставляет мои плечи и верхнюю часть груди обнажёнными, и хотя я не хотела бы показывать торчащие ключицы и веснушки на них, платье мне нравится. Я выглядываю из примерочной, стараясь не показывать наряд. Зейн сидит в одном из кресел, закинув одну ногу под углом в девяносто градусов на другую, и смотрит в экран своего линка.

— Эй, — шепчу я.

Зейн поднимает глаза и, увидев меня, улыбается.

— Есть успехи?

— Да, кажется.

Он жестом показывает мне выйти.

— Дай мне взглянуть.

— Нет, я хочу, чтобы это был сюрприз.

Посмеиваясь, он отвечает:

— То есть ты выглянула, просто чтобы подразнить меня? Так, получается?

Его смех такой заразительный, что я улыбаюсь в ответ.

— Я просто хотела поделиться хорошими новостями, только и всего.

Прячусь обратно в примерочную и ещё раз оглядываю себя в зеркале, прежде чем неохотно снять платье.

Теперь я понимаю, почему принцессы в этих древних сказках, которые мне рассказывали, когда я была маленькой, всегда надевали прекрасное бальное платье, и оно их полностью преображало — они становились, так сказать, идеальными. Всё потому, что когда ты надеваешь такое платье, тебе кажется, что весь мир принадлежит тебе. Ты можешь стать кем захочешь, пойти куда угодно — на час, на день или всего на мгновение, но ты можешь быть кем-то большим. Кто бы отказался от такой роскоши?

Когда я беру платье в руки, в голове крутится всего одна мысль…

Что подумает Трей, когда увидит меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})***

Когда я училась в АГИО, список обязательной литературы включал стихи поэтов, живших много-много лет назад. Поэтов из другого времени и другого места — того, которое существовало до Пасифики. Поэзия всегда давалась мне с трудом. Большинство поэм были о любви или потере, предвкушении или разочаровании. Того, что я никогда не испытывала, пока не покинула школу.

Когда ночью мы с Зейном лежим на противоположным концах дивана лицом друг к другу, я решаю дать поэзии ещё один шанс.

— А где та книжка со стихами, которую ты брал?

Зейн поднимается, пересекает комнату и достаёт книгу из своей спортивной сумки.

— Эта?

Я киваю, и он протягивает её мне. Когда я беру, он устраивается рядом со мной. Я листаю одно стихотворение за другим, пока одно из них не цепляет моё внимание. Оно называется «Забыть тебя?» и принадлежит перу поэта семнадцатого века, Джону Мултри. Я прочитываю поэму полностью, но самой говорящей для меня оказывается последняя строфа.

Храни, коль хочешь, свой покой, не зная забот и тревог;

Дай бог, чтоб сердце твоё я никогда расстроить не смог.

И пока это сердце свободно, моё не станет блуждать,

Взлелеет веру, надежду, любовь, и не будет роптать.

И если через столько лет терпенья всё будет также безнадёжно,

Забудь меня тогда, но знай: тебя забыть мне невозможно!

Я прочитываю его дважды, оба раза делая паузу после каждой строчки, обдумывая слова, построение фраз и значение. Последнюю строку я перечитываю вновь и вновь. Как бы я ни хотела верить, что смогу забыть Трея и двигаться дальше, он навсегда оставил след в моём сердце. Может, так всегда бывает с первой любовью. Она меняет тебя, преображает в совершенно нового человека, и ты уже никогда не можешь вернуться к тому, кем ты был раньше. Я не могу вернуться в то время, когда я ещё не полюбила Трея. И не могу стать той, кем была до встречи с ним. Я не могу похоронить эти чувства или притвориться, что их нет. Конечно, со временем они поутихнут, но как написано в поэме: «Тебя забыть мне невозможно!».

Когда я отрываю глаза от книги, то замечаю на себе пристальный взгляд Зейна.

— Что?

— Ничего. Просто ты выглядела такой серьёзной, будто примеряла строчки на себя или типа того.

— Просто задумалась.

Он протягивает руку.

— Можно мне?

Перед тем как передать ему книгу, я загибаю уголок нужной страницы.

— Хочешь, я покажу тебе своё любимое стихотворение? — спрашивает он, листая страницы. — Думаю, я, наконец, понял, что имел в виду автор, — с озорной улыбкой он возвращает мне книгу, открытую на странице 232. Он указывает на стихотворение справа под названием «Философия любви» автора Перси Биши Шелли.

Когда я начинаю пробегать глазами по строчкам, он прерывает меня:

— Можешь прочитать вслух, пожалуйста?

Закатив глаза, я притворно вздыхаю и начинаю:

Ручьи сливаются с Рекою, Река стремится в Океан; Несётся ветер над Землёю, К нему ласкается Туман. Все существа, как в дружбе тесной, В союз любви заключены. О, почему ж, мой друг прелестный, С тобой мы слиться не должны? — Смотри, уходят к Небу горы, А волны к берегу бегут; Цветы, склоняя нежно взоры, Как брат к сестре, друг к другу льнут. Целует Ночь — морские струи, А землю — блеск лучистый Дня; Но что мне эти поцелуи, Коль не целуешь ты меня? Перевод К. Бальмонт