Забытое (ЛП) - Смит Кристин

Когда я заканчиваю читать, Зейн ухмыляется во все тридцать два ровных белоснежных зуба.

— Ты на что-то намекаешь? — спрашиваю я.

Зейн придвигается ближе и повторяет последнюю строчку:

— Но что мне эти поцелуи, коль не целуешь ты меня?

— Да ладно, серьёзно? Ты заставляешь меня читать любовные стихи, чтобы уломать на поцелуй?

— Да. Только если это работает, — он внимательно следит за моей реакцией.

Когда я не возражаю, он наклоняется, и каждая клеточка моего тела гудит от предвкушения. Он не целовал меня после операции, и я задаюсь вопросом, будут ли ощущения отличаться. Понравится ли мне так же, как и до неё?

Но когда его губы встречаются с моими, вопрос отпадает сам собой — я чувствую всё то же волнение, головокружение, тепло в груди.

Но затем в моей голове всплывает образ Трея — его широкие плечи и все его улыбки, и я мигом отстраняюсь от Зейна.

— Что не так? — спрашивает он. Я вижу боль в его глазах, и это убивает меня. По-настоящему.

Касаюсь пальцами губ, которые всё ещё покалывает от поцелуя. Губ, которые хотят большего. Но слова другого стихотворения вмешиваются в мои мысли: «Но знай: тебя забыть мне невозможно!»

— Я думаю, нам не стоит так больше делать, — неуверенно произношу я. Часть меня хочет послать всё к чёрту и поцеловать Зейна, как никогда раньше, но другая, сознательная часть меня, как маленький ангелочек на плече, советует мне остыть. Я не забыла Трея, так зачем притворяться, что он в прошлом? Как я могу одними и теми же губами говорить, что люблю Трея, а затем целовать Зейна до умопомрачения? Неужели я правда такая непостоянная?

Мотая головой, я поднимаюсь с дивана.

— Прости. Думаю, мне лучше пойти поспать, — избегая его взгляда, я кладу книгу на кофейный столик и забираюсь на свою половину кровати, отворачиваясь к стене. Свет выключается, и я чувствую, как матрас прогибается под весом Зейна, пока он ложится со своей стороны. Через мгновение он касается моей руки.

— Сиенна…

Я разворачиваюсь к нему лицом, но всё ещё не могу на него посмотреть.

— Прости, — говорит он. — Я знаю, что поставил тебя в сложное положение, и мне жаль. Этого больше не повторится, обещаю, — его пальцы нежно скользят по моему подбородку, направляя так, чтобы мне пришлось посмотреть на него, и бормочет: — Хорошо?

— Хорошо, — уступаю я.

Я хочу рассказать ему о своих чувствах: о том, как я разрываюсь между ними двумя, и что если бы не Трей, то я бы ни секунды не раздумывала. Но вместо этого я шёпотом желаю ему спокойной ночи и снова отворачиваюсь.

24. СИЕННА

Бирюзовое платье скользит по моей коже, садясь идеально по фигуре. Оно так же прекрасно, как и при первой примерке, и меня охватывает волнение при мысли, что я надену его для выхода в свет. Одно дело смотреть на себя в нём в зеркало и совсем другое — показаться так перед всеми, особенно перед Треем.

Когда я выхожу из ванной, Зейн уже ждёт меня. Он ходит из стороны в сторону, одетый в смокинг. Его костюм напоминает мне тот приём у него дома — в тот вечер, когда я пыталась отравить его отца.

Прямо сейчас в этом богом забытом месте, по ошибке называемом мотелем, мы оба выглядим совершенно неуместно.

Он замирает, заметив меня, и его рот слегка приоткрывается. Его взгляд начинает с моего лица и скользит вниз по телу, оставляя за собой обжигающий след. Я вся покраснела к тому моменту, как его глаза возвращаются назад к моему лицу. Кажется, меня нужно облить ледяной водой.

Вспомнив, как говорить, он запинается от волнения:

— Вау, Сиенна, ты выглядишь… невероятно.

Наклонив голову, потому что я слишком смущена, чтобы смотреть в глаза, я отвечаю:

— Спасибо. Ты тоже ничего.

Повисает неловкая тишина, я чувствую на себе взгляд Зейна. Через мгновение он прочищает горло:

— Я кое-что тебе принёс, — торопливо произносит он, поднимая пластиковый пакет.

— Что там?

Он берёт меня за локоть, отводя в ванную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я тут подумал, что тебе понадобится маскировка сегодня вечером. Вдруг там будет Рэдклифф?

— Ты же уже позвонил в его офис, и тебе сказали, что его не будет. Забыл?

— И всё же, я думаю, лучше перестраховаться, — он ставит пакет на раковину и достаёт из него волосы. Или, точнее, парик платиновой блондинки.

— Ты купил мне парик? — скептически спрашиваю я.

Уголок его губ поднимается в ухмылке.

— Рыжие волосы сильно выделяются.

— Но почему блондинка? Почему из всех вариантов ты выбрал светлые волосы?

Он пожимает плечами.

— Подумал, девушкам обычно нравятся светлые волосы.

Надувшись, я выхватываю парик из его рук. Я ожидаю, что волосы будут жёсткими и совершенно неестественными на ощупь, но на самом деле они оказались мягкими и шелковистыми.

— Это что, настоящие?

— Разумеется.

Нахмурившись, я натягиваю парик на свои короткие волосы, заправляю пару вылезших волосков и рассматриваю себя в зеркале. Длинные светлые волосы завиваются в кудри у моего лица. Кажется, прошла уже целая вечность с тех пор, как я обрезала волосы. Так я выгляжу более женственной. Но почему блондинка? Оставим размышления на другой день. Я не могу перестать думать о том, что светлые волосы напоминают мне о Рейни, отчего в груди вспыхивает огненный шар.

— Идеально, — говорит Зейн, разглядывая моё отражение. — Я скучаю по рыжему, но это отличная маскировка.

Я разворачиваюсь к нему, состроив гримасу.

— Не понимаю, почему именно светлые волосы, — ворчу я.

Усмехнувшись, Зейн меняет тему:

— Твой линк у тебя?

Нам для плана понадобятся старые фотографии отца, которые всё ещё хранятся у меня на линке. Вчера я пролистывала фотки, которые не видела годами, и поняла, как сильно скучаю по тем временам, когда мама, папа, Эмили и я были семьёй. На одной из фоток мы с папой позируем на моём выпускном в средней школе, на другой — папа кружит Эмили за подмышки, они оба смеются, а на третьей — мама с папой танцуют посреди нашей гостиной. Думаю, это моя самая любимая фотография.

Я беру клатч, который купил для меня Зейн к платью, которое тоже купил он.

— Ага, у меня.

Предлагая руку, Зейн говорит:

— Тогда нас уже ждёт машина.

Я беру его за локоть. У мотеля уже стоит машина Зейна с водителем, чтобы отвезти нас в Мармет — Музей изобразительного искусства, где сегодня вечером состоится благотворительный приём. Когда Зейн открывает мне дверь, я осторожно поднимаю подол и сажусь внутрь чёрного автомобиля. Как только Зейн садится рядом со мной, двери автоматически закрываются. Волнение, которое я всё это время подавляла, всплывает на поверхность. Сегодня я увижу и Трея, и папу. И на этот раз, при встрече с отцом, я уже не буду под действием наркотиков. Я буду полностью вменяемой, осознающей происходящее и готовой получить все ответы.

В дороге я чувствую взгляд Зейна не себе. Повернувшись к нему, я шутливо угрожаю:

— Если ты так и будешь пялиться, я скажу Джеффу вернуть меня в мотель, чтобы я могла переодеться в потёртые джинсы и футболку.

Зейн издаёт тихий смешок.

— Прости. Мне сложно оторвать взгляд от тебя. Обещаю, что буду держать себя в руках, — но даже говоря это, он наклоняется и целует меня в лоб. Я разворачиваюсь к нему с распахнутыми глазами.

— Это ещё за что?

— На случай, если я потом забуду сказать.

— Сказать что?

— Что ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

— Это всё потому, что я в светлом парике, — недовольно ворчу я.

— Нет, — возражает он. — Потому что ты это ты.

Жар поднимается в моей груди и распространяется на шею, а затем к щекам. Я наверняка вся покрылась красными пятнами, спасибо Зейну и его льстивым словам. Приятно ли мне то, что он говорит? Конечно. Но от этого всё только сложнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зейн… — бормочу я.

Он поднимает руку, останавливая меня.