Без пощады - Роберт Энтони Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реджис считал, что Артемис Энтрери стал куда лучшим человеком, чем раньше, и может быть — только может быть — этот жестокий эпизод подтолкнёт его к новым высотам.
По крайней мере, можно было на это надеяться.
Конечно, все эти размышления полагались на то, что подозрения Ивоннель были верными. Вполне возможно, что это маленькое создание, Шерон, было всего лишь злобным и лживым демоном.
Однако в глубине души Реджис в это не верил.
Несмотря на всё — на хаос, разрушение, огромного паука, боль Энтрери — в походке Реджиса была лёгкость, когда он присоединился к остальным на обочине.
- Пойдёмте, - сказала всем Ивоннель. - Терновый Оплот совсем рядом, у воды.
- Ох, не ходите туда! - предупредил Реджис. - Там чудовище.
- Огромный паук, - подтвердила Далия. - Он залез по стене. Его размеры так велики, что мы увидели его издалека.
- Не паук, - сказал Атрогейт. - И да, мы видели, как он перемахнул через стену.
- Захватчик, - объяснила Ивоннель. - Огромный демонический конструкт. Скорее всего, в Терновом Оплоте не осталось никого в живых.
- И вы всё равно хотите туда отправиться? - вздёрнув бровь, поинтересовался Реджис.
- Захватчик почти наверняка сгинул, - ответила Ивоннель.
- Загнал туда Дзирта! - сказал Атрогейт, и Реджис охнул. - Он дал мне эти вещи на сохранение, затем увёл эту тварь за собой через полмира и за стену.
- Пойдём посмотрим, - сказала Ивоннель.
Она двинулась в путь, и другие пошли следом. Далия помогла Энтрери подняться на ноги. Однако мужчине потребовалось всего мгновение, чтобы выпрямиться. Затем он наклонился, поднял свой плащ и оружие, и пошёл вровень со всеми.
- Я рад, что с тобой всё хорошо, - сказал Реджис, когда он прохромал мимо.
Энтрери скептически оглянулся на полурослика, но кивнул и продолжил путь.
Реджис узнал его скептицизм и не принял его на свой счёт. Нет, Реджис понимал истинную причину — ведь, по правде говоря, совсем не казалось, что с Энтрери всё хорошо.
Он освободился от кокона ос, но не был свободен.
Он до сих пор слышал их жужжание. Чувствовал их крохотные лапки на коже. И хотя свирепые демонические насекомые перестали его кусать, он всё равно отчётливо ощущал их жала.
Он посмотрел на Ивоннель далеко впереди, решительно пересекавшую каменистую местность у старой крепости. Он подумал, что у неё могут найтись ответы.
Но так ли они ему необходимы?
В разуме Артемиса Энтрери его жуткий опыт казался вполне очевидным. Только один вопрос беспокоил его по-настоящему: это какое-то чистилище, какое-то вынужденное, болезненное искупление, или это ад?
Вечный ад?
Он надеялся на первое и боялся второго, но понимал, что варианты именно таковы. Внутри кокона, пока его кусали и жалили — или что там делали эти насекомые, чтобы причинить такие ожоги — он ничего не видел физическим зрением, но не мог развидеть многочисленные преступления, которые совершил. В этой бесконечной петле зверств ему являлся не каждый бой и не каждое убийство.
Нет, только те, которые были несправедливыми.
Несправедливыми.
Артемис Энтрери никому в этом не признавался — ни Дзирту, ни Джарлаксу, ни первой возлюбленной, Калихе, ни даже Далии.
В незатухающей злобе, которая пожирала его большую часть жизни, признавался ли он в этом самому себе?
Теперь ему казалось, что он не спрячется от этих воспоминаний. Теперь они повисли на душе тяжким грузом и молниями сверкали в мозгу, вспыхивая между слишком отчётливыми воспоминаниями о невыразимой, непрекращающейся, неотступной боли.
Он знал, что заслужил боль.
Он мог лишь надеяться, что эта боль очистит его от тех старых, мёртвых событий, как огонь пожирает гнилые стволы бесполезных деревьев.
Он услышал настойчивую фразу Далии и посмотрел на неё.
- Теперь ты свободен, - говорила она. - Мы нашли тебя. Мы вытащили тебя. Мы вытащили тебя оттуда.
Энтрери не знал, что ответить, и вместо этого спросил:
- Чистилище или ад?
Далия странно посмотрела на него и не ответила.
Но она тяжело сглотнула, и по побледневшему лицу женщины Артемис Энтрери увидел, что она поняла.
ГЛАВА 9
Город утраченный
Она мчалась по улицам Лускана. Она старалась держаться в тенях, поскольку знала — опасность повсюду. Всё шло так хорошо! Город успокоился под властью новых завоевателей, и улицы, хотя ещё не затихли, начали показывать признаки нормальности. Болтовня в тавернах была спокойной и непринуждённой.
Но потом её узнали. Она была уверена. Она заметила выражение на лице мужчины, который торопливо вышел.
Несмотря на свои опасения, Милашка Чарли не сразу направилась к тайному входу в Иллуск, руины под Лусканом. Она должна была убедиться, что оторвалась от погони, что за ней никто не следит, и только потом отправиться на кладбище возле моста на остров, к фальшивой могиле, которая вела на потайную лестницу вниз.
Только она понадеялась, что обогнала любых преследователей, как повернула за угол в переулок и чуть не врезалась в парочку гноллов, каждый из которых был выше её на два фута.
Милашка надеялась, что они не являются частью погони — гноллы удивились сильнее, чем она.
Времени разбираться не было.
Женщина бросилась на ближайшего крепкого гнолла, выхватила кинжал, уперев рукоять в рёбра и используя свой вес, чтобы глубоко вогнать лезвие в живот противника.
Она вытащила кинжал и оттолкнула раненное чудовище, затем резанула второго, который напрасно пытался вытащить меч, удачно попала ему по горлу — рука прошла как раз мимо оскаленной морды гиены и щёлкнувших челюстей. Гнолл с бульканьем рухнул, но второй громко завыл — и ему ответили другие где-то рядом!
Она помчалась по переулку, петляя из стороны в сторону, и услышала за собой возобновившуюся погоню. Она хваталась за любые предметы — мусор, разбитую повозку, пустую флягу — и бросала их за спину, чтобы замедлить преследователей.
От неожиданности Милашка Чарли споткнулась, когда мимо головы просвистело метательное копьё, отскочив от стены здания. Она оглянулась, схватившись за ящик, и побледнела, осознав, что обречена — проход позади неё заполняли разъярённые гуманоиды.
Она выскочила с противоположного конца переулка, хватаясь за правое плечо, которое задело копьём. Она знала, что рядом смерть или нечто хуже, знала, что ей наступают на пятки. Она
